Запах теней

– Ты… – никак не мог собраться с мыслями мальчик, – … вылечилась?

Вопрос довольно глупый, но это первое что пришло ему в голову, и, чтобы не разрушать необыкновенность обстановки и возобновить самообладание, он выпалил эти слова, подкрепив их следующим ещё более нелепым вопросом:

– Совсем?

– Да, – её улыбка стала ещё шире, и она захохотала, вытащив парня из состояния «затерявшегося в собственных мыслях», – ты такой смешной! Что с тобой? Удивлён, что я здесь?

– Удивлён и … рад, – покраснел Дима и добавил уже с улыбкой, – очень рад.

– И я рада! Знаешь: мне столько надо рассказать тебе, столько всего случилось за эти дни! Ты … – она немного странно посмотрела на него, будто до сих пор в чём-то сомневалась, – …не поверишь! Хотя, нет – ты как раз и поверишь. Пойдём!

Она взяла его руку и потащила в даль коридора, намереваясь, по-видимому, именно там рассказать что-то очень важное, что-то необходимое узнать ему.

– И что это такое важное? – поинтересовался взбудораженный необычным поведением подружки мальчик.

– Узнаешь, – лукаво бросила взгляд Алиса и пошла быстрее, – да пойдём же, Дима.

– Дак, ты куда бежишь, Лиска? Уроки закончились – мне спешить некуда.

– Тебе некуда, а мне ещё на идиотское пение идти, – возмутилась девочка, чем ещё больше привела Диму в недоумение. Что не говори, а распевать песенки девочка любила всегда. И урок пения был для неё одним из самых любимых, точнее – единственным самым любимым. Алиса пела всегда и везде, в детском саду во время игр, в туалете, в ванной комнате, гуляя по улице, в кровати перед сном, даже умудрялась нашёптывать мелодии на уроках. Дима всегда знал её такой и иногда в шутку называл её поющей девочкой – птичкой-певичкой. Даже при воспоминаниях о ней в его голове всплывали знакомые мелодии звучавших из сладкоголосых уст Алисы песен. Стоило только подумать о любимой подружке, как портрет синеглазой девчонки раскрывался в объятиях ожившей музыки. Ему нравилось её пение, он да такой степени привык к неразрывной связи между Алисой и песней, что совсем не представлял подружку иначе. Поэтому мальчика не просто удивили её слова, он был поражён.

– Ты что? – остановился Дима.

– Что? – слишком спокойно спросила она.

– Что ты сказала?

– И? – с тем же хладнокровием в интонации возмутилась девочка. – А что я сказала?

– Какое пение? – не унимался Дима, и только теперь он заметил изменения в подружке. С ней однозначно было что-то не так, но в чём именно кроется секрет – ему пока непонятно.

– Какое, какое, – словно утомлённая длительными и изрядно наскучившими расспросами, вздохнула девочка, – вот такое. Какое слышал!

– Идиотское? – уточнил мальчик. – Как?

– Ой, да что «как»? – в её голосе не слышалось и нотки раздражения, но Дима, вдруг, остро почувствовал накипающую волну недовольства, – Дима, ну что ты пристал, как банный лист? Ну, сказала я так. Ну и что с того?

– А то, что ты так никогда не говорила! – воскликнул подросток. – Что с тобой, Алиса?

– Не говорила, а сейчас сказала. Что с того? Пение – бессмысленная ерунда, набор звуков и информации, которая ничего в себе не несёт, кроме силы возбуждения своих и чужих эмоций.

Вот тут мальчик был окончательно сражён и поставлен в тупик. Такие словечки и заумные фразы ему удавалось услышать только по телевизору. Конечно, его родители были весьма интеллигентными гражданами советского союза: папа – инженер в конструкторском бюро, мама – художник-иллюстратор; но услышать подобное от девочки тринадцатилетнего возраста, которую, ко всему прочему, знаешь как свои пять пальцев – немыслимо. Она никогда не отличалась изъявлением подобных изречений.

– А? – только и сумел сказать Дима.

– Я говорю, что петь песенки – может быть, не настолько и глупо, сколько абсолютно бессмысленно и … в общем, напрасная трата времени.

Говорила она это с таким безмятежным и невозмутимым видом, что Дима на миг почувствовал себя чужим. Он открыл от изумления рот и всё же сумел выдавить:

– Да, что ты несёшь, Лиска? Тебя там, что лекарствами перекормили?

– Не смешно, – улыбнулась девочка, но теперь улыбка казалась совершенно иной, чужой. Подружка вела себя не просто неестественно – перед ним стояла совершенно другая Алиса. С ней не всё в порядке, но вот что не так – пока не ясно. И наряду с охватившими его мыслями, он чувствовал, что вот-вот поймёт, в чём дело – раскроет тайну. Дима не просто верил в собственные весьма убедительные чувства, он знал: сейчас он посмотрит, в чём тут…

– Видимо, точно таблеток наелась на всю жизнь, – попытался сыронизировать мальчик, но некая опасливая мысль коготками беспокойства заскребла в голове, – ты же пела всегда и везде. Да, ты – не ты, если не будешь петь.

– Ага, точно, – попыталась замять и, может даже повернуть в другую сторону, разговор девочка, – я несу что-то невообразимое, но… – она снова приняла облик серьёзной и невозмутимой девочки, – … я так думаю.

– Хватит, Алиса! – воскликнул возмущённый затянувшейся шуткой Дима, – хорош нести фигню. И вообще, прекрати издеваться.

– Да, я и не издеваюсь, – оправдывалась девочка. Она взяла его за руку и впилась в него круглыми глазами, – я всё объясню, и ты сразу поймёшь. Понял?

И в это момент внутренний колокольчик оглушил поразительной догадкой: «Вот оно» «Смотри же» «Секрет здесь – перед глазами» «Видишь?» Он не понимал, но точно чувствовал. Он не видел, но ощущения нашептывали ему картину. Он не знал, но мысли находили ответ. Странное чувство поселилось внутри, словно вспоминаешь давно забытый сон, который видел буквально за минуту перед пробуждением. Будто картинки уходящих образов непонятными обрывками безжалостно растерзанных кем-то сюжетов прыгают в голове и не находят себе места. Ты видишь их, но не понимаешь, что перед тобой. Пытаешься схватить и склеить неподвластные частички мыслей, но каждая попытка завершается провалом.

Дима видел, но глаза заслоняли реальную картину, невольно обманывали, сохраняли былое и постоянное превосходство. Они путали и не давали уловить действительность. Лишь короткий миг правды удалось вырвать с тугих объятий зрительного плена, и этого было достаточно, чтобы мальчик ощутил лёгкий укол. Подобное чувство раньше, очень давно, он уже испытывал. Когда? Где? Не помнил, но знал наверняка: с ним это было всегда. Это состояние он нёс в себе всю жизнь, и только сейчас оно выскочило наружу и открыло ему глаза. Яркой вспышкой озарило внутренний мир мальчика и раскрыло то, что долгие годы сидело взаперти.

Но секундный миг немой реальности прошёл, и чувство пропало, оставив глубокий след в сознании. Этого было достаточно, чтобы мальчик всё понял. Он без страха уставился в синие глаза и достаточно смело без лишних эмоций спросил:

– Кто ты?

– О чём ты? Не поняла? – искреннее удивление промелькнуло в синих очах.

– Кто ты? – повторил мальчик с особой убедительностью человека твёрдо знающего о чём спрашивает. Он не испугался – воспринял как есть, как от него требовала необходимость, как взрослый человек находящий любое объяснение необъяснимому. В эти секунды мальчик реально знал, что надо говорить и делать. Его взгляд выбрал боевую форму, и он повторил снова:

– Кто ты?

– Да что с тобой, Дима? – встревожилась Алиса. Её тёмные волосы, казалось, на миг почернели, контрастом выделяя светлый овал юного лица. Ещё чуть-чуть и оно превратится в мел.

«Ещё немного и я увижу…» – подумал Дима.

– Ты чего? Дима?

– Алиса помолчи, – слишком серьёзным голосом потребовал подросток. Чёткие грани строгого лица оголяли внутреннее напряжение. Дима не сводил с девочки сверлящего взгляда, будто собирался с мыслями для очередной словесной атаки.

– Я и молчу, – успокоилась девочка и отвела взгляд. – Ну, и что ты хочешь там увидеть?

В её словах он услышал толику обиды и лёгкого недоумения. И к общему удивлению, она продолжала искусно маскировать свои эмоции, но только перед Димой её защита не работала.

– Я уже вижу.

– Что? – вот тут она действительно испугалась. Конечно, она собиралась о многом рассказать ему, но в измученной душе хранились тайны, которые при всём желании она ни за что не выдала ему. И дело не в том, что Алиса не хотела этого, просто девочка боялась. Будь она по-прежнему той самой девочкой, которую он знал ещё месяц назад, то правда нескончаемым потоком непременно бы вылилась на него. Но сейчас она не та, что была раньше. Алиса прятала секреты внутри себя, и каким-то немыслимым образом Дима чувствует это.

Лёгкий испуг пробежал по телу, а спустя секунду, самообладание вновь вернулось к ней. Убедив себя в абсурдности промелькнувшей в голове мысли, Алиса натянула улыбку и проговорила:

– Ди-и-има-а-а! – фальшивый капризный голосок и неестественное выражение лица подружки окончательно вывело мальчика из себя. Он крикнул, да так, что в беспорядочном шуме детских игривых голосов большущей массы находящихся в коридоре школьников многие услышали его:

– Замолчи же!

«Он не шутит»