Параллель. Повесть

Милиционер вскинул оружие – на случай, если это уловка. Второй осторожно ткнул Мака носком ботинка в бок. Склонился, перевернул.

– Живой вроде. Что скажешь, скорую?

– Да вроде не припадочный, не дёргается. Давай, короче, оформлять, всё равно наш клиент. И наручники давай, вдруг симулянт.

Глава V. Солнцеград и далее.

Дюк

Дневник памяти, день 3***.

Зашли в Солнцеград. Странно, всегда испытываю смешанные чувства, посещая его. Ещё странно, что употребляю слова «странно» и «смешанные чувства».

Отправил её посидеть в гостях и пошёл в приют. Тут меня ждало ещё кое-что интересное. Валентин, мой старый спаситель и беглец. Несмотря на позднее время, сидел с кем-то на лавочке возле входа. У второго на виске и лбу имелись две огромные проплешины. Розовые шрамы маслянисто поблескивали под звёздами. Тип отсутствующим взглядом смотрел перед собой, время от времени норовя свалиться с лавочки. Валентин придерживал его за локоть и пытался накормить вяленым мясом, тыча ломтём в закрытый рот. Заметив меня, заулыбался, вскочил, схватил меня за плечи и дружески встряхнул.

– Как же я давно тебя жду. Где ты ходишь?

Тип с проплешинами гулко упал с лавки. Валентин обернулся, ойкнул, подскочил и усадил его обратно. Сел рядом, вытащил из кармана тот же ломоть мяса. Надкусил сам, снова попытался накормить приятеля. Я постоял, посмотрел. Кашлянул. Валентин посмотрел в мою сторону, несколько секунд с прищуром разглядывал, потом лицо его вновь радостно осветилось.

– Па, папа! – подпрыгнул он, сдавив меня в объятъях. – Мама тоже придёт?

Тело вновь упало с лавки, Валентин вновь усадил его обратно и вновь забыл про меня. Смешно, смешно… но – дела.

Внутри люди с разным количеством конечностей и всевозможными уродствами вели обычную для вечернего приюта деятельность: сидели и пялились в потолок. Или друг на друга. Макар, как обычно, был в своей каморке и что-то вырезал на доске. Я поздоровался, протянул руку. Он нахмурился и пригрозил стамеской. Мне нравится Макар, он меня не раздражает. С ним приятно посидеть, помолчать за кружкой вина.

В какой-то момент зачесалось спросить, что случилось с Валентином. Глупость какая.

На прощанье оставил шкуры, почти всё мясо. Макар даже немного смягчился, вышел провожать на крыльцо и помахал вслед пустым рукавом. Хотя подозреваю, что не в сентиментальности дело, просто боялся, что я умыкну кого-нибудь.

***

Виреска

Кажется, я умру. Странно, но мне вовсе не страшно. И за всё время я даже ни разу всерьёз не подумала о том, что возможен финал, в котором я не вернусь домой. Может, близость опасности и постоянное благополучное её минование меня разбаловало? Неужели в глубине души я всё ещё надеюсь, что этот угрюмый бродяга сможет мне помочь? Зачем вообще строить какие-то планы, в расчётах которых участвует такая переменная?

Я чувствую, как в груди то-то ломается. Мне даже не больно, просто из-под одежды сыпется пыль, и я нащупываю под грудью твёрдую ссохшуюся кожу в крупных трещинах. И всё тяжелее дышать.

Дюк заметил, сказал, что всё будет хорошо. А разве есть куда лучше? В голову даже пришла мысль, что это расплата за то, что я сделала. Кака глупость!

Проводник не терял шанса нажиться. Ишак покойного ящера нагружался по мере нашего продвижения мясом и шкурами. Дюк просто уходил с тропы на полчаса, а потом догонял с освежёванным зверем на плече – уж не знаю, когда он всё успевал.

Мы ступили на идеально ровную брусчатку уже после захода солнца, а вскоре вышли и к высокой стене. Свет тускло горящего фонаря, висящего под каменной аркой, освещал деревянную табличку со стандартным приветствием «Добро пожаловать».

