Запах теней

Свет наслаждалась жизнью, настоящей и такой живой жизнью. Когда она всё же покидала тело, душа бедного дитя-носителя постепенно возвращалась на свои права, но она не знала об этом. И никогда не узнает.

Остаётся один единственный вопрос, который не раз задавала себе она: «Зачем она существует? В чём её предназначение»? По-видимому, вполне предсказуемый вопрос влечёт за собой запрограммированный резонанс, и её тут же охватывала паника, мгновенно переходящая в волну отсутствия интереса к собственному происхождению. Свет забывала такой важный вопрос.

Совершив прыжок, сотни, тысячи судеб отрывками воспоминаний взрывались в голове, напоминая о прошлых прожитых жизнях. Но, как всегда не надолго – совсем скоро она забудет абсолютно всё.

Свет открыла глаза: в окутавшей пелене ничего удивительного не увидела, поскольку в таких случаях при переходе практически всегда возникает одна и та же картина. Больничная палата, пахнет лекарствами, большое окно и голые стены. Она снова в больнице, как и каждый год, и без сомнений – опять в девочке. Свет знает: совсем скоро проснётся девочка, но она ей ничем не сможет помочь. Душа девочки будет дремать, она не в силах и не в состоянии прогнать Свет из собственного тела. И это печально, поскольку чужой сущности достаточно одиноко в бесконечном мире.

Свет очень хотел подружиться с девочкой, но знала, что это не возможно. Душа встрепенётся в жалком и бессильном порыве сопротивления, возможно что-нибудь скажет, что иногда бывало, а потом забьётся в дальний угол сознания и погрузится в глубокий сон. Так произойдёт и сейчас, она не сомневается в этом.

Оглядев палату в мутном свете приходящего сознания, Свет с предвкушением ожидала, когда настроится зрение, чтобы с наслаждением погрузить себя в живой мир. Почему она здесь? Последние тысячи лет она не задавала такой вопрос, поскольку ответ очевиден. По строгому плану во время перехода будущий носитель теряет сознание, то же самое происходит и при выходе из него. Обычно девочка приходит в себя уже через три дня, но бывало всякое – пагубные последствия прыжка могли продолжаться и неделю, а то и более, как бывало уже не раз.

И всегда одно и то же: больничное помещение, затем – встревоженные родители, не находящие никаких объяснений, что могло случиться с их дочерью, и наконец – после утомительных обследований путь домой. Последнее время каждый год так и происходит. Новое тело, новые родители, новая жизнь.

Очевидно направляясь именно к ней, в палату зашла медсестра. Увидев вышедшую из комы девочку, та спохватилась, подбежала к койке и затараторила:

– Ты в порядке? Посмотри на меня, Алиса, – она взяла её за руку и, нащупав пульс, на миг уставилась на наручные часы, а затем вновь спросила, – Как ты себя чувствуешь, девочка?

– Голова кружиться, – ответила Алиса, точнее – Свет в теле девочки. В дальнем уголке собственного сознания Алиса спала, и Свет не надеялась, что та вообще проснётся. Уж больно слабоватые девочки пошли в последнее время – не сопротивляются, не могут.

– Очень рада за тебя! Некоторое время ты была без сознания, и очень хорошо, что проснулась. Родители переживают – места себе не находят. Ну, да ладно, главное – ты снова с нами, – она улыбнулась и добавила, – Кроме головокружения, ещё что-нибудь беспокоит? Головная боль, тошнота, боль в теле…

Зрение почти пришло в норму, и девочка с восхищением смотрела на серые стены комнаты, на большие сияющие дневным светом окна, на медсестру, которая, ко всему прочему, существовала на самом деле. Живой восхитительный сказочный мир, материальный мир, не лишённый безумных грёз и безрассудных эмоций. Ради этих сладостных и ярких моментов, нескольких недель сознательной настоящей жизни, в которой она ещё могла помнить своё «я», и стоило существовать, пусть даже и в такой бестелесной форме. Первые дни – путешествие в чарующий живой мир. А потом она забудет своё предназначение, свою сущность и станет частью чужой жизни. И та правда затаившимся палачом будет ждать своего очередного запланированного прихода и ровно через год обрушит топор безупречной истины, отрубив, тем самым, все фальшивые ниточки, связывающие её с реальным миром.

– Нет, – ответила девочка. Стандартный вопрос рождает вполне предсказуемый ответ, применимый только для данной ситуации, только к ней – к Свету. – Ничего не болит, только немного кружится голова.

«Какой приятный голосок» И целый год, правда, уже без проведённых в коме дней, он будет принадлежать ей. Девочка взглянула на руки: белая без загара кожа, вполне ухоженный вид ногтей – носитель достаточно опрятная.

«Ещё бы поскорее увидеть себя в зеркале»

– Вот и славно! – медсестра явно была довольна скорым возвращением ребёнка, – лежи и не вставай, я сейчас позову врача. – Она направилась к выходу и на ходу бросила, – может, ты в туалет хочешь?

– Нет, не хочу.

Туалет. Для многих людей покажется диким, но это ещё одно прекрасное мгновение человеческого бытия, когда твоё тело напоминает тебе о единстве окружающего тебя мира, о непоколебимости существующих законов природы, о твоей непосредственной связи с ней. Туалет, приём пищи и воды, бег по лесной опушке, прикосновения близких тебе людей – всё это искорки прекрасного мира. Видеть, слышать, чувствовать вкус и запах, осязать – чудные мгновения существования, настоящего и реального существования.

Кто создал этот мир? Кто создал этот прекрасный миг во вселенной? Кто в состоянии сотворить такое?

Девочка огляделась: палата одноместная, слева у окна висела капельница, справа стояли тумбочка и два стула, и всё – никакого зеркала. Хоть она и не человек, но главный двигатель человеческого развития любопытство всё же овладевало ей и не унималось.

«Терпения – впереди целая жизнь. Целая новая жизнь и… Бесконечность. От этой мысли стало грустно, и горечь, вперемежку с ядовитой обидой, снова набросилась на неё. Старость легла на плечи и напомнила о себе тугими нитями реальных и существующих воспоминаний. Тысячелетняя борьба с собственным «я» не закончилась, а возможно только началась. Но, когда нет сил сопротивляться – злая судьба тоже прекращает борьбу и отдыхает.

Девочка попыталась присесть, но, получив головокружительный укол в голову, тут же раздумала и решила с этим немного подождать. В конце концов, куда ей торопиться, успеет она ещё облюбовать новый мир. Она навалилась на подушку и замерла – сладкие мечты дурманящим снадобьем закружились в голове.

Час пролетел не заметно. Приходила врач, долго щупала, рассматривала, трогала и спрашивала. И, решив что состояние пациентки на первый взгляд вполне удовлетворительное, та незамедлительно удалилась, на последок посоветовав девочке немного вздремнуть, пока не пришли родители.

Но как можно уснуть, когда вокруг столько интересного, ещё неразгаданного и тайного? Да и вскоре пришли родители.

Мама подскочила и обняла её, а папа, ожидая своей очереди, терпеливо стоял в стороне. Девочка ощутила запах матери, такой незнакомый, но в то же время уже такой родной. Лишь несколько первых секунд он кажется чужим, но затем, когда Свет пошагово берёт власть над телом, запах становится уже не просто родным, а своим собственным. По щекам женщины текли слёзы счастья, она прижала к уставшей от бессонных ночей груди собственное дитя и шептала:

– Боже мой, ягодка моя, Алисочка! Как же ты нас напугала, – мама немного отстранилась и заглянула в глаза дочери. – Мы думали, что потеряем тебя.

«На самом деле – потеряли. Но только на год»

Наклонился папа. Нежно обняв дочь за шею, поцеловал в щечку, потом выпрямился и тяжело вздохнул. Глаза блестели от наполнявшей их влаги, но ни одна слезинка так и не вырвалась из крепких объятий мужского начала. Отец выдавил жалкое подобие улыбки и спросил:

– Лялька, как себя чувствуешь?

– Нормально, – ответила Свет и добавила, – не переживайте, теперь всё будет хорошо!

Она знала об этом наверняка, ведь такую картину наблюдала не раз и не два, а бесчисленное множество. И как всегда, первый месяц купалась в изобилии родительской любви и ласки. Чужая жизнь уже давно перестала напрягать отличительной и явной не собственностью, но… выбора нет. Поэтому каждый переход теперь ассоциировался с новым рождением на свет.

– Сладенькая моя девочка, – причитала мама, – мы так испугались. Так страшно! Ты точно хорошо себя чувствуешь? Голова не болит? Нет?

Добрые материнские глаза, казалось, укрывали своим теплом, создавали невидимую ауру защиты, кричали: «мы здесь и мы защитим тебя»!

– Врач сказала, что страшное уже позади, и тебя скоро выпишут. – Мама немного успокоилась, – как ты?

– Ты что-нибудь помнишь, Лиска? – спросил отец.

Этот момент она снова упустила, поскольку всегда знала происходящее с ней на сто процентов. Обычно вышедшие из обморока или комы люди спрашивают «где это они» или «как здесь оказались». Привыкнув к постоянным перемещениям, Свет постоянно упускала важные моменты человеческой предсказуемости.

– Ничего… А что произошло? – попыталась удивиться девочка.

– Ты потеряла сознание прямо на празднике. Веселилась с подружками, а потом… Мы с мамой не видели, но Аня сказала, что ты доставала из шкафа свою куколку…ну…эту, Ненси, кажется… и неожиданно упала в обморок… – Пояснял отец.

– Девчонки закричали и прибежали к нам на кухню, – перебила мама, – и вот ты здесь.

– А что за праздник был? – искренне не понимая, спросила девочка.

– Отец с матерью как-то встревожено переглянулись, и папа ласково ответил:

– Твой день рождения, милая. Ты и этого не помнишь?

– А, ну да. Да. Вспомнила, – со всей естественностью в голосе попыталась оправдаться Свет.

«Надо же! Совершить переход в день рождения своего носителя! Такое с ней, кажется, впервые». Каково пришлось родителям девочки, они, наверняка, перепугались до смерти. Сколько ей лет – спрашивать не было нужды, поскольку все носители во время внедрения в их тела имели один и тот же возраст – тринадцать лет.

– Что за напасть такая обрушилась на нас? – снова зарыдала мама. – Что с моей маленькой дитеткой случилось?

– Мама, не плачь, – попыталась успокоить её девочка, – всё будет хорошо. Я в порядке!

– Не реви больше, – включился отец, – дочке только твоих слёз сейчас и не хватало. Ей отдыхать нужно, а не успокаивать тебя.

– Да, не могу я… – слёзы брызнули из усталых глаз, эмоции вырвались наружу, высвобождая всю накопившуюся за бессонные ночи боль и тревогу, – …я очень боялась, что не увижу тебя никогда. Очень! – она бросилась в объятия мужа и уткнулась в плечо, продолжая всхлипывать от раздирающей душу боли.

– Мама, мама, – позвала девочка, – ну, мам… ну, не надо так! Ты же видишь – всё хорошо.

– Ну, ну, успокойся, любимая! – мужчина заботливо прижал конвульсивно вздрагивающее от тяжёлых всплесков эмоций тело супруги и поцеловал, – не плачь.