Серебряные нити

Проигнорировав бессмысленный вопрос, Рю подхватил меня под руку и помог спуститься в главный зал. Легко поставил на место диван, после чего усадил на него меня.

– У тебя есть что-нибудь алкогольное? – мрачно поинтересовался он.

– Молоко, – я снова в голос захохотал. – Пусть это не саке, но, похоже, холодильник у меня работает слишком эффективно, и пробирает оно не хуже!

Не обращая внимания на мой истерический хохот, Рю прошёл на кухню и несколько минут искал там что-то, после чего, всё-таки остановив выбор на просроченном и ледяном молоке, вернулся в зал и хмуро посмотрел на меня. С выражением странного презрения он отпил из пакета, но, вдруг содрогнувшись, вернулся на кухню и выбросил его в мусорное ведро. Я рассмеялся вновь, пытаясь сдержать в себе отупляющий страх.

– Саюки, – Рю подошёл ко мне и опустился на одно колено напротив, заставил встретить взгляд его невыразительных глаз. – Здесь что-то произошло, так? Что? Что случилось?

– Я нашёл «Серебряные Нити»! – сначала я готов был пробормотать это просто так, для верности, но с упоминанием проклятой рукописи вдруг осознал, что нахожусь в довольно незавидном бреду…

– Подожди, что?.. – Рю коротко отвернулся от меня, не веря этим простым словам.

– Нет, я серьёзно, – мне вдруг стало тяжело и горестно, голос сам собой сорвался, и я продолжил уже шёпотом: – Акане не сожгла книгу. Она спрятала её на чердаке, под настилом пола. И я… Я нашёл рукопись там, полчаса назад.

– Не может быть, – Рю зажмурился, прогоняя остатки пустого волнения. – Я думал – надеялся! – что со всем этим покончено…

Я посмотрел на него исподлобья, снова увидев перед собой молодого редактора, только-только вступившего на свой собственный путь и вызвавшегося сопровождать меня в проклятой экспедиции. Тогда с нами пошло ещё четыре человека. Вернулось всего трое. Я, Рю и ещё одна девушка, которую после всего, что с нами произошло, заперли в психиатрической клинике без надежды на освобождение.

– Оказалось, что всё не так уж и хорошо, – я снова посмотрел на свою левую ладонь. Резко взмахнул ею, пытаясь перебороть обжигающую нервную дрожь. – И, знаешь… Кажется, они пришли за мной… Все эти… жрицы… и плакальщики… и та девушка в татуировках…

– Саюки, ты преувеличиваешь, – Рю устало уселся на диван неподалёку от меня.

– Но… Я видел их, видел! Сначала чёрную плакальщицу в иглах, потом – жрицу, которая пронзила мне руку…

– Саюки, Саюки, не надо! – он примирительно взмахнул раскрытой ладонью. – Я ожидал от тебя чего угодно, но только не такого!

– Но почему ты?..

Рю не дал мне договорить:

– Саюки, в твоей книге нет ничего подобного, и не может быть! Это рукопись, текст, иероглифы на бумаге, и в них нет никакого проклятия! Ты не мог забрать с собой что-нибудь в этом роде, и ровно настолько же ничто из увиденного нами не могло появиться здесь…

– Но я же видел…

– Я понимаю, но… Возможно, твои нервные потрясения…

– Ты считаешь меня ненормальным, так?

– Нет, я…

– Ты серьёзно считаешь, что я схожу с ума? Что я здесь как в одиночной камере, гнию и жду, когда разум окончательно меня покинет?!

– Я только хотел сказать, что…

Пальцы мои сцепились у груди. Белые от напряжения, они тряслись всё ощутимее, и слова сами собой начали срываться с моего языка:

– Сначала госпожа Мисато, психотерапевт, а теперь и это?! Такое вот давление, да? Как я должен ещё это понимать? Разве есть ещё варианты?! Но нет уж, нет! Я не псих, Рю, не псих!

– Значит, ты действительно видишь мёртвых? Думаешь, это достаточно правдоподобно?!

Я осёкся. Долгая, мучительная пауза заставила меня задуматься обо всём, что произошло за последние дни, о чём я говорил и о чём думал. И вывод ударил в голову сам собой, обернувшись скользящим сквозь сжатые зубы стоном. Рю опять был прав…

– Наверное, ты прав. Прости, – я опустил голову, пытаясь снова обрести упорхнувшую уверенность.

– Всё нормально, – Рю вежливо кивнул. – Дело в том, что я… Я верю: за тобой может следить какая-то непонятная женщина. Могу принять даже то, что это так или иначе связано с Акане, но… Всё остальное – это просто безумие…

– Да, конечно, я понимаю.

Я действительно слишком много всего создал сам, сам для себя, желая испытать страх, желая уйти из собственной серой и угрюмой тюрьмы для единственного заключённого – меня самого, но… Наверное, у меня получилось слишком уж хорошо. Моё воображение заставляло видеть то, чего просто не могло быть, а воспалённый разум моментально создавал необходимые галлюцинации…

– А «Серебряные Нити»… Где книга? – Рю вдруг поднял на меня чуть растерянный взгляд.

– Её забрала та самая девчонка, про которую я тебе уже рассказывал, – я не знал, плакать мне сейчас или смеяться.

– Забрала? «Серебряные Нити»?! Ты сам понимаешь, о чём говоришь?

– Книга ведь безвредна… Ты сам сказал…

– Да, но… Разве это нормально?! Кто-то просто приходит и берёт то, о чём ты так… И этот кто-то…

– Она – сестра Коджи Натсуме…

Рю неожиданно замолк. Переварил новую информацию, после чего обессилено откинулся на спинку дивана. Ему сейчас было почти так же тяжело, как и мне – связывающие нас воспоминания оставили след, похожий на шрамы на венах от порезов бритвой: сначала может показаться, что впереди ждёт свобода и тепло, но, если тебе не повезёт выжить, уродливое напоминание останется на всю оставшуюся жизнь…

– И всё равно, – он упёр локти в колени и подпер ладонями голову. – Ты не чувствуешь себя… жутко… после того, как отдал этой девушке книгу?

– Я чувствую себя жутко последние три дня, – я пытался иронизировать, но ирония получилась неуместной и жалкой. – Но что ты хотел этим сказать?

– Если бы я был братом Натсуме и узнал бы, что на самом деле произошло с моей родной сестрой…

Я приглушённо выругался, почувствовав себя совершенно никчёмным и слабым представителем рода человеческого. Рю снова мыслил слишком верно, слишком правильно… Он был хорошим человеком, по сравнению со мной. Очень хорошим… Пусть и пытался скрыть это за множеством профессиональных психологических масок.

– А Миоко? – слабо поинтересовался я. – Ты говорил с ней?

– Да, – Рю спокойно хмыкнул.

– И?

– Мы скоро поженимся, – он заключил просто и ясно, как если бы отвечал мне на простейший вопрос о погоде или времени, но в то же время вся его утончённая фигура на миг вспыхнула несдержанной, яркой гордостью.

– Потрясающе, – только и смог вымолвить я. – Надеюсь, у вас всё будет хорошо…

– А ты?

– Что – я?

– Рядом с тобой должен кто-то быть. Ты писатель, для тебя длительное одиночество вредно…