Бродяги

«Страдание за друга удваивает дружбу».

Шотландская пословица

Как же ему обрыдло притворяться!.. Бор угрюмо кивал, пропуская мимо ушей половину слов Кедара. "Опасность для всего мира", "ответственность", "высшая цель" – всю эту бредятину людям в мозги вкручивай. А ему, Бору, на ваш мир плюнуть и растереть. Кто думает иначе, тот не знает гоблинов.

– Как они попадают к лесу, минуя город?

Прямой вопрос не проигнорируешь.

– По туннелю. – Бор изобразил руками трубу. – В одном месте вошёл, в другом вышел.

– Так же, как ты это делаешь?

Бор кивнул. Он не раз проделывал туннели, выполняя поручения и самого Кедара, и его отца.

– Проследить за ними во время перемещения можно?

– Нет.

– Тогда отправляйся к лесу. Спрячься, чтобы они тебя не видели, и следи. Меня интересует, с чем они придут и, особенно, с чем вернутся. Или с кем. Сразу же доложишь мне.

– Да, господин.

– Всё, иди.

В дверях Бор едва разминулся с секретарем, который на вытянутых руках нес серебряный поднос.

– Господин Кедар, пришел следопыт, которого вы отправили к Сердцу-на-Двоих. Он принес вот это.

Бор сглотнул. На подносе кверху лапками лежала зеленая птица, слабо подергивающая крыльями. Секретарь поставил поднос на стол и тут же отступил. Кедар брезгливо тронул птицу посеребренным стилом.

"Тупица, при чём тут серебро! – Бор не сводил глаз с подноса. – Она живая! Великий Хаос, как быстро! Хорошо, что я отправил весточку… Началось… О боги, началось! Кто же из них? Лиик или Диви? Или всё-таки…"

– Это что, шутка? – в голосе Кедара отчетливо прозвучала угроза. – Зачем он притащил ко мне эту дохлятину?

– Гос-сподин… – секретарь дрожащим пальцем указал на поднос. Птица еле слышно пискнула и рассыпалась на зеленые листья.

Кедар отдернул стило. Наклонился и втянул ноздрями воздух над листьями.

– Вот как… Бор, вернись! Мой приказ отменяется. – Он сел за стол, быстро написал несколько строчек на листе бумаги, сложил, запечатал и протянул секретарю. – Доставить командору. Быстро!

Секретарь метнулся за дверь. Кедар посмотрел на Бора ничего не выражающим взглядом.

– Эти ваши туннели можно открыть прямо из дома? Да или нет?

– Да. – Бор сразу догадался, к чему приведет его ответ. Но что толку? Он не может промолчать.

– Ты способен этому воспрепятствовать? Да или нет?

– Да.

– Отлично! – Кедар откинулся на спинку кресла. – Пойдешь со стражей. Окажешь им любую помощь, какая потребуется. В первую очередь, сделаешь так, чтобы Лейн и все, кто с ним, не смогли уйти из дома по туннелю. Это приказ. Лейна и того, кто смастерил вот это, – он указал на кучку листьев, – я хочу получить живыми и, по возможности, невредимыми. В клетке. С Диллой – как получится. За её смерть я не взыщу. В доме ничего не трогать, я сам его потом осмотрю.

Бор склонил голову, лихорадочно соображая, как предупредить Лейна.

– Я могу идти, мой господин?

– Нет, подождёшь здесь. Я уже вызвал командора. И ещё, – Кедар наставил на гоблина костлявый палец, – ни сейчас, ни по дороге, ты никоим образом не попытаешься без моего ведома или ведома командора связаться ни с кем из тех, кто сейчас находится в Сердце-на-Двоих. Это приказ.

Бор всем своим видом изобразил возмущение.

– Я и не собирался, мой господин!

Теперь оставалась одна надежда, и снова на Диллу. К счастью, Кедару не известно, какие у баньши чуткие уши. Люди не умеют передвигаться бесшумно, особенно в доспехах. Она услышит их ещё на подходе. Лейн успеет открыть туннель. Должен успеть!

***

– Как думаешь, сколько ему лет? – Дилла с улыбкой наблюдала, как Диви откусывает сразу от двух пирогов, по уши вымазавшись в варенье.

Лейн пожал плечами.

– Понятия не имею. Ведет он себя, как ребенок, но это ещё ничего не доказывает. Многие мелкие фэйри до конца жизни так себя ведут. Ясно одно: его, скажем так, усовершенствовали до войны.

– Рыжик… ой, то есть, Диви, – Дилла протянула ему третий пирог, – а ты знаешь, сколько тебе лет?

Диви непонимающе похлопал короткими ресницами.

– Лет?

Лейн махнул рукой.

– У него память, как у стрекозы. Бесполезно спрашивать.

– Он просто не хочет вспоминать. Я тоже, знаешь ли, не часто вспоминаю, как сломала крылья.

Диви перестал жевать и заинтересованно уставился на Диллу.

– У тебя были крылья? Как у Живи?

– У кого? – переспросила Дилла.

– Его из черного кота сделали, – пояснил Диви. – И золотого варанчика из пустыни. А потом крылья пришили.

– Живоглот! – Лейн потер ладони. – Так, кое-что проясняется. Что ты ещё помнишь про Живи?

– Мы спали вместе… – Диви наморщил лоб. – Не в лесу. На одеяле. Он тоже молоко любил. Даже царапался, если ему мало доставалось. Но мы не обижались. А потом Живи её укусил, и его отдали.

Лейн и Дилла спросили одновременно: