Параллель. Повесть

Снова грохот, щелчки снарядов. Ещё немного, и моё укрытие целиком превратится в щебень. Ещё немного.

Их человек пять, не больше. Но мозгов с пятерых даже ложки не насребёшь. Могли засесть так же и на хребте противоположной дюны, чтобы обзор был лучше. Наверное, так бы и прожили подольше. Нужно будет спросить, за что Эд пожелал мне смерти.

А ведь можно было обойтись без этого.

Всего шагах в двухстах правее явственно различается стена перехода. Переливается жидким изменчивым зеркалом, то отражая красные просторы пустыни, то пропуская взор сквозь себя и открывая вид на топь, подгнивающие деревца и мелкий кустарник. Давно знакомое болото с тропами, ведущими в в знакомые места.

Кричу наёмникам, что они ещё могут уйти, и я даже не буду за ними гнаться. Как всегда бывает, высмеяли моё предложение.

Поднимаю в воздух каменное крошево за своей спиной и посылаю хаотичным роем лететь к песчаному холму. Чувствую, как осколки прошивают одежду, тела, дробят кости, мнут металл оружия. Нет, наёмников я понять могу. Не приемлю, но понимаю. Эд же поступил непростительно. И я даже не вижу чёткой мотивации.

Дневник памяти, день 3***

Я расстроен. Очень. Настолько, что не заметил обратного пути. И за всё это время плохое настроение ни капли не убавилось.

Открыть ворота большого труда не составило. Представшая передом мной картина позабавила своей тривиальностью. Значит, всё ради моей спутницы… Ха-ха-ха, некоторые, в погоне за своими пороками, теряют голову. Вот и этот потерял – такой здоровяк, а голова мелкая. Брызнула, как переспевшая ягода.

Эд справил нужду, не снимая одежды. Не верится, что Мирт взялся его обучать. И не верится, что механик погиб от руки это слабака. Тем не менее, мёртвого надо почтить.

Эта падаль осмелилась носить кулон Мирта, но догадался его отдать.

Труп был в подвале, в рабочей комнате. Трус заложил дверь камнем, не осмелился сделать всё своими руками. Оставил медлено умирать.

Попросил Виреску подождать снаружи. Странное чувство, почти отвык от него – неуверенность. Я стоял перед двойной перегородкой, в которой был заперт человек, трижды меня обманувший, и я не был уверен, что с ним делать. Хотелось обрушить потолок и похронить под камнями. Можно оставить всё как есть, чтобы эта тварь почувствовала то же, что и её жертва. И ещё совсем немного хотелось убрать преграду, взять его тонкую куринную шею одной рукой и метелить о пол до тех пор, пока его тело не станет похрустывающей мочалкой. Это принесло бы мне сиюминутное успокоение.

Но я всё же поступил правильно. Оставил всё как есть.

Глава ноль-V. Марк

Жестянка, одна из числа многих пустых своих сестёр-бутылок, при очередном толчке вагона свалилась набок и с лёгким похрустыванием покатилась по салону. Пассажиры дружно шаркнули подошвами, подбирая ноги под сиденья и пропуская тару дальше. Эвальд вторую минуту снисходительно смотрел на развалившийся на сиденье субъект, занявший все три места. Когда двери открылись, наклонился и растормошил мужика:

– Проснитесь, ваша станция!

Тот встрепенулся, захлопал воспалёнными глазами:

– Что, конечная?

– Да-да, скорей, а то в депо уедет!

– Осторожно, двери зак… – начинает вещать голос из динамика

– Спасибо, дружище! – выкрикнул мужик, разбрасывая ногами бутылки из-под пива и едва успев проскочить в закрывающиеся створки.

– …щая станция – Четырнадцатая.

