Запах теней

Скрежетом разрывающего металла эти слова отпечатались в ушах женщины. Она схватила сына и, прижимая к груди, крепко впилась в его тело пальцами. Тут же Настя вновь почувствовала, как наступил «прилив», как живой поток нескончаемой чистой энергии прошил её тело, вырвался наружу и ударил в мальчика, как нечто без сопротивления вышло из сына, как наступил покой. Внутреннее умиротворённое состояние, отсутствие волнений и переживаний, тишина. Всё произошло очень быстро. Ещё секунда и послышалось:

– Ма-ма-а! Опять? Ну, что ты … я не знаю, – Дима выполз из её объятий и продолжил, – я же просил.

– А я ничего и не делала, – попыталась пошутить Настя, – только проходила мимо и всё.

Удивительно: откуда у неё столько сил и несгибаемой выдержки? Каким образом она умудряется за какие-то жалкие секунды побороть свои эмоции и, как ни в чём ни бывало, растоптать боль, страх и превратить всё в шутку? За короткое мгновение проанализировать действия и ситуацию, не сдаться в тяжёлый миг и не позволить злому случаю взять верх над собой.

«Он не понимает, что происходит»

– Да, да, конечно так и было! – воскликнул мальчуган и побежал к себе, не забыв запереть за собой дверь.

Женщина опустила голову: руки сжаты в кулак, дрожь никак себя не проявляла, она бушевала глубоко внутри. Но, не смотря на это, Настя держалась уверенно и выглядела довольно спокойно. Расклеиваться сейчас никак нельзя, да и «прилив» не позволит ей такой роскоши.

Навалившись на стену, она села на пол и закрыла глаза. Что-то подсказывает ей, что хуже уже не будет, и скоро всё закончиться. Былое раствориться и исчезнет, как страшный сон – наступит свет. И, всё же, на душе беспокойно и тяжко. Пусть она знает и чувствует, что конец дьявольским проявлениям уже совсем близок, и «прилив» однозначно поможет ей, но душно становится от одной только мысли, что это происходит с её ребёнком. Ко всему прочему, в момент освобождения от злого духа Насте на миг показалось, и в этом ни капли сомнений, что какая-то часть сына сопротивляется. Это противодействие чужому вторжению нельзя не отметить, поскольку по своему характеру оно очень напоминало «прилив». И, хотя неожиданно появившаяся сила не принадлежала ей, Насте удалось ощутить её присутствие.

Всё это могло значить только одно – у сына те же способности. Возможно, они появились совсем недавно, иначе как ещё объяснить, что она не обнаружила их раньше. А, может быть, многие годы он искусно прятал свой дар, и женщина его не видела – ведь она занималась тем же. Так ли на самом деле или нет, ещё предстоит выяснить, но определённо мальчик пошёл в неё. Радоваться или плакать – ответ на этот вопрос весьма затруднителен, поскольку сейчас «прилив» больше не пугал её, напротив – она чувствовала огромную силу, беспредельную энергию.

И что же будет дальше? Пока что остаётся только ждать.

Чует её сердце: это не конец, определённо не конец.

***

Оставаться собой – разве это не великое счастье.

Деревянное окно с частичками облупившейся краски и не уступающая ему в чересчур простом дизайне батарея, измазанная пастой от шариковой ручки, – это место их встреч. Каждая царапинка на теле подоконника, каждая почеркушка на окне, каждая скорлупка слезшей от старости краски по-своему стали родными и близкими. Так уж сложилось, что здесь на этом самом месте они встречаются очень давно и не собираются изменять своим привычкам. Старое окно, как знак дружбы, выступало в роли символа их тесной взаимосвязи, тем более – сейчас.

Он подошёл: девочка стояла спиной. Интересно, кого он увидит сейчас – Алису или Миту? Правда, последняя появлялась крайне редко, объясняя это тем, что не собирается вторгаться в чужую жизнь. Какое благородство! Только ни к чему все эти проявления добра, ведь по сути Свету совершенно некуда деться. И днём и ночью Алиса всегда остаётся под её наблюдением, всегда за спиной. Ничего не поделаешь – остаётся только смириться. Даже нормальный человеческий сон не выходит из поля зрения Миты – сама она лишена такой возможности и никогда не спит, попросту не может. Конечно, происходит это не специально, ведь Свет не может закрыть глаза, чтобы хоть на секунду не видеть происходящее, поскольку у неё их нет. Даже отвернуться она не может, потому что всюду видит одно и то же. Лишь иногда Мита может оказаться в неком произвольном пространстве, и то только по желанию девочки, если та входит в непосредственный с ней контакт. Невероятно, но Алиса всё же имела, пусть даже самую малую, власть над Светом. Когда девочке хотелось встретиться с чужой лицом к лицу, она создавала внутри себя некоторую форму бесконечной материи, если так можно сказать, и свободно общалась. Свет же, как ни старалась, не могла этого сделать и, в очередной раз, поражалась одарённости Алисы. Девочка не просто продолжала жить своей жизнью, она питалась энергией Света, в некоторых случаях противоборствовала его проявлению. А ведь при желании Мита в любой момент может раздавить и уничтожить девочку, только она никогда не сделает этого.