Да, стена вокруг города знатная, но к чему она, если нет ворот? Никакой охраны, тем более ночью – как-то странно. Дюк, само собой, дал необычайно содержательный ответ по поводу этого места: «Нам туда надо».

Все дома так же выстроены из камня. Дюк указал рукой на ближайшую дверь.

– Посиди там, я скоро приду.

Я пересекла небольшой дворик и остановилась с поднятым кулаком перед массивной дверью. Машинально захотелось постучаться. Вот не похоже это на бар или гостиницу! Ай, ладно – взялась за скобу и толкнула. Дверь легко открылась, я оказалась в небольшой прихожей с одеждой на вешалках, обувью и мелким хозяйственным инструментом. Прошла через вторую дверь в просторную тёплую комнатку. Одинокая лампадка на столе чуть не потухла от ворвавшегося порыва воздуха.

– Ау, есть кто?

С полминуты стояла, прислушиваясь к тишине дома. Уйти или начать хозяйствовать? Дюк – чудила, но откровенно подставлять меня – зачем? По лестнице, что ведёт на второй этаж, смущённо улыбаясь, резво сбежала крохотная девчушка. Взяв меня за руку, усадила за стол. Принесла дырявый глиняный горшок, зажгла его, залезла на табурет и поставила у окна. Спрыгнула на пол и взбежала по лестнице. Установившись на самом верху, просунула голову в перила и сказала:

– Сейчас я маму позову.

Ну… ладно.

Через несколько минут вниз спустилась немолодая уже женщина со слегка заспанным лицом. Запахнувшись в толстый халат и перевязавшись пояском, принялась хлопотать с розжигом печи. Как-то это всё… я встала, чтобы направиться к выходу, но хозяйка вдруг забеспокоилась.

– Пожалуйста, не уходи, я скоро разогрею поесть. К тому же я встала, а будить других соседей ни к чему.

Её искренний голос переборол врождённую подозрительность, и я вернулась за стол. Вскоре передо мной дышала паром разогретая на жареном сале пшеничная каша.

– Уважь, покушай, – снова улыбнулась женщина.

Пока я расправлялась с блюдом, на столе появились огромная глиняная кружка с тёплым молоком и тарелка с земляникой. Душистое молоко с сочными ягодами тоже пошло на ура. Лишь когда мой взгляд упёрся в странного вида пятно лака на дне кружки, голову посетила мысль, от которой стало чертовски неловко.

– Кхм… сколько я вам должна?

Женщина, с добрейшей улыбкой всё это время наблюдавшая за моей трапезой, удивлённо вскинула брови и замахала руками.

– Что ты доченька, что ты! Первый раз у нас в гостях? Да, раньше я тебя не видела.

– Вы скажите, сколько я вам должна, у меня есть кое-что на обмен.

Женщина ещё усердней замахала руками.

– Слышать ничего не хочу! – затем, взяв меня за руку, которой я копалась в наплечной сумке, ласково спросила, – ты ведь у нас останешься на ночь?

– Спасибо, но… – я скосилась на пустую посуду, внутри что-то нехорошо шевельнулось, – не знаю, мой спутник…

– Так и для него место найдём!

Я освободила руку и медленно попятилась к двери.

– Спасибо, спасибо за всё, но я лучше пойду, он меня искать, наверное, будет.

– Куда же ты пойдёшь на ночь глядя, – не отставала женщина, – ночь на дворе, тем более завтра воскресенье, солнечный день.

Нащупала за спиной скобу. Женщина с широкой улыбкой шла ко мне, намереваясь, видимо, снова взять за руку и начать уговаривать. Стены комнаты начали давить, дрогнувшее пламя свечи на столе отбросило на стену большую пляшущую тень хозяйки дома. Я ещё крепче сжала скобу, готовая уже дёрнуть на себя и выбежать, но дверь вдруг открылась сама и толкнула меня в спину. Отскакиваю в сторону, а в комнате появляется Дюк.

– Добрый вечер, – он низко поклонился хозяйке.

– Так это твой спутник? – спросила у меня женщина. Её энтузиазм на глазах иссяк, – здравствуй, Дюк.

– Я вижу, моя спутница накормлена. Не сочтите за грубость – я вам должен что-нибудь?