Дверь сомкнулась. Мужик обернулся, недоумённо вытаращился на оную, на Эвальда, закрутил головой. Состав плавно тронулся с места, немец жестом предложил своей спутнице сесть. Это её немного развеселило, она даже одобрительно ткнула его в плечо. Хотя не так уж долго им пришлось ехать, через две остановки они вышли на свежий… относительно свежий морозный воздух. Солнце, не успев толком порадовать людей, уже лениво катилось к западу, поигрывая бликами на мутных стёклах придорожных ларьков.

Поход в ботанический сад нисколько не растопил лёд. Или растопил? Эвальд не мог с уверенностью сказать. Ему нравилось думать, что раз она его не прогоняет, всё в относительном порядке. А ещё не хотелось думать о завтрашнем дне. Выходные пролетели в одно мгновенье, он старался как можно сильней наполнить, забить каждую секунду яркими впечатлениями. Будто два дня могли что-то изменить…

И вот уже начинает смеркаться. Она по-детски перепрыгивает на одной ноге ямы на дороге, иногда хватаясь за его рукав.

Он размышлял о том, не попросить ли отгул на работе, устроить себе ещё один выходной. С другой стороны, один день так же ничего не решал. Здесь надо действовать с постоянным напором, в течение долгого времени, чтобы искоренить ту боль, которая поселилась в девушке. Несмотря на то, что Эвальд уничтожил все запасы психотропной дряни, Ира бредила и прошедшие ночи, практически не спала.

Ещё одна мысль мелькала среди прочих – оставаться рядом любой ценой. Ценой всего свободного времени. Ценой работы и всех сбережений. Стоит человеческая жизнь такой жертвы? Безусловно! Но Эвальд с кривой ухмылкой одёргивал себя, чтобы не пуститься в пафосные внутренние монологи. Ничего страшного не произойдёт, пока он будет на работе. Пусть приходит навестить его в банке. Можно договориться с Араиком, чтобы тот привёз какой-нибудь мягкий стул и поставит у прилавка.

«А что такого? Не думаю, что он будет против, небольшую услугу точно задолжал»

– Знаешь, а ты могла бы прийти ко мне в лавку завтра.

– Посмотрим.

– Мне было бы приятно.

– А мне как приятно было бы тащиться в другой конец города!

– Прошлый раз тебя это не очень-то остановило.

– Искусство требует жертв, – вздохнула Ира, – ну вот мы и пришли.

Они остановились у подъезда, девушка раскинула руки в стороны и, театрально засмущавшись, предложила:

– Ну что, обнимашки?

Эвальд обхватил хрупкую девушку и поднял в воздух. Да… запах шампуня куда приятней вдыхать. В памяти сам собой всплыл образ загаженной квартиры, битком набитой бичами и панками. Отогнал наваждение и несколько раз обернулся на месте, закружив девушку. Впервые за всё это время она засмеялась. Не ехидным смешком после удачной подначки, не безумным ночным хохотом, а искренне, радостно. Внутри даже что-то дрогнуло – неужели получилось? Не зря, всё же…

– Ну, ладно-ладно, хватит, – смеясь, сказала Ира, – давай, ставь меня обратно, а то не дойду до дома.

– Ничего, я помогу.

– Нет, не поможешь. Немцам пора отступать.

«Боится, не иначе. Начать убеждать – хуже сделаю…»

– Ладно. Пока, – улыбнулся и, не дожидаясь, пока она скроется в подъезде, отвернулся и ушёл первым.

Проходя угол дома, Эвальд вдруг остановился. У стены стоял какой-то тип. Без дела. Просто стоял и смотрел.

«Неужели нашли и решили ещё раз „поговорить“? Тогда должны быть ещё» – огляделся по сторонам, но никого не заметил. Посмотрел на подъезд, у которого недавно стоял – Ира, конечно, уже ушла.

«И ведь точно на меня смотрит. Погоди… это же тот тип, что ночью в подъезде стоял».

– Я могу вам чем-то помочь? – немец сделал пару шагов по направлению к незнакомцу.

Тот отрицательно покачал головой.

– Нет, но ты можешь помочь себе. И ей, если правда дорога тебе.

– Ты про стену говоришь? Потому что кивнул ты на неё.