Запах теней

«Он не шутит»

«Он не шутит»

– Кто ты? – потребовал Дима.

– Что? – прошептала девочка, но в букете оглушительных детских криков её слова не нашли себе жизни. – Что? – выражали губы.

– Я говорю тебе! Кто ты?

– Это я. Алиса, – в последней попытке защититься еле слышно произнесла девочка.

– Алиса, я знаю, что это ты, – немного смягчился Дима, – но кто там?

Его глаза вспыхнули, и она прочитала жест: «Там… да…да. Именно там – внутри тебя. И не говори, что это не так. Даже не думай об этом»

Она смотрела на него и не могла убедить себя, что он действительно может видеть Миту. Как такое может быть? Мало того, что с ней случились странные, немыслимые, не укладывающиеся в голове вещи, так ещё лучший друг может видеть то, что другим не под силу. Она определённо спит или, может быть, хуже – умерла. Никаких других идей, объясняющих происходящее, у неё в этот момент не возникало.

Как? Как могли два совершенно нереальных случая сомкнуться в одном направлении на одной дорожке в один короткий промежуток времени? Как? Так не бывает. И сейчас она смотрела на него и с остатками угасающей надежды молила, что этот безумный миг всё-таки когда-нибудь прекратиться, и всё пойдёт по запланированному с утра плану. Плану, в котором нет и намёка открыться о поселившейся в её теле сущности. Но, похоже, заранее намеченным действиям не суждено случиться.

– Я жду, – требовал мальчик, – я должен знать.

Алиса закрыла глаза, и свет погас.

***

Сегодня сын опять припозднился. Она ждала его уже третий час, и, наконец, он пришёл. Настя снова встречала его у порога и с материнским трепетом расспрашивала о часах, проведённых в школе, нет ли у него конфликтов с одноклассниками, и достаточно осторожно – о его здоровье. Излишняя навязчивость мамы нисколько не смущала и не настораживала его, и парень охотно всё рассказывал. Он ничего не подозревал, абсолютно ничего такого сверх необычного в её поведении не замечал, напротив – ему казалось, что так было всегда – родительское внимание присутствовало повседневно. Причиной тому послужили навалившиеся на него явления, которые он старательно маскировал от родителей. Именно поэтому мамины расспросы о том о сём не казались ему необычными, не вызывали у него никаких сомнений в обыденности родительской ласки. Своих проблем хватало.

События уходящей недели не могли не заставить женщину забыть о работе и сосредоточиться на родном дитя. Она ужасно переживала за Диму, поскольку с ним происходили необъяснимые вещи, которые не только пугали её, но и вынуждали сохранять внутренний «прилив». Чтобы защитить сына женщине пришлось побороть внутренний паразитирующий с самого детства страх, открыть в себе то, что годами терзало душу и просилось наружу, выпустить то, что всегда было частью её мира.

Время пришло. Волей неволей она обрела себя, и отчасти, может даже, не осознавая до конца, Настя получила ту самую крохотную частичку внутреннего счастья, которую давно заслуживала. Правда, последние события, связанные с сыном, не могли не омрачить её внезапное перерождение.

Каждый день она наблюдала одну и ту же картину примерно в один и тот же час, когда Дима приходил домой и на какое-то время выключался. В какой-то дьявольский миг его сознание покидало реальный мир, превращая мальчика в жалкое подобие зомби. Он ходил, как дебил улыбался и ел. Снова и снова ел, будто беспризорный ребёнок, который кроме корки хлеба на помойке ничего в жизни не видел, и, дорвавшись до еды, пытался набить живот как можно больше. Иногда в приступах безумия, а по-другому происходящее с ним и не назовёшь, мальчик начинал громко мычать, словно возмущённый чем-то душевнобольной. И что удивительно: вполне подходящая в этот момент глупая улыбка на лице Димы оставалась прежней. От этих звуков Насте становилось жутко, и, если при наступлении у ребёнка приступа, вначале она просто наблюдала, выдерживая необходимую паузу – чтобы почувствовать уловить нужный момент, то после дьявольского мычания она тут же мчалась к сыну и крепко прижимала к себе. Почему это срабатывало – она не задумывалась, но известно наверняка, что женщина чувствовала, когда нужно помочь сыну и применить рвавшиеся наружу способности.