Мита была абсолютно не против и радовалась каждому проявлению человеческого сопротивления, поскольку считала, что именно противодействие Алисы каким-то совершенно немыслимым образом влияет на сохранение её памяти.

Да, по истечении вот уже четырёх месяцев Свет до сих пор находилась в собственном сознании, жила своей жизнью, хотя для здравомыслящего, назвать это жизнью – весьма затруднительно. Но, не смотря ни на что, Мита радовалась – такой поворот в судьбе, как подарок свыше. Девочка повернулась: сейчас Свет видит Диму, и душа радуется. Такое великое счастье оставаться собой и иметь друзей. Именно друзей, хоть Мита не являлась человеком, не имела собственного тела, зато очень тонко и достаточно чётко определяла человеческие чувства и эмоции.

Алиса не просто привыкла к чужой сущности внутри, девочка полюбила её. Как любят сестру или брата, как любят друга, настоящего друга. И дело не в том, что у них, может быть, были общие интересы, хотя и это – тоже, просто каждый прожитый день они принимали друг у друга частички своих душ. Невольно происходило перерождение каждой, слияние необыкновенной энергии света и человеческого мира души. Всё больше и больше Свет ощущала себя частью реального мира – настоящим человеком.

Она испытывала чувство привязанности к Алисе и Диме. Теперь её жизнь уже не имела смысла без двух друзей, которые приняли её, как есть, без страха и лишних эмоций. Даже в тот день, когда мальчик впервые увидел её, поначалу возмутился, но после он не отверг, не воспротивился, напротив – будто почувствовал её боль и, может быть, пожалел.

– Привет, Алиса, – он заглянул глубоко в синие бездонные глаза и добавил, – Привет, Мита!

«И как у него получается это?» – задавалась вопросом Свет.

«Мне интересно не меньше» – поддерживала Алиса.

– Привет, Дима! – улыбнулась девочка, и Дима почувствовал, что не только она.

– Что новенького?

– Ничего. Абсолютно ничего.

– Что? Совсем? – спросил подросток, – такого быть не может!

– Почему? Ну, если ты спрашиваешь о нас, то … – она приняла задумчивый вид, будто с трудом вспоминает очень важную информацию, и, после короткой паузы, продолжила, – сегодня мы разговаривали про какую-то фигню… – Алиса засмеялась, – …я не помню как она называется… ах, да! Мита мне подсказывает. Называется «дуит».

Девочка засмеялась громче:

– Такое смешное название и … я не знаю о чём вообще речь!

– А что это? – спросил Дима. Он перестал удивляться забавным и странным словечкам Алисы. Почти каждый раз при встрече, девочка выдавала пару-тройку новых слов или фраз, про которые рассказывала ей Свет. В основном взятые из прошлых жизней много-много веков назад эти необыкновенные слова казались весьма занимательными, и часто их суть была не столь важна, сколько смешное произношение затягивало в интересную игру произношения трудных звуков, от которых язык сломаешь. Иногда речь шла о каких-нибудь простых предметах, о чайнике, например, или о космосе, но не редко попадались словечки, означающие предметы, природа которых была непонятна не только Диме и Алисе, но и до Миты совершенно не доходило, откуда они могли взяться у неё в голове. И сейчас, похоже, что новое слово «дуит» относится к числу неизвестных.

– Не знаю я, и Мита не знает, никто не знает, – улыбалась Алиса, – оно, конечно, напоминает мне некоторые английские слова, но наша богиня света, иногда в шутку они с Димой так называли Свет, сказала, что это совсем не так. Она мне показала это, только я ничего не поняла. И что самое странное… – сдерживала смех Алиса, – …Мита тоже не понимает, что это за хреновина и с чем её едят!

Тут девочка больше не могла сдерживаться и засмеялась. Заразительный смех перекинулся на Диму, и они захохотали вместе.

Мальчику было страсть как интересно, каким таким способом Мита показывает Алисе вещи. Он спрашивал об этом девочку, и она отвечала, что образы предметов на короткий миг возникают у неё в голове. Таким необычным образом богиня света демонстрирует свои воспоминания. Иногда природа возникновения картинок различных предметов Мите попросту не известна, но она всё равно показывает их Алисе, чем в основном вызывает у той недоумение, которое остаётся без объяснений и в последствии приводит к безудержному и нелепому смеху.

– Одно известно наверняка: «дуит» – это какая-то кругленькая фигня, и теперь мне придётся всю жизнь её помнить, засорять свой мозг совершенно ненужной информацией, – произнеся это, Алиса немного успокоилась, вздохнула и добавила, – вот тебе и новенькое.

– Очередное слово… – внёс заключительную фразу Дима, – … которое ты никогда не забудешь. Понятно. И что же ты ещё видела? Что ещё тебе показала Мита?

– Да, в общем больше ничего. Только это. Правда… – она задумалась, – …кругленькая штучка-дрючка и … а вокруг неё другие кругленькие штучки-дрючки.

Сказав это, девочка залилась звонким смехом. Её смешило больше не отсутствие понимания увиденного ею предмета, а сам факт того, что Мита показывает ей такое. Причём, все появившиеся картинки прошлого, настоящего, и очень может быть, будущего, словно вживляются в память Алисы, создавая достаточно устойчивую связь со ставшим уже далеко недетским мышлением. Девочка не раз ловила себя на том, что некоторые слова становятся частью её речи. Они вылетают непроизвольно, будто она с рождения общается на подобном языке и с детских лет знает предназначение тех или иных предметов, которые в человеческой природе не существуют совсем, по крайней мере, она не слышала и не видела ничего подобного.

Практически всегда, прежде чем, на фон бесконечной тьмы наложить картинку очередной вещи, Свет интересовалась у Алисы, не хочет ли та посмотреть чего-нибудь этакое новенькое. На что девочка с радостью соглашалась, терпеливо дожидаясь пред этим вопроса Миты, поскольку к тому моменту уже знала – о чём спросит богиня света. Алисе нравились загадочные материальные явления – каждый раз они завораживали её необычными формами, цветами, странными, а порой – и смешными, названиями. Они привносили в жизнь нечто новое. Девочка чувствовала, что познаёт частичку чего-то чужого, фантастического, необычайного и далёкого. Она сама становится частью другой никому неизвестной жизни – ни один человек на всём белом свете не знает то, что знает она, не видел то, что видела она. Чужая жизнь – теперь и её жизнь.

Свет спрашивала – Алиса с искренней радостью принимала. Но иногда, крайне редко, образы возникали спонтанно, чем немного шокировали девочку и приводили в лёгкое замешательство. Особенно в те неприятные и совершенно неподходящие моменты, когда она могла погрузиться в чтение книги или в школе на уроке, даже во сне. Яркой вспышкой перед глазами возникала картинка и оставляла глубокий след, который какое-то время с упорством не желал исчезать.

И что самое странное во всём этом – эти самопроизвольные явления не могла объяснить Мита. Ей, как и Алисе, было любопытно, почему они возникают без её непосредственных действий. Для неё они были столь же необычными и загадочными, даже немного пугали. Может именно потому, что Свет была не в состоянии объяснить их природу, эти спонтанно вспыхивающие картинки заставляли настораживаться, готовиться к чему-то плохому.

Да, в глубине души, Мита ожидала нехорошей развязки. Её странная и необъяснимая жизнь заставляла думать только о таком конце. И сейчас, как никогда, тот самый момент, когда необходимо задумываться об этом, поскольку всё происходящее с ней в эти счастливые месяцы не укладывается в привычный запрограммированный ход последних пару-тройку тысяч лет. Ну, как ещё объяснить то, что душа носителя рядом с ней, что Свет до сих пор в здравом уме и доброй памяти, собственной памяти, что у неё есть друзья, которые хотят ей помочь, что её душа, наконец-то, принадлежит самой себе? Никак. Она боялась завершения счастливой жизни, завершения триста шестьдесят пятого дня?

И тут как в подтверждении её догадок возникают странные образы, которые она ничего не могла сказать. Эти предметы Мита никогда раньше не видела, не понимала для чего они. И всё же раз за разом, однократно в неделю, они появлялись. Из неоткуда и уходили в некуда.

Создавалось впечатление, что Алиса волей-неволей принимает роль Миты, а та, в свою очередь, роль Алисы. Их души переплелись, и теперь они не принадлежат самим себе – они во власти чужого и необъяснимого. Во власти той могущественной силы, с которой на протяжении веков пыталась совладать Мита. Словно Свет, как разносчик неизлечимой болезни, перенесла заразу на девочку.

– Слушайте… – ошеломлённый неожиданной яркой мыслью, засиял мальчик, – …а мне показать сможете?

Алиса в миг успокоилась и приняла серьёзный вид:

– Не знаю, но не думаю, что у меня …нас получиться. – Она пристально взглянула на Диму и добавила, – и вообще я считаю, что это плохая мысль.

«Почему бы не попробовать» – возразила Свет, – «возможно у меня получиться, если ты мне уступишь. Пустишь?» Вышвырнуть девочку и занять место для неё не составляло никакого труда, но соблюдать формальности приходилось, ведь она никогда не причинит ей зла – Алиса друг.

– Не надо, Мита, – обеспокоилась девочка, – поверь мне, в этом нет нужды.

«Ничего такого я не сделаю, просто покажу то, что сама совсем недавно впервые увидела»

– Я думаю… – Алиса не сдавалась, – … мы не должны делать этого. Ты никогда не пробовала, вот и не стоит.