Серебряные нити

– А вы бы хотели, чтобы я бросилась к вам на шею с криками восторга?! – её ответ был коротким и мастерски рассчитанным, мне просто нечего было возразить. – Я думала, что это просто минутная встреча, которая может и не повториться, и поэтому решила не раскрывать себя. Сумасшедших фанатов у вас и без меня более чем достаточно…

– Ну а зачем ты вошла в эту комнату?

– Я знаю, что вчера была годовщина ухода вашей…

– Невесты, – глухо, с хрипотой подсказал я.

– Да, – она столь же неохотно и коротко кивнула. – И я хотела посмотреть на её комнату, тем более после того, как вы пожаловались мне на проблемы потустороннего характера…

– Послушай, я не жаловался ни на что, просто… Просто я переутомился, и мне мерещится всякая чертовщина! В этой жизни нет летающих тарелок, нет пришельцев с других планет и нет призраков! Зато есть сумасшествие, усталость, пьянство и ещё целый ворох таких же аргументов!

– Но даже Токио представляет собой одну огромную пентаграмму…

– Бред! Вымысел из второсортных сериалов!

– Но!..

– Всё, хватит, – я вытолкал девушку из комнаты и прикрыл за собой дверь. – Как бы то ни было, ты не имела права входить в эту спальню!

– Но ведь… другого такого случая могло и не представиться… А я очень хотела знать, как жила эта, другая Акане…

– Для меня другая Акане – ты, а не она…

– Наверное, в этом самая большая из ваших проблем, – она передёрнула плечиками, словно бы ощущая на себе чей-то пронзительный взгляд.

– Самая… большая… из проблем?! – жёстко переспросил я.

– Одна мёртвая для вас значит больше, чем все живые…

– Какое тебе дело до этого?!

– Ну, вы даже остановили работу над всеми рукописями после того происшествия… Я жду выхода «Страниц Боли» уже около года…

– Я буду работать тогда, когда посчитаю это необходимым…

Мы спустились в залу, где шипел уже выпаривший всю воду чайник, но я, не останавливаясь ни на секунду, провёл гостью в прихожую.

– Знаете, господин Саюки, – девушка, обуваясь, получила возможность не смотреть мне в глаза, и воспользовалась ею со странной, садистской охотой. – Если вы продолжите хранить чувства к мёртвым… В вашей жизни только мёртвые и останутся…

Больше мы не обменялись ни словом. Молодая Акане просто накинула на себя дождевик и вышла на улицу, под флегматичные касания серого ливня. Я даже не проводил её взглядом – прикрыл входную дверь и занялся возвращением на место дверного замка, сбитого моим недавним рывком. И только когда замок был уже на месте, а день клонился к вечеру – я понял, что странная гостья забыла на диване свою сумочку… Точнее, я просто вытолкал эту девушку слишком быстро, у неё не оставалось ни малейшей возможности снова вернуться в залу.

Издав протяжный стон, я прошёл на кухню и, наконец, выключил из розетки готовый взорваться электрический чайник.

Я до сих пор не мог понять, что именно заставило меня пригласить в дом совершенно незнакомую и довольно странную девушку, даже не узнав её имени. Одиночество? Страх? Боль? Или… Или всё-таки мне просто захотелось хоть ненадолго отвлечься от мёртвых после минувшей проклятой годовщины?..

Ответ если и находился где-то поблизости – я его не видел.

Постепенно дождь стих, и за крышами невысоких двухэтажных домов зарделось засыпающее вечернее солнце. В доме стало немного светлее, но свет этот отчего-то не приносил ни радости, ни даже обыкновенного мягкого успокоения, которое, бывало, захватывало меня, стоило только посмотреть на пылающие фантастическим пламенем далёкие небеса.

Я просто знал: грядёт новая ночь… А из-под её полупрозрачного покрывала свести с ума способны даже те страхи, которые при свете дня могут вызвать лишь скептическую ухмылку.

Сидя на диване в центре зала и тупо глядя перед собой, я ждал, когда вокруг меня вновь закружится странная и страшная игра, о которой так не хотелось думать ещё какой-то час назад, и которая вдруг оказалась чем-то, что могло запросто высушить меня до основания. Оказалась чем-то, что могло выпить, выпотрошить – и бросить меня, лишившегося ума и сил, жалкого, не нужного никому в этом мире…

Я содрогнулся, помотал головой, прогоняя созданные воображением фигуры за окном и тени, что казались в полумраке живыми существами. Нет, пока это были только иллюзии, созданные моим же мозгом, в них не было страха, не было видимости мрачной обречённости… И даже если я подсознательно боялся их – страха в них просто не было.

Сглотнув вставший в горле ком, я поднялся в свою комнату и взял с кровати одинокую телефонную трубку, набрал нужный номер, не сводя взгляда с раскинувшейся за окном прекрасной картины. Ответ раздался всего после двух гудков, и это вселило в меня лёгкое ощущение уверенности.

– Да, говорите, – голос Рю был приглушённым и чуть сиплым, как бывало с ним именно в такие чудные вечера.

– Рю, добрый вечер, – я попытался скрыть волнение, подняв тон голоса, но это не помогло.

– И тебе доброго вечера, Саюки… Чем могу помочь?

– Рю… У меня к тебе просьба… – я говорил всё быстрее, понимая, что за миг до того, как на улице зажглись фонари, напротив моего окна появилось что-то вроде чуть заметной человеческой фигуры.

– Для тебя всё, что только в моих силах, – он прокашлялся, пытаясь спрятать учащённое дыхание.

– Могу я сегодня переночевать у тебя?..

Казалось, пол под моими ногами провалился, а сверху навалилась глухая, текучая тьма. Повисшая в трубке тишина действовала отрезвляюще, даже слишком отрезвляюще – она возвращала в реальный мир быстро и жестоко.

– Саюки, у тебя всё нормально? – когда Рю заговорил, голос его был спокойным и размеренным, как всегда. Значит, я всё же заставил его отвлечься от очередной любовницы.

– У меня всё хорошо, – попытался солгать я. – Просто… У меня дома жуткое происшествие… И… Мне некуда пойти…

– Ты вызвал полицию?

– Нет, это… Это другое происшествие… Как бы то ни было… Я не могу оставаться дома на ночь.

– Саюки, я всё понимаю, – Рю упоминал моё имя очень часто… Как он полагал, это давало ему некоторую психологическую власть надо мной, давало возможность успокоить и подвести меня к нужным выводам. – Но сейчас я с Миоко, и ты…

– К чёрту Миоко, – я смотрел на девушку в чёрном кимоно, словно бы висящую над землёй напротив моего окна, а она точно так же смотрела на меня, не имея глаз, и с каждым мигом голос мой срывался всё сильнее. – Кто-то преследует меня… Кто-то… Проклятье! Если бы ты видел то, что вижу я… Проклятье, проклятье!

Я выбежал из комнаты и слетел по лестнице, намереваясь снова ворваться в каморку, но на этот раз кто-то опередил меня – за тяжёлой ширмой, точно прикрытые тонким погребальным саваном, отпечатывались линии человеческого тела.

– Рю, – я прикрыл трубку свободной ладонью и, наверное, сбился до самого тихого шёпота. – Рю, я сейчас приеду… Я не могу больше оставаться здесь…

– Хорошо, – он ответил довольно решительно, хотя это, наверное, стоило ему немалых сил. – Хорошо, приезжай. Но у тебя должны быть действительно веские аргументы, Саюки, по-настоящему веские…

– Спасибо, Рю…

Не дождавшись ответного прощания, я бросил трубку на диван и выбежал в прихожую, обулся в полной темноте, не зажигая ни одной лампы. Ключи позвякивали в кармане, и, выйдя на улицу, я прочно запер входную дверь на все возможные замки, шагнул назад, понимая, что в окне комнаты Акане, прямо надо мной, стоит та самая чёрная гостья – и рванулся по освещаемой фонарями дороге. Я не знал, преследовали ли меня проклятые галлюцинации, и поэтому бежал без остановок и на одном дыхании до тех пор, пока не увидел неподалёку от себя огни позднего такси.

Остановив машину, я не сразу залез в уютный салон, опасаясь увидеть в кресле водителя какого-нибудь воскресшего мертвеца, и только после этого сбивчиво назвал необходимый адрес.

Сейчас меня сложно было назвать нормальным человеком: я оборачивался и ёрзал на каждом повороте, вглядывался в зеркала заднего вида, вытирал трясущиеся ладони о свободную домашнюю футболку, как если бы ожидал за собой погоню из целой армады космических пришельцев…

Водитель не пытался заговорить со мной, но его суровые взгляды сквозь узкое прямоугольное зеркало говорили яснее любых слов. Конечно же, сейчас он не мог увидеть во мне писателя… Наверное, он – как мог бы подумать любой в его ситуации – считал, что подобрал бездомного бродягу, погрязшего в долгах перед якудза, или же обыкновенного пьяницу, связавшегося с «зоку», организованными байкерами. Как бы то ни было, я действительно был не в лучшей форме…