Сегодня пятница. Когда началось это сумасшествие? Настя не помнит. Вроде бы в начале недели, в понедельник. А, кажется, что прошла целая вечность – бессонные проведённые в изнуряющей до изнеможения тревоге ночи оставили след в её памяти. Часы утратили последовательность, дни потеряли счёт, а небывалые доселе размышления и прилив сил находили в её голове и теле новый смысл, обретали жизнь. Да, она не спала уже давно, с того самого времени, когда всё началось, но никогда прежде Настя не чувствовала себя такой сильной. Наряду с внутренними переживаниями, не оставляющими женщине и капли покоя, расцветали её способности, которые Настя успешным образом применяла, чтобы выгнать из тела ребёнка злой дух.

У неё было время подумать, что же такое твориться с Димой. И ответ пришёл сам по себе, причём никоим образом не подвергался никаким, даже самым малым, сомнениям. Причина странного поведения ребёнка лежит в нечисти. Такая дикая мысль пришла к ней ночью и вполне объясняла всё, по крайней мере для неё – точно. Злой дух вторгается в тело ребёнка, хочет завладеть его душой и телом.

Конечно, Настя всегда была верующей, но отнести её к числу истинно верующих нельзя. Она носила крестик на груди, дома находились пару иконок, которые давно принесла её мать, и на этом всё заканчивалось. Когда последний раз женщина посетила церковь? Да, она и сама не вспомнит. Когда последний раз она молилась? Вчера и всю безумную неделю. А до этого? Сказать трудно. Может только в юности?

Что есть, то есть. Злой дух, демон или ещё как, но именно так и не иначе она для себя решила. И, наряду с твёрдой уверенностью в собственных суждениях, Настя чувствовала, что вполне может справиться с этим. Победить, изгнать, уничтожить, вылечить ребёнка. Сомнений нет и быть не может – она сделает всё, что в её силах.

– Привет, сынок!

– Привет, ма! – он даже не взглянул на неё.

– Всё хорошо?

– Ну, да, – сухо бросил Дима и поплёлся к себе в комнату, – хорошо.

Что-то новенькое, и это новое во всё горло кричит ей, что с сыном что-то не то. Он несёт на душе тяжкий груз. Боже мой! Всеми фибрами она ощущает этот мрак на себе, она видит его. Дима может не говорить матери, может многое скрывать, теперь она всегда почувствует это. Что творится в её голове, что происходит с ней? И что же, наконец, случилось с её мальчиком? Безумное внутреннее напряжение сдерживает он внутри, страшную тайну хранят его заблудившиеся в лабиринте сознания мысли. Настя увидела их, женщина знает о них, только прочитать необходимую суть – не в её силах. Даже её теперешняя сила отнюдь не всемогущая и не может читать мысли.

У сына что-то произошло, что-то из ряда вон выходящее – очень важное и невообразимое. Что-то, что заставляет его закрыться от внешнего мира. Сейчас Настя может чувствовать это, ведь у неё есть сила.

– Дима, – позвала она, а в ответ – тишина.

Настя завернула в комнату, куда только что вошёл её сын, и вздрогнула. Прямо перед ней лицом к лицу стоял Дима. Округлившиеся огромные глаза мальчика казалось вот-вот выпрыгнут из орбит. Но самое страшное было то, что это были не его глаза – на женщину сверлящим злобным взглядом смотрел чужак. У женщины перехватило дыхание, подобное ей приходилось видеть впервые, впрочем, как и всё происходящее за неделю. Голубой цвет радужки превратился в грязный коричневый, чем-то напоминающий перегнившую мякоть сливы. И, если в предыдущие приступы безумия, у ребёнка полностью отсутствовала сознательность во взгляде, то сейчас на женщину смотрел или смотрело вполне здравый субъект.

Такой поворот событий шокировал женщину, но сейчас выбить Настю из устойчивой колей самообладания было практически невозможно. Храбрым вызывающим на бой взором она уставилась на противника и … «Прилив» откликнулся и вышел. Она почувствовала, как жарким огнём закипает сердце, как из груди наружу рвётся что-то большое и светлое, как огромный заключённый в ней мир концентрируется в пучки непобедимой энергии.

