Полное собрание сочинений. Том 20. Варианты к «Анне Карениной»

Говорившiй едва усп?лъ договорить, и слушавшiе не усп?ли скрыть улыбки, какъ Алекс?й Александровичъ ужъ подошелъ къ нимъ.[1486 - Зач.: – Какой оживленный раутъ, – сказалъ говорившiй, здороваясь съ Каренинымъ.– О да, – отв?тилъ Алекс?й Александровичъ, спокойно улыбаясь и чувствуя, что говорили о немъ и см?ялись о немъ]

– Я васъ еще не поздравлялъ, – сказалъ князь, указывая на его старшую, вновь полученную, красную ленту.

– Благодарю васъ, князь, – отв?чалъ Алекc?й Александровичъ, тщетно стараясь скрыть улыбку удовольствiя, которая невольно выступала на его лиц? всякiй разъ, какъ упоминалось о новой наград?, къ которой онъ считалъ своимъ долгомъ быть совершенно равнодушнымъ. – Какой нынче прекрасный день, – сказалъ онъ, особенно налегая на слов? прекрасный, и прошелъ.

Алекс?й Александровичъ былъ въ придворномъ мундир? и съ новой старшей лентой черезъ плечо. Онъ им?лъ свой обычный видъ спокойствiя, усталости и достоинства. Онъ неторопливо передвигалъ ноги, раскланиваясь съ знакомыми, и д?лалъ видъ, что отъискиваетъ въ толп? кого-то. Волосы его пор?д?ли; онъ весь похуд?лъ и опустился за этотъ посл?днiй годъ; но въ фигур? его и въ лиц? была та неувядаемая если не св?жесть – независимость отъ т?лесныхъ недуговъ, которая бываетъ у петербургскихъ и въ особенности у придворныхъ людей.

Увидавъ огромные, воздымающiяся изъ корсета плечи графини Лидiи Ивановны, Алекс?й Александровичъ улыбнулся, открывъ неувядающiе б?лые зубы,[1487 - Зачеркнуто: прибавивъ шагу,] и подошелъ къ ней.

Туалетъ Лидiи Ивановны стоилъ ей большаго труда, какъ и всегда теперь, когда она была влюблена. Ц?ль ея туалета была теперь совс?мъ обратная той, которую она пресл?довала 30 л?тъ тому назадъ. Тогда ей хот?лось украшать себя ч?мъ нибудь, и ч?мъ больше, т?мъ лучше. Теперь, напротивъ, по должности своей она такъ была, несоотв?тственно годамъ и фигур?, разукрашена въ своемъ придворномъ плать?, что ц?ль ея состояла въ томъ, чтобы противоположность этихъ украшенiй съ ея наружностью была бы не слишкомъ ужасна. Но не смотря на вс? труды, положенные ею на это, она все таки была ужасна, хотя и думала противное. Она и не подозр?вала того впечатл?нiя комическаго ужаса и недоум?нiя, которые она произвела на дядю ея горничной, мужика изъ Новгородской губернiи, которому его племянница показала барыню изъ швейцарской, когда та над?вала шубу.

– Удивителенъ! сiяетъ и доволенъ, – продолжалъ молодой камергеръ про Каренина, когда онъ сошелся съ графиней Лидiей Ивановной. – Вы знаете, она влюблена въ него, она ревнуетъ его теперь къ жен?. Желалъ бы я знать, знаетъ ли онъ, что жена его зд?сь.

– Какъ зд?сь?

– То есть не зд?сь, во дворц?, а въ Петербург?. Я вчера встр?тилъ ихъ, т. е. ее съ Алекс?емъ Вронскимъ, bras dessus, bras dessous,[1488 - [под руку,]] въ англiйскомъ магазин?.

– Я ув?ренъ, что онъ если встр?титъ ее, то такъ же любезно съ ней раскланяется, какъ съ графиней Лидiей Ивановной.

– C’est un homme qui n’a pas de…,[1489 - [ – Это человек, у которого нет…]] – началъ молодой камергеръ.

– Я это понимаю, но не понимаю, какъ н?тъ стыда. Онъ никогда столько не вы?зжалъ, столько не показывался везд?, какъ теперь.

Это было справедливо. Никогда Алекс?й Александровичъ столько не ?здилъ въ св?тъ и не бывалъ такъ часто на людяхъ, какъ съ того времени, какъ жена ушла отъ него. Но это происходило совс?мъ не отъ того, чтобы онъ не понималъ всего стыда своего положенiя. Къ несчастью, онъ сознавалъ его. И эта св?тскость его происходила именно оттого, что онъ слишкомъ бол?зненно сознавалъ то см?шное и унизительное положенiе, въ которомъ онъ находился.

* № 141 (рук. № 90).

Первые дни, когда надо было отв?чать на настоятельные вопросы о томъ, что д?лать съ Сережей безъ матери, какъ употребить оставшiяся свободными комнаты, куда д?вать вещи Анны Аркадьