Вкус утекающей воды

– Точно! Богоугодное место прямо под куполом! – продолжил я его мысль и исполнил, как мог, клоунский марш, -

Ту-ра, ту-ра, ту-ра-ту-ра, ту-ра,

Ту-ра, ту-ра, ту-ра-ту-ра, ту-ра,

Ту-ра, ту-ра, ту-ра, ту-ра,

Там, там, там, там-там!

– Я не шучу, и купол тут не при чем, он недействующий, – попытался остановить меня Швиндлерман.

– Недействующий?!

– «Ася, пойдём к нам работать.

– Так у вас же вредность?!

– Какая-такая вредность? А я не чувствую.

– Я не чувствую, не чувствую, не чувствую, не чувствую…» – процитировал я близко к тексту Михаила Маньевича. – Вот и вы не чувствуете. Вы уже не помните, как выглядит и как думает обычный стандартный человек. Вы тут все, то ли одержимые, то ли психи!

– Могу тебя поздравить, – захохотал Швиндлерман, – ты от нас ничем не отличаешься.

– Как можно предлагать работу учителя какому-то бродяге в кедах? – я продемонстрировал Швиндлерману свою обувь. – А Кукушкин, вообще, зовёт меня алкоголиком. Когда сам напьётся.

На этот раз Швиндлерман заржал как лошадь. А я про себя подумал: «Все-таки лошадиная у него фамилия!»

– Да ты знаешь, что после твоего посещения лесопилки мужики пить бросили? – спросил Швиндлерман.

– Я что у них деньги отнял?

– Нет. Ты им что-то сказал, пока Васильич ваши берёзы ровнял. Теперь они рассказывают, что пришёл какой-то маленький в очках, с бородой, и они пообещали ему бросить пить. Неделю уже не пьют. Все село теперь специально ходит в магазин только через лесопилку и глазам своим не верит.

– В твоём рассказе правда только то, что берёзы действительно были кривые, – сказал я.

– Хорошо, – продолжил Швиндлерман, – а сегодня утром? Все село пошло смотреть на выключатели Агафьи Ивановны.

– А что вы ожидали от колдуньи? Она ещё и не то может, – пошутил я, но от ночных воспоминаний меня слегка перекосило.

– Ну, какая из Агафьи Ивановны колдунья. Женщина всю жизнь проработала бухгалтером в лесхозе, к тому же она не местная. Да и меня проходными выключателями не удивишь, это старая тема.

– А как же говорящий кот? – про Семена я решил не рассказывать.

– Знаешь, есть собаки, которые воют «Подмосковные вечера» и что в этом удивительного?

– Не буду спорить, – сказал я, – Но если ты такой же шпион, как из Агафьи Ивановны колдунья, поверь мне на слово, ты серьёзный профессионал.

Тема про шпионов Швирдлерману не понравилась.

– Пойдём, я тебя познакомлю с Еленой Эрвиновной, – предложил он и мягко коснулся рукой моего плеча.

Глава 15. В этом мире я все могу, весь вопрос в мотивации?

Мы вышли из новой учительской – гордость Кукушкина, и оказались в коридоре старого здания школы. На втором этаже было всего два кабинета: первый физико-математический, где преподавал сам директор, второй русской словесности и истории. В первый мы только заглянули, приоткрыв дверь, и отправились во второй, где правила «прекрасная Елена».

– К началу учебного года, Васильич должен сдать новый спортзал, – сказал Швиндлерман по дороге, – он, конечно, будет небольшим, не как в городских школах. Но над ним будет ещё два кабинета. Один отдадим тебе – нам очень нужна свежая кровь.

Я не успел отреагировать на тему кровосмешения – мы вошли. Директор нас представил, причём меня как будущего коллегу. Из-за стола поднялась женщина, протянула мне руку и произнесла: «Лена». Эффект был непередаваемый. Все равно, что меня бы познакомили с английской королевой, а она бы протянула мне руку и сказала просто: «Лиза». Дар речи я потерял, но ручку богини подхватил, плавно повернул в воздухе и поцеловал, почти не касаясь губами. Она взглянула на меня с интересом. А я вспомнил про кеды на моих ногах и трусливо перевёл взгляд на стену, где над доской была изображена длиннющая цитата:

«Вы шли прямою дорогой, не бояся ни опалы, ни смерти; и жизнь ваша не прошла даром, ибо ничто на свете не пропадает, и каждое дело, и каждое слово, и каждая мысль вырастает, как древо; и многое доброе и злое, что как загадочное явление существует поныне в русской жизни, таит свои корни в глубоких и темных недрах минувшего». А. К. Толстой»

– Здорово! Загадочная русская душа в литературе, как следствие нашей истории, – я разгадал смысл выбранной фразы.

– Превосходно! – похвалила меня Елена Эрвиновна. – А вы знаете, откуда это?

– Князь Серебрянный? – предположил я.

– Правильно. Вы когда-нибудь преподавали литературу?

– Никогда.

– А смогли бы?

– Нет.

– Почему? – удивилась Елена Эрвиновна. – По-моему каждый профессиональный читатель может учить литературе. Даже если он заика. Литература – это передача чувств и движения души.

– А что такое профессиональный читатель? – поинтересовался я.

– Это читатель, который понимает русский язык. Большинство людей, которые считают русский язык своим родным языком, на самом деле не понимают его. Они просто умеют выражать свои, в основном физиологические потребности по-русски. И проверить это очень легко, если человек не может читать классику, он «говорильщик», а не читатель. Это все равно, что читать Гёте на немецком, не зная языка.

– Может, он просто двоечник? – предложил я собственную терминологию.

– Да, это одно и то же. Болтун! Яйцо без цыплёнка! Его поглотит вечность. Духовность – это связь поколений. Иначе конец цивилизации, и все сначала: до пирамид или сотовой связи.

– Нет, я так не могу, соединять литературу и историю, – давно я не вёл такие умные разговоры. – Для меня история – это цепь предательства, жестокости и подлости, причём в истории любой страны. А литература – это все противоположное: благородство.… Нет, не так, конечная цель литературы: гуманизм, любовь и честь!

– По-моему, из вас вышел бы отличный учитель литературы, – сказала «прекрасная Елена».

И мне так захотелось стать её учеником, чтобы она меня хвалила и хоть изредка гладила…По моей глупой седеющей башке!

– Нет, – заявил я жёстко, – я Достоевского не люблю. Весь мир восторгается им, а я нет. Какой из меня учитель, я тоже Болтун.

– Давайте творчество Фёдора Михайловича обсудим с вами отдельно, за чашечкой чая, – спокойно предложила Елена. – А может, географию у меня заберёте?

– Знаете, – я не смог удержаться от банальщины, – для такой женщины как Вы, я готов не то, что забрать, я готов перекроить географию! В этом мире я всё могу, весь вопрос в мотивации.

– Отлично! – воскликнул Швиндлерман. – А у меня труды. В смысле трудовое обучение. А Фиджи тебе отдаст весь пакет биологических наук и химию. Если будет мало, то она навалит на тебя физру, пение и факультатив.