Всё произошло за доли секунды – в какой-то миг она обрела всевластие над невидимыми материями и, как полагается, в нужный день и нужный час. Женщина была готова – теперь она полностью обрела свободу. Случай был предопределён и, наконец, свершился.

А чужак впился в неё сгорающим от злобы взглядом, и губы прохрипели:

– Алиса.

И в тот же миг глаза обрели голубой оттенок – мрак покинул их. Лицо мальчика стало немного мягче, но тут же обрело глупый вид. Дима приоткрыл рот и тихонько завыл, обнажая ряд белых зубов в идиотской улыбке. Не замечая ничего и никого перед собой, он потянул руки вперед и упёрся в маму, будто хотел протиснуться сквозь неё. Женщина не собиралась сдаваться – она упорно стояла перед ним и не отходила. Мальчик навалился на мать и мычал, а счастливая глупая физиономия просто сводила с ума.

Медлить было некуда – Настя схватила сына в охапку и что есть силы прижала его к себе. Она почувствовала как эликсир живой силы охватывает их тела и тугим узлом света связывает во едино, как нечто покидает мальчика, как душа сына сбрасывает крепкие оковы чужака, как злой дух растворяется в могуществе её силы.

– Ма-ма-а, – пропищал Дима, и уже по-взрослому добавил, – опят ты за своё. Не надо меня так обнимать, я же не маленький.

– А какой? – лукаво спросила она, ослабляя руки и выпуская сына из крепких объятий. – Для меня ты всегда будешь маленьким.

– Ну, да уж, – возмутился он и подарил ей улыбку, свою улыбку. Затем развернулся и, как ни в чём не бывало, направился к письменному столу. Будто минуту назад ничего и не было. Сел, зачем-то включил лампу, достал журнал «Юный техник» и принялся перелистывать и с интересом разглядывать страницы.

– Я люблю тебя, сынок! – нарушила затянувшуюся тишину Настя. На что Дима повернулся и подарил ей ещё одну нормальную и, что не мало важно, свою собственную улыбку. Ничего не сказав в ответ, подросток вновь уткнулся в брошюру.

«Хоть так, чем ничего»

Видеть безумие особого желания не возникало. С тяжёлым сердцем Настя направилась на кухню – нужно разогреть еду и покормить маленького мужчину.

«…пока он нормальный»

От этой мысли внутри похолодело. Почему ей пришла в голову столь навязчивая мысль? Неужели…?

Страшная догадка рассекла грудь, сотрясая тело от нахлынувшего страха. Руки задрожали, и женщина не могла сдержать охвативший её тело ужас. Она попыталась присесть, но вместо этого непослушные ноги только слегка согнулись в коленях. Ей захотелось заплакать, но вместо слёз из груди вырвался отчаянный хрип.

Настя поняла, что сейчас произойдёт. И прежде чем, женщина смогла взять себя в руки, мальчик, точнее то, что сидело в нём, уже оказался рядом. Его дьявольские уже чёрные глаза будто горели от желания сожрать её душу. Они уставились на женщину, и, казалось, с закипающей ненавистью готовы были вот-вот наброситься и растерзать.

Оно протянуло руки и стремительно схватило напуганную женщину за горло. Захват был не столько сильный, сколько символический, будто предупреждение. И в нём было столько злобы, столько крайней безысходности с нескрываемой демонстрацией неприязни и внутреннего превосходства, что на короткий миг Настя почувствовала себя жалкой букашкой.

«Ты ничто передо мной»

«Ничтожество»

Эти слова оглушительным эхом зазвенели в голове, и будь Настя обычным человеком, возможно, это было бы последним, что она услышала в этой жизни. Но сейчас они только спровоцировали её – «прилив» вспыхнул, и, в ответ на попытку раздавить её горло, женщина схватила руки чужака и с силой вывернула их, отстраняя от себя. Он попытался воспротивиться её действиям, но, похоже, власть монстра над телом мальчика была не настолько сильной – не полной. Настя опустила руки сына, и чужак сдавленным голосом проговорил:

– Где она?