Серебряные нити

– Нет, – я отрицательно покачал головой.

– Но мне кажется, что… этой комнатой пользовались…

– Не может быть. Я бы знал…

– Посмотри, – он указал на пол у дверцы широкого стенного шкафа. – Здесь нет и следа пыли, как если бы шкаф использовали всё это время…

– Я отодвигал дверцу, когда разыскивал следы нарушительницы…

– Пол отполирован до блеска по этой линии… Нет, такие следы не протереть за каких-то пару дней.

Ладонь Рю легла на тонкую дверцу шкафа, качнулась в сторону, но я вдруг резко схватил друга за предплечье и оттащил его в сторону.

– Саюки, что с тобой? – он нахмурился, закусил нижнюю губу.

– Не надо, – я замотал головой, снова разгадав в себе страх, равного которому не испытывал ещё никогда. Как будто бы тонкие ледяные иглы вдруг прошили меня изнутри, пронзили слабое человеческое тело, насадив его на множество тонких нитей, сверкающих в свете новой луны… Серебряных Нитей…

Казалось, ещё мгновение, ещё хоть мгновение в комнате ушедшей Акане – и горло моё исторгло бы протяжный истерический крик!.. Внезапный укол скорби был слишком силён, слишком яростен для того, чтоб его можно было оставить без внимания!..

И тогда Рю просто ударил меня. Не слишком сильно, но достаточно для того, чтобы вернуть в мою голову ощущение реальности. Вся левая скула наполнилась болью, мгновенно отяжелела, но по сравнению с минувшим ужасом это была всего лишь естественная и осмысленная боль.

– Открывай, – я утёр угол прикушенной губы рукавом.

Рю оттолкнул дверь шкафа с силой настоящего боевика якудза, но запал его мгновенно сошёл на нет, сменившись сперва почти осязаемым страхом, а потом – обыкновенным смятением.

Мы оба стояли, парализованные увиденным, и смотрели в нишу шкафа. Смотрели, не веря своим собственным глазам: там, перед горой коробок и каких-то ненужных вещей, стояла девочка лет одиннадцати, облачённая в траурное чёрное кимоно. Её волосы ниспадали до самого пола, почти полностью прикрывая лицо; оставляя только кажущийся странной выпуклостью треугольник носа и изящный разрез бледных бескровных губ.

– Что это?! – я рухнул на колени, теряя от страха все оставшиеся силы.

– Проклятье, я чуть было не испугался всерьёз, – Рю посмотрел на меня, и я впервые увидел его растерянным и смущённым. – После всех твоих рассказов…

– Но… Подожди, что ты хочешь этим сказать?! А как же…

– Саюки. Прошу тебя, – он вдохнул, задержал дыхание – и медленно выдохнул, пытаясь восстановить обычное спокойствие и унять грохочущее сердце. – Неужели ты не помнишь?

– Помню?.. Что ещё я должен помнить?! – я продолжал испуганно смотреть на облизанную полумраком шкафа девочку в чёрном кимоно, на её тонкие бледные пальчики, выглядывающие из безвольно опущенных рукавов, на её безжизненные губы, на истинно-чёрные волосы, кажется, струящиеся настоящим чёрным шёлком…

– Акане, – Рю заставил меня посмотреть ему в глаза одним упоминанием этого имени. – Это её любимая кукла. Ты уже забыл?

– Любимая… кукла?!

Я вздрогнул, содрогнулся всем телом, почти кожей чувствуя, как волосы на моей голове топорщатся, точно у перепуганной кошки. Да, у Акане была любимая кукла, Каору-тян, но… То была совсем другая игрушка, выполненная в рост двенадцатилетней двоюродной сестры Акане искусным кукольником, светлая и радостная. С нынешним жутковатым воплощением её связывал только цвет волос – но больше ничего!

– Если ты не помнишь её, значит… Её переодел кто-то другой, и… – Рю, кажется, напрягся. То есть – напрягся по-настоящему. – И ты не заметил её в прошлый раз, когда открывал шкаф?

– Её не было! – я набросился на него в истинном ужасе, получив ещё один рассчитанный удар, на этот раз в другую скулу.

– Прости меня, Саюки, но ты должен сохранять спокойствие…

– Я… понимаю, – действительно, сложно было не понять столь красноречивый язык действий! Он просто вырабатывал рефлекс на противодействие чувству страха. На миг это даже показалось мне забавным. Жаль только, что на единственный краткий миг.

Рю снова посмотрел на высокую – по кукольным меркам – искусственную девочку, и шумно сглотнул, борясь с собственным волнением.

