Хохот Демиурга. Мысли в моей голове

– Иди тебе говорят. Куда тебе там надо!

И я пошел вперед по улице, но остановился у ближайшей урны, заглянул в нее, внутри было пусто, когда я обернулся – дяди Иманта уже не было.

Я облазил все урны и принялся за мусорные баки, стоящий на площади Ливов чуть поодаль – за туалетными кабинками. Пусто – внутри только серая субстанция и картон, созданный для антуража. А что если добывать артефакты из реального мира какая-то необычная способность одного дяди Иманта. Кто он такой, чем занимался до того, как опуститься на дно, а после еще глубже – во Внутреннюю Ригу? Во мне зудил это вопрос, пробуждая чувства, и время на то, чтобы выяснить, было.

Я направился в Храм Утех, впервые решив заглянуть не в свое, а чужое прошлое, изнутри изучить человека. Пройдя под арку, я очутился во внутреннем дворике с фонтаном в центре и посаженными в горшки пальмами по периметру. Напротив меня, за фонтаном, стеклянная дверь с крыльцом в три ступеньки, над дверью голубоватым светом мерцала неоновая вывеска ХРАМ УТЕХ.

Внутри уютный зал, приглушенный свет, обитые бархатом удобные кресла, имелись даже кальяны. Все кресла направленны к стене, на которой висел телевизор. Сажусь в кресло в центре, и свет в зале гаснет, а экран телевизора начинает работать.

На экране мое фото, имя и предложение начать сеанс. Как в футуристических фильмах смахиваю рукой вправо и фото на экране меняется. Добираюсь до дяди Иманта, запускаю сеанс.

Меня вдавливает в кресло, кажется, будто бархат обволакивает меня, сперва это приятно, а потом становится туго и больно, ощущение, что давление вот-вот расплющит, хочется, но нет воздуха, чтобы закричать. А потом я лопаюсь. Меня больше нет.

Есть дядя Имант. Я – это он. Я нахожусь в Минске и только что выпустился из геологического института – теперь я свежеиспеченный специалист по редкоземельным металлам. Меня определяют на Чукотку, расследовать месторождения олова. Во множестве экспедиций я исследую Крайний Север, пью самогон, знакомлюсь с бурятами, облизываю раскаленные угли с потомственным, но не верующим агинским шаманом, с ним же, напившись самогона, до изнеможения бегаю вокруг берез, стуча в бубен. Я отбиваюсь от стаи волков, сжигаю сломавшийся самоход, чтобы согреться и выжить… Я живу полной приключений жизнью.

Чукотка, Камчатка, Бурятия – я люблю свою работу и делаю ее хорошо, несмотря ни на какие трудности я всегда иду вперед. Мне не хватает только тепла женщины. Я завязываю многолетнюю переписку со студенткой из Риги.

В стране перестройка – неопределенность, отсутствие работы и денег. Ненавижу Горбачева и коммунистов. Впервые ухожу в затяжной запой, но беру себя в руки и решаюсь на безумный поступок – еду навстречу своей любви, которой знаю только по строчкам и фотокарточкам.

У нас много общего, она моя судьба, а подсказка была даже в моем имени – родители назвали меня Имантом, хотя в роду не было латышей. Я был связан с Ригой с рождения. После стольких лет общения любовь с первого взгляда, кипящая страсть.

Попытки устроиться в институт, случайные подработки, мы – часть Балтийского пути, песни, независимость, новые деньги.

Новая страна, в которой я не нужен. Незнание языка и ожидание нового человека. Хлеб с маргарином и варенная картошка на протяжение месяцев. Множество невыполненных обещаний зарплаты. Подорванная спина и новые друзья, способные из воздуха добывать самогон.

Скандалы, слезы, любовная лодка разбилась о быт. Родилась девочка. Некуда идти и еще двенадцать лет вместе. Но терпение лопается. Не мое, мне давно просто плевать.

Более-менее налаживается. Это она – ведьма. Склады и ящики, крохотная прокуренная квартирка. По субботам зоопарк, или карусели – редко могу вспомнить, каким возвращал дочку матери. Идеально владею навыком работать пьяным.

Смерть когда-то казавшейся моей судьбой – будто сожгли все наши былые письма. Дочка поступает в училище, живет у меня. Презирает. Каких только вещей не найдешь на помойке – самое интересное и полезное тащу в дом, в котором много незнакомых мне и познанных ею парней.

Обрюхатили. Не лезь в чужую жизнь. Ненавижу. Минимальная пенсия, переезжаю в сарай, где спокойно и тихо.

Внучка уже научилась ходить. Тянется ко мне и улыбается! Маленькое солнышко. Кулек конфет с каждой пенсии. Несколько дней даже не пил.

Сгорел сарай вместе с паспортом. Злые мальчишки любят пнуть исподтишка – поймаю, оторву голову. Солнышко меня жалеет и плачет, мать ее тащит в дом. Не смей приближаться.

Без документов стирается личность. Невозможно восстановить с их латышским, таких как я даже не пустят, нечего пытаться. Наконец специалист по металлам – меди (60 сантим) и алюминию (30). Ноль семь спирта с водой – 90. В моей будке всегда полно ценных интересных вещей. Однажды туда зашло мое солнышко.

Новые деньги, новые цены. Часто обо всем забываю. Только солнышко иногда бывает рядом со мной. Однажды успевает рассказать, что у нее уже трое братьев и сестер.

Десять центов похмелиться не будет? А сигареты? Какой еще лучшей жизни?

Все это я увидел на быстрой перемотке, намерено не углубляясь в переживания чужого человека – меня интересовало не то, что он чувствовал, а кем он был, чтобы сейчас обладать «особым талантом». Ответов я не нашел – даже дружба с якобы шаманом интереса не вызвала – от шамана у этого бурята осталась разве что кличка…

За спиной раздался веселый хохот:

– Да не говорил я такого!

– Так сейчас и проверим.

Я оглянулся, в зал вошли Толик с Андрюшей. Их лица расплылись в улыбках.

– О, – немного засмущался Андрюша, – привет. А ты опять смотрел на свою Веру?

– Да нет, – Толик махнул на экран, – Дядя Имант.

– Нашел кого выбрать! Хотя экспедиции очень интересны, на Камчатку захотелось?

Я поднялся и отошел в сторонку, будто пойманный за чем-то постыдным.

– А вы что здесь..? – Спросил я нелепо.

– Да вот, – Толик дружественно положил руку мне на плечо, – Андрюша убеждает, что я говорил, мол в горах день длиться дольше. Я такой глупости не помню. Пришли проверить. Давай с нами? Меня или Андрюшу будем смотреть.

– Конечно тебя! – Засмеялся Андрюша.

– Нет… Спасибо. Мне на сегодня хватит…

– Так тебя же еще вечером встреча ждет. А можно нам с тобой?

– Ну, знаете…

– Ладно, не хмурься. Знаем, что эфир для тебя одного – чтобы ты смог лучше погрузится. Мы потом повтор глянем.

Я вышел на воздух, который ничем не отличался от того, что внутри.

5. Свидание с Верой и гарротой

Никита застал меня за исследованием содержимого мусорных баков. Его поначалу самодовольное лицо даже сменило выражение:

– А что ты тут делаешь?

Чтобы ответить, пришлось напрячь мозги (или что там у меня теперь вместо них):

– Да вот, как художнику стало интересно, насколько проработаны детали: с мусором ты, смотрю не заморачивался.

– Туда никто не заглядывает… Кроме дяди Иманта… Ты ведь с ним сегодня виделся?

Никита выглядел озадаченным, подозревает что-то, или просто удивлен моим поведением?

– А ты разве не все, что здесь происходит, видишь?

– Если понадобится, увижу все… но следить за вами круглосуточно… Наши отношения построены на доверии.

Никита улыбнулся, и я отметил, что самодовольство застилает ему глаза. Похоже, и ответа на вопрос о дяде Иманте он уже не ждет.

– Ну, ты готов? Она вот-вот выйдет!