Запах теней

– Сыночек!

Образы засмеялись, они радовались, ликовали. Чужая беда – их счастье. Ей показалось, что она слышит их нервный хохот, видит злорадное удовлетворение на нарисованных оживших лицах. Настя закрыла глаза, но они никуда не исчезли, напротив – теперь они стали ближе, а их демонический хохот превратился в громкий сверлящий шум. Звук оглушал, сбивал и разрушал мысли, блокировал волю. Он сводил с ума.

– Сыночек. Дима.

Она попыталась открыть глаза, но ничего не получалось – хохот подавлял их и не отпускал веки. А нарисованные люди пустились в пляску – замельтешили штрихи, заиграли линий, вспыхивали и гасли чёрные, серые и белые пятна. Кавардак продуктов творчества молодой художницы стремительно заполонил голову, слившийся в беспорядочный шум хохот заложил уши.

– Сыночек. Дима. – Молила она, и руки сжимали всё сильнее и сильнее, – Дима.

Настя чувствовала, как чавкает сын. Она не видела его лица, но точно знала, что глупая пугающая улыбка, словно присосавшийся к жертве паразит, до сих пор сидит на том же месте. Женщина была уверена – не исчез и стальной блеск в глазах Димы. И в кромешной темноте её сознания продолжали нести свой злобный танец нарисованные образы. Множество переплетений чёрных, белых линий растворились в огромном клубке ритмичных движений. Они пришли к ней. Только к ней. Сейчас, как никогда, ей вдруг стало ясно видно. Они пришли к ней. Им нужна она. Они хотят свести её с ума. И нет избавления от них, никто и ничто не поможет, может только…

Мысль пришла неожиданно, прежде чем женщина смогла осознать, что всё очевидно. И почему она сразу не воспользовалась им? Настя представила свою руку с огромным в виде ластика орудием, зажатым между пальцев. Ещё миг и она интенсивно принялась стирать бесноватый клубок чёрно-белых линий. И как ни странно, но это сработало – образы таяли, растворяясь в бесконечной белизне.

– Дима, очнись, – прошептала она, – сынок, очнись.

Последний штрих растаял, а шум окончательно исчез. Настя открыла глаза – почувствовала лёгкое головокружение. От злобного хохота звенело в ушах, но ведь это пустяки. Внутренняя радость нарастала внутри, поскольку очевидно – всё получилось. И почему она не догадалась воспользоваться им сразу? Страх за свою жизнь и жизнь близких людей все эти годы заставлял женщину скрывать и запирать глубоко-глубоко свой дар. Именно поэтому Настя не поняла сразу, что можно воспользоваться им. В этот раз «прилив» наступил неожиданно, буквально ворвался в её жизнь, и так же непредвиденно смог помочь ей. Остаётся один единственный вопрос: в чём? В чём он помог?

Анастасия ослабила руки и без всякого страха посмотрела на сына. Мальчик поймал её взгляд и спросил:

– Мам, ты чего? – Крайнее удивление читалось на его лице, и в то же время он явно не понимал, что произошло. – Мама, ты что?

– Ничего, – с присущим спокойствием ответила женщина, – Мне нельзя тебя обнять?

На вряд ли ещё кто смог бы так искусно, с чугунным стержнем колоссальной выдержки, замаскировать сложившеюся ситуацию. Сколько потребовалось бы сил и хладнокровия, чтобы в данный момент не выдать себя. Но только не для неё. Настя сделала это с лёгкостью, нисколько не утруждая себя, как будто так нужно. Как будто кто-то или что-то взяло на себя всю грязную работу и не позволило женщине погрузиться в истерику и всё испортить.

– Ну, мама! – совсем по щенячьи проскулил Дима, – мам, отпусти меня.

И она так же с удивительной лёгкостью и внутренней свободой его отпустила, будто минуту назад ничего и не было. А ведь подросток даже не понял, что с ним случилось, и что минувшие десять минут он не принадлежал себе.

А так ли это? Предстоит ещё выяснить.

Женщина проводила сына нежным взглядом. Не смотря на прошедший, словно вихрь, стресс, чувство окрылённости не собиралось покидать её тело. Странная и приятная лёгкость в груди. Когда последний раз она испытывала подобное? Трудно вспомнить, может быть – никогда. Сейчас она почувствовала в себе прилив необычайной силы. Дурманящий плен в голове доставлял удовольствие, и Настя решила для себя всё. Только сейчас женщина нашла оправдание самой себе. Только сейчас она раз и навсегда приняла себя такой, какая есть – теперь очередной «прилив» будет первым и последним, кого не сомнут и не выбросят в далёкие и недосягаемые уголки женского сознания. Настя примет его, она воспользуется им, в конце концов – будет собой. От себя не убежишь, и это – истина. Истина, которую на протяжении всей жизни женщина всячески старалась заглушить, уничтожить.

С самого детства Настя думала, что душа её больна. И нет такого лекарства, которое способно излечить её, и нет такому человеку места на земле. Поэтому напуганный собственными умозаключениями и внутренними переживаниями ребёнок не придумал ничего лучше, чем запереть это в себе. В последствии на протяжении многих лет дар не однократно напоминал о себе – выползал наружу в виде очередного «прилива».

