Перевернутое сознание

Но мы порезвились над ним хорошенько! Я сделал то, на что у тебя, версов, кишки бы не хватило. Ты сраная слабая половина!

Потом Я подскочил к нему скрючившемуся, точно сраный эмбрион, и врезал по брюшине, потом еще и еще. Мне это понравилось.

«Не один здесь хочешь кайф словить, Диман» – Был голос Серого. Но Димана здесь не было – он ушел глубоко и очень далеко. Здесь был я – твой друг Вансин.

Ты понишь конец дня в ту пятницу, 19 мая? Хрена с два, не так ли? Зато помню Я! Теперь ты веришь, что я существую?

«Оттащим его. Вдруг кто появится». – Посоветовал Лом. Его совет был весьма делен.

Мы оттощили Артоса, точно свиную тушу.

«Давай здесь, задолбалось эту гниду тащить». – Пропыхтел Рик. А потом ударил кулаком Артосу по фейсу. Он ударил его раза три. Было темно, поэтому не было видно его рожи, походившей на бифштекс, как когда-то это было с самим Риком.

Когда мы оставляли этого урода, то он едва дышал. В этот момент я пожалел, что тебя не было с нами. Я лгу. Ни черта я не жалел, что тебя не было, жалкий ты ублюдок! Я был чертовски рад! Потом мы нажрались вдугаря и кого-то поимели. Алкоголь, ругань, ор и похоть – вот все, что творилось у нас после этого акта мщения. А потом Лом притащил меня к себе. Ведь я так нажрался, что ничего не соображал. Я недоумеваю какого черта нас не разыскивают. Мы вчера такого натворили. И разбили пару окон в магазинах и квартирах на первых этажах, когда еще были относительно трезвы. Нас спасла ночь. Ночь – это время Дьвола и его игрушек, это вроде твои слова, Диман, да?

Когда я спускался по лестнице, то наткнулся на Ванька Маркова. Я чуть не сшиб его. Он назвал меня сраным танком, у которого бельма на жопе. Я повернулся. Вбежал вверх по лестнице за ним и избил. Он грохнулся, тяжело кашляя.

«В следующий раз убью, подонок!».

Потом мне стало жутко холодно, несмотря на теплую, уже практически летнюю погоду. ОНИ снова за мной наблюдали. Я почувствоал это. Я увидел поворачивающийся глаз из стены. Я закрыл глаза, трясясь от холода. Глаз исчез. Я подумал о том, что у меня никого нет. Что я качусь все глбуже вниз. Я подумал о бабули, которой не было в живых, как кроме моих воспоминаний. Я вспомнил тот день, когда мы с ней где-то в девятом часу после отличного ужина (жареная рыба, салат из помидор и огурцов и картошка) пошли закрывать куриц. На лужайке пара ребятишек и девчонка играли в мяч. Бросали его друг другу. Я как всегда был в своем репертуаре и задавал дебильные вопросы.

«Баб, а ты петуху носки захватила?»

«Нет».

«А почему?»

«И так хорош».

«Понятно. – Небольшая заминка. – А трусы?» – Я заливаюсь смехом, точно мне рассказыали безумно смешную шутку.

«Дурак ты» – Смотря мне в глаза, произносит забавным тоном бабуля. Я смеюсь сильнее. И я безумно счастлив. Мне ничего не надо. Чувствую удовлетворенность и теплоту внутри, которую, вероятно, ощущают муж и жена, если они живут в мире и являются дополнением друг для друга, а не живут как электрон и протон.

На секунду я ощутил этот приятный деревенский воздух, составляющими которого является прохлада, запах свободы, истинной зелени, порой запах сена, смешанного с навозом. Мне чертовски захотелось быть там. Как же дерьмово это чувство: когда хочешь куда-то, но не можешь! Кто испытывал подобное, должно быть, поймет меня.

Подумал о ДУБЛИКАТе папочки. Ничего не ощутил. Я не хотел о нем думать. Я не желал думать ни о ком: ни о матери, которую поглотил ДУБЛИКАТ, ни о Нэт, к к оторйо я никак не мог подавить привязанность, ни о Фрэссерах, которые снова дали о себе знать.

Подувал приятный теплый ветерок. На улице резвилась детвора, но я словно ничего этого не замечал. Все потускнео и сморщилось, подобно бумаге, которую начинает пожирать огонь. Был суббота. И до черта людей скажут, что это хороший день, потому что можно отдохнуть от исправительных тюрем (школа-прикола, институт, техникумы), от долбанной работы, которая задолбала (если ты, конечно, не шизанутый работаман, который чуть ли не кончает, когда работает с утра до ночи), но я не чувствовал радости. Апатия сменилась злобой ко всем и вся, а самое главное к самому себе. Полезли мысли о моей бездарности и о том, что я за сраный неудачник.

В этот день у меня случился рецидив. Я покрамсал себя. Боль принесла на какое-то время облегчение. Потом по лицу текли слезы. Довольно приятный и горьковатые слезы боли и безнадеги. Я резал себя на улице у Канализационной Берлоги. Угадайте чем? Осоклком пивной бутылки. Ну и сраный же больной шизофреник!!!

Руку как-то приятно пожигало, а я нашел ключи от квартиры среди грязного белья и стал их крутить в руке. Я подумал о том, чтобы наведаться туда (может, ДУБЛИКАТ папочки меня убьет? Вот будет по-чумовому!), потом мне захотелось навести парней на свою квартиру и чтобы они там пообчистили все хорошенько, но потом я плюнул на эту идею. Я сделаю все сам, а потом спокойно уйду на покой… на вечный покой. Можно просто засунуть башку в газовую плиту и надушаться «чудодейственными» парами. Ха-ха-ха!!!

КАК ЖЕ Я ОФИГЕННО УСТАЛ! ВСЕ КАТАСТРОФИЧЕСКИ РУШИТСЯ!

Засовывая этот листок в рюкзак, мне попался среди кучки мятых листок, где было описана та часть того, что мы сделали с Артосом. Та, недостоющая часть, которую я не помнил и которую боялся спросить у Лома. Листок был написан от имени Вансинна. Снова этот урод! Крод, о котором говорил в том странном сне док Психоз. Вансинн не существует! Я не верю в него.

То, что подчерк совпадает, говорит о том, что я это написал – Версов. Но почему я не помню, как описывал те события, почему не помню своего участия в нем с того момента, как мы затаились за этой столярной мастерской? Я не был пьян. Но, если я писал это, то зачем писал его от лица Вансинна? Кто он вообще такой? Его изобрел мой разум, независимо от моей воли? Это имя произнес док психоз во сне. Это имя на бумаге. Он уже связано и с дневником и со сном (?). Черт, слишком много вопросов и слишком большая путаница! У меня очень болит голова. Сейчас бы очутиться в мягкой постели, только что заправленной, почувствовать ее прохладу, не чувствоать напряжения. Но вмсето этого я со слипающимися глазами поплелся в канализационную Берлогу. Меня ждал говеный матрас, на котором так любили веселиться. Руку продолжало калить. Эту «клешню мертвеца».

21 мая, Вс.

Я проснулся около двенадцати. Я забыл про новый порез. О нем я вспомнил, лишь когда ненароком задел правой рукой левую. Руку прострелило от боли, а в башке закалило – в мои очумелые мозги поступила реакция, сообщающая о том, что у меня исполысована кляшня.

В Берлоге был Степан, Ритка-услужилка, которых, честно признаться, я давненько не видал (мне показлось вообще, что они умерли). Также был Зависало и еще пару телок лет пятнадцати. Ритка-услужилка пила бурду, похожую на самогон. Зависала жрал со смаком чипсы из маленького пакетика (этот пакетик стоил рублей шесть, это точно). У Степана на коленях сидела одна молоденькая девка. Он засунул руку под майку на тоненьких лямках, рядом с которыми были видны лямки от черного лифчика.

«Проснулся, уродец!» – Завопил Зависало. Я мог бы поклясться глаза его в этот момент были в разные стороны.

«Заткнись ты, говнюк обколотый» – Пробурчал я, натягивая рукав кофты (я знал, что этот наркоман не видит порезов, но мне все равно казалось, что этот лунатик видит, и я сделал это рефлекторно).

«На поробуй эту фигню. С зеленью и луком». – Я выхватил пакетик у Зависалы. Пожрать я был непрочь.

«Эй как насчет охи-ахи?» – Голос Степана. Потом он хрюкнул, подобно зажратому борову.

«Да подождити ты чуть-чуть, Стё-о-оп!» – Протянула девчонка.

«А может я сечас хочу, стерва ты поганая!» – Он настойчиво просунул свою пятерню под юбку. Это было по-животному. Подобно тому, как трахаются кролик и крольчиха. Это было мерзко, но, признаюсь, что-то в этом привлекало – вероятно, врожденная человеческая извращенность. Мне хватило сил свалить оттуда. Когда я уходил, Степан почти сделал свое дело, а Зависало тем временем базарил с Риткой-услужилкой, точно все было тип-топ.

БОЛЬНЫЕ!!! ПЕРЕВЕРНУТЫЕ!!!

Я свалил оттуда с головной болью и болью в желудке (вонючие чипсы!). Рюкзак я поставил за трубу. Не за чем было таскаться с ним, как придурку. Я и без того выглядел не важнецки, и мне было необходимо помыться.

По дороге к Серому я встретил Рика. Он обрадовался, что наткнулся на меня. Рассказал о том, что они вчера с Серым были на квартире на Металлической улице, где Зависало и Нойгиров держат шлюх.

«Мы хотели и тебя пригласить, но ты так быстро свалил».

«На кой черт вы туда поперлись?!» – Взревел я.

«Сам Нойгиров пригласил нас», прикинь? Там такой отрыв, не в жизнь не представишь!»

«Да что ты?! Говно представить может, наверно, каждый!» – рыкнул я.

«Там они закабалили пару новых телок. Они не такие малолетки, приличные сиськи. Такой трах там был вчера. Они еще их напоили для прикола. Во щё чума! – Рик хлопнул себя по коленке (на нем были джинсы и не застегнутая рубашка навыпуск). – Куда только не пихали, а как сосу-у-ут!»

«Ты погромче ори. Херово слышно-то. Уйди на хер отсюда!».

«Да иди ты, хренов чмошник! – Заорал на всю улицу этот пузан Рик. Наконец-то он решился, а я-то думал никогда не сможет – так и будет у него очко играть передо мной. Заслужил этот псевдодружок, подопечный Фрэссеров некоторой похвалы. – Ты спекся! Не умеешь отрываться! Ты чокнутый! ПСИ-И-ИХ!!!».

Я не стал оглядываться, но у меня появилось безумноечувство, что взади стоит Рик, а лицо у него напоминает кровавый бифштекс, потому что кожу с него содрали… заживо, точно как в фильме «Техасская резня бензопилой» этим забавлялся Кожаное Лицо. Сердце у меня обратился в маленьких ком, а потом я прибавыил шагу, потому что мне поглючилось, что сейчас Рик-урод вырастет до двух с половиной метрового роста, схватит и начнет сдирать с моего лица кожу, потому что только так он сможет вернуть себе лицо.

Потом наступила спокойная апатия. Под спокойной апатией я подразумеваю некую степень умиротвренность, сильное безразличие ко всему и злобу…бешеную, агонизирующую, сжирающую меня изнутри, подобно серной кислоте, разъедающей плоть.

Наконец-то он решился. Теперь я знаю наверняка, что больше с этим слугой Фрэссеров я больше не увижусь. Псевдодружок на время. В самом начале дневника (черт, как же давно это было и как быстро все прошло; как чертовски быстро все несется!) я писал об этом. И вот все происходит, как я и писал. Чувствуешь себя не так хреново, если уже заранее знал, как повернутся события, или готовил себя к ним (к предположительным последствиям), не так ли?

Я разбежался и пнул ногой палку. Неудачно ударил. Большой палец заломило. Я чуть не рвал на себе волосы и хотел ржать, точно шизанутый хохотунчик, у которого съехала крыша. Ха-ХА-ХА-ХА-ХАХАХАХА!!!

Я хотел пойти к Серому, но не пошел. Когда открывается истинное нутро одних из твоих всевдодружков (хоть ты и ожидал уже этого), то ко второму идти (да тем более к тому, который спрашивал у подружки, как можно было бы убить меня), не слишком-то охота.

Я плелся в неизвестном направлении. Все перед глазами расплывалось, мне казалось, что проваливаюсь в реку, и вода заглатывает меня подобно здоровенному киту, или монстру. Честно сказать, мне хотелось спать, тихо лежать, не ждвигаясь в каком-нибюудь уголке, но не мог же лечь на улице, как собака?