– Саюки, – его вопрос заставил меня вздрогнуть. – Скажи… А разве её волосы всегда были такими?

– Нет, – я вздрогнул вновь, на этот раз от звука собственного голоса. – Её чёлка была не длиннее пальца, а остальные пряди обычно собирались в какие-нибудь причудливые причёски… Ну… Ты знаешь, Акане любила всё необычное…

– Нужно быть человеком немалой храбрости, чтобы держать поблизости от себя таких кукол, – Рю отступил к двери, по-прежнему неспособный победить свой неожиданный страх. – Они красивые, если они маленькие, но когда напоминают живых людей…

– Проклятье, она не похожа на живую девчонку, скорее – на мёртвую и восставшую из могилы! – я снова начинал паниковать, но ноющая боль мгновенно отозвалась в саднённых скулах – и я затих.

– Кто-то поставил себе целью запугать тебя, – Рю закусил нижнюю губу, пытаясь привести своё расследование к логическому завершению. – Может ли быть, что некто использовал именно эту куклу всякий раз, когда ты видел ту перемещающуюся тень?

– Шутишь? – я нервно ухмыльнулся. – Та была ростом со взрослую женщину, и выглядела она слишком естественно… А это – только кукла.

– Это не просто кукла, это, в некотором роде, шедевр… Она не менее подвижна, чем я или ты.

– И всё равно… Нет, я не могу в это поверить.

– Возможно, твоё воображение заставило принять эту куклу за настоящую девушку, – он хмуро потёр подбородок. – Ты слишком долго пробыл в одиночестве. Разум работает против тебя, твой собственный разум…

– Прекрати, – я бросил последний взгляд на неподвижную куклу – настолько же мёртвую, как и другие деревянные игрушки, но из-за своей безумной реалистичности вызывающую почти подсознательное отвращение. – Это не смешно…

Рю хотел добавить что-то ещё, но его прервала резко ударившая в тишине комнаты мелодия мобильного телефона. Это была открывающая тема старенького анимационного сериала, неспешная и мелодичная, но здесь, посреди мёртвой спальни, её мягкие переливы вдруг показались мне грохотом адских труб.

Холодно извинившись, Рю вылетел из комнаты и уже в коридоре приложил трубку к уху. До меня доносились лишь обрывки его короткого, но яростного разговора, но и этого было достаточно чтобы понять: на этот раз мой редактор попал в настоящие паучьи сети… Было очевидно, что он отчитывался перед Миоко за минувший погубленный вечер и сегодняшнее утро, и в этом простом разговоре я вдруг обнаружил то, что, казалось, было уже давно потеряно для меня. Когда-то, в самом начале наших с Акане отношений, я точно так же, бывало, отвечал на её звонки и объяснял, что не смог забежать за ней на работу из-за проблем с очередной издаваемой книгой…

Эти воспоминания, несмотря на свою горечь, приносили оттенки сладости и тепла…

Тем временем Рю снова вошёл в спальню Акане, и лицо его было даже не мрачным – каменным, пустым и жутким.

– Звонила Миоко, – он поднёс к глазам чёрный гробик телефона, словно бы пытаясь разглядеть в его глубине ответ на все свои вопросы, после чего продолжил: – Она хочет решить все проблемы в наших отношениях… Сегодня. Сейчас. Если я не приду, она обещала бросить меня.

– Но ты же говорил, что…

– Я говорил, что не собираюсь пока заводить ребёнка – не больше…

Это слово, «пока», из уст Рю показалось мне чем-то диким и невообразимым, но… По всему выходило, что не я один готов был до последнего вздоха хвататься за то, что принято было именовать любовью. Миоко не наскучила ему… Вопреки всему – даже тем напыщенным словам, что были произнесены всерьёз, но все же потеряли свою силу.

– Хорошо, Рю, ты должен ехать, – я оглянулся через плечо, встретив взгляд скрытых за ширмой волос глаз куклы, и тут же отвернулся. – И обязательно позвони мне потом.

– Спасибо, – он порывисто кивнул. – Заодно я попытаюсь найти что-нибудь по твоей проблеме. Возможно, нам следует изучить фольклор и…

– Фольклора с меня хватило ещё при работе над «Серебряными Нитями»… Но, кстати, я слышал, что у священных кукол, символизирующих умерших, волосы часто продолжали расти…

– Только вот это не погребальная кукла, – опроверг Рю, вперёд меня спускаясь на первый этаж.

– И всё-таки её волосы невероятно отрасли всего за год… Возможно, это связано с тем, что…