Настя улыбнулась и села на стул. Внутренняя лёгкость придавала уверенности в себе, но оставался всего лишь один неразрешённый вопрос, который продолжал беспокоить женщину.

Что произошло?

***

Довольно-таки странное чувство – иметь две души. Никому никогда не понять те сумасшедшие часы, проведённые взаперти. И не где-нибудь в помещении, в яме, пещере, да где угодно, чёрт побери, а в собственном теле. Как бы жутко не звучали эти слова, какими абсурдными они ни были, правда всегда одна. Алиса могла видеть, слышать, даже разговаривать. Вот только себе она не принадлежала. Не сказать, что девочка полностью потеряла власть над телом, но и утверждать обратное абсолютно нельзя.

Дни перебирались тягучей рекой – долгими казались даже минуты, не говоря уж о бесконечных днях. И эти дни были настоящим испытанием для девочки. Конечно, ведь ей приходилось разделять собственное тело с другой. С другой девочкой, другой сущностью. Она общалась с ней уже тысячи раз, и всегда их диалог был некой проверкой возможностей – испытанием.

Откуда было знать Алисе, что Свет изо всех сил старалась ей случаем не навредить, поскольку вполне могла сделать это, не специально, конечно. Ведь прежде Мите не приходилось контролировать свою силу, и уж тем более не доводилось использовать. Свет всячески предпринимала попытки понравиться своей новой и единственной подруге. По сути, Алиса, пусть и не по своей воле, за прошедшие тысячи, а может – миллионы, лет стала той единственной девочкой, которая смогла дать отпор чужой сущности и стать для Света лучиком до сих пор несбыточной надежды – приобрести смысл в собственном существовании. Поэтому Мита очень деликатно, лишний раз, обдумывая каждый шаг и каждое слово, подходила к девочке с расспросами. Трудно сохранить тонкую, словно паутина, нить, связывающую их в одно целое не только физически, но и духовно.

По-настоящему Свет никогда не была человеком, но природа наградила её чувствами, не чуждыми человеческим. Она знала: девочка станет для неё нечто большим, чем просто очередным носителем. Может быть, прожитые века в бессмысленном, как ей казалось, одиночестве и повлияли на здравый рассудок энергетического существа, но надежда в ней не умирала никогда. Мита твёрдо верила в грядущее спасение. Наконец-то наступит тот миг, когда её жизнь обретёт не только хоть какой-нибудь смысл, но и станет вполне реальной, а может и материальной. Вот только каким образом это произойдёт? Свет не знала и думать не хотела. Она, как любой человек в минуты безысходности, просто верила.

И в то же время, Свет была безумно счастлива. Алиса не только не спала, что не скажешь о предыдущих носителей, но и к великому изумлению разговаривала с ней. Да что говорить: девочка выступала на равных за право обладать своим же по существу телом, и это восхищало Миту. В первые же дни после грубого вторжении Алиса поняла абсолютно всё и на удивление восприняла происходящее с ней вполне разумно и спокойно, правда не без некоторого лёгкого вмешательства Света, которая немного удерживала девочку от возможного провала в истерику. Всемогущая бестелесная сила в обличии девочки при желании могла не только управлять Алисой, но и при удобном раскладе раздавить, уничтожить носителя. Конечно Свет никогда бы не сделала подобное, не считая тех далеких моментов жизни, о которых ей всегда было горько вспоминать. И уж тем более она никогда не сотворила бы это с Алисой. Будучи обладательницей огромнейшей силы, она боготворила девочку-носителя, сопротивление Алисы приводило её в безудержный восторг.

Мита не могла поверить в собственное счастье. Каждый раз, после погружения Алисы в сон – всё-таки адаптация в новом для себя содержании, когда твоё тело принадлежит кому-то ещё, сказывалась на самочувствии ребёнка – Свет была рядом и любовалась спящей девочкой. Ей нестерпимо хотелось общаться, хотелось о многом расспросить Алису. Ещё бы, за тысячи лет у неё накопилось не мало вопросов, на которые никто и никогда не смог бы ей ответить.

«Алиса сможет»

Алиса сможет дать ей ответы на многие вопросы, просто она ещё не знает об этом. Совсем скоро, ещё чуть-чуть, девочка привыкнет к ней, посторонней, и расскажет Свету всё. Но самое главное – Мита не сомневалась – Алиса будет ей другом. Единственным и настоящим другом, которого она так ждала, о котором во время и после перехода всегда мечтала пока хоть как-то могла осознавать горькую действительность.

«Алиса – подружка»

Быстрее ветра пролетели для Света три недели, и… О, чудо – она по-прежнему находится в собственной памяти, ничего не забыла. Такого просто не могло случиться. Как ей удаётся сохранять память, сдерживаться и не погрузиться с головой в чужую жизнь, как происходило всегда? Как? Что изменилось?

Свет прекрасно понимала, что в действительности происходит, или просто ей хотелось верить в это. Всё дело в Алисе. Конечно, девочка как дар божий прислана освободить Миту от тяжкого рока. Она появилась не случайно, вековые просьбы молитвы Света были услышаны. Может показаться странным: неизвестная и невидимая никому, но действительно реально существующая, пусть и без тела, жизнь – энергия верила в бога. Искренне верила и молила. Молила о скором спасении, о собственной жизни, о смерти. И вот сейчас её молитвы были услышаны – пусть не совсем, но она принадлежит себе, и к тому же у неё появился друг. О таком подарке судьбы она могла только мечтать.

Сейчас Мита наблюдала, как еле заметно поднимается и опускается грудь спящей девочки. Она ждёт уже час или два, и всё это время не сводит глаз с Алисы. Их последний разговор был немного длиннее, чем обычно, и как обычно начинался и заканчивался одним и тем же: расспросами друг о друге. Правда Алиса уже не спрашивала кто она и зачем здесь, а больше интересовалась о её прошлой жизни – кем она была раньше. Свет в свою очередь охотно отвечала, предварительно дав себе зарок, что ничего не будет скрывать от девочки. Лишь однажды Мите пришлось солгать, когда Алиса совсем неожиданно спросила её: «Ты будешь со мною всегда?»

Свет ответила: «Нет». Но почему-то тут же усомнилась в собственных словах. Конечно, очередной переход должен наступить ровно через год. Но, будет ли он? – большой вопрос. Смутные сомнения охватили Миту – предвестник того, что действительность скорее всего поменяется. Предчувствия никогда не изменяли ей, и она знала об этом. Если подобная уверенность, вдруг, поселилась в голове, значит: так будет.

– Ты уверена в этом? – будто ощутив обман, спросила тогда Алиса, – Ты уверена, что через год ты … ну, уйдёшь, Мита?

– Конечно, – ответила Свет и с грустью добавила, – ты не хочешь видеть меня? Я…

– Не знаю, Мита. – Алисе было жалко её, она узнала её судьбу. Спустя три недели, как чужак ворвался в её тело, она немного свыклась с мыслью о неизбежности дальнейшего существования. И сейчас, когда Мита симпатизировала ей, Алисе меньше всего хотелось думать об этом. – Я ещё не поняла.

– Ладно. Пройдёт год и «они» вырвут меня. – В процессе очередной беседы девочка и Свет решили, что виной всему «они», только кто такие «они» – не решили, просто так было легче. Дать определение неизвестному, и первый шаг уже сделан. – Я же говорила тебе.

– Говорила, – задумалась Алиса, – да, говорила.

– Я уйду, и очнусь где-нибудь в другой девочке, – больше уверяла себя, чем девочку Свет. – И мы никогда не увидимся.

– Никогда, – повторила Алиса и повернулась к Мите. – Я не уверена, что хочу этого.

«Какая же она сильная!» – восхитилась про себя Свет. Она не переставала удивляться способностям девочки. Алиса поражала её всё новыми и новыми открытиями в собственных возможностях. Вот и сейчас Мита в буквальном смысле ощущала, как девочка чувствует ложь, как старается просканировать её, как предпринимает жалкие попытки покопаться в её мозгах.

«У неё ничего не выйдет, конечно, если я не позволю».

Девочка не знала, на что способна. Что больше всего завораживала Свет, дак это то, что будучи носителем такой колоссальной энергии, таких неограниченных возможностей, она тоже не знала на что способна девочка. Некоторые комнатки сознания Алисы были закрыты для Миты, и она как ни старалась, так и не смогла заглянуть в них. Такое впервые. Чтобы Свет не поглотила разум ребёнка весь целиком и полностью – не может быть. Алиса упорно не открывала некоторые свои тайны, которые возможно были не доступны и для неё самой. Тем не менее, спустя многие века Свет столкнулась с сильным духом, с нечто необъяснимым самой себе. Порой ей казалось, что Алиса вполне могла стать на равных рядом с ней.

– О чём ты?

– Ты мне нравишься, Мита, – Алиса немного странно взглянула на Свет, – правда, я не уверена, что в действительности тебя так зовут, но ты мне нравишься. Я хочу помочь тебе.

– Как?

– Пока не знаю, но почему-то… – она замолчала, и Свет решила, что девочка не просто подбирает слова – она чувствует. Чувствует также как она. До конца не осознаёт это, но чувствует. Алиса набирает силы. – … я верю… верю, что смогу.

Мита смотрела на спящую девочку и вспоминала их беседы. Сейчас как никогда она была частью этого мира, была настоящей, ощущала себя человеком.

Алиса открыла глаза: она сидела на диване, в сумеречном свете лампы чуть слышно болтал телевизор, отец сидел рядом. Поглощённое, по-видимому, чем-то интересным, выражение его лица в тусклом свете казалось немного напряжённым. Девочка обернулась: всё верно – она дома, и как ей помнится – уже примерно неделю. У неё снова случился обморок, но родители, конечно, ничего не заметили, поскольку в этот момент её заменяла Мита. На удивление Алиса вполне спокойно перенесла тот факт, что теперь она не одна. Да, её тело разделяет кто-то ещё, но ведь это не столь важно, поскольку её душа по-прежнему принадлежит только ей одной. Она – всё та же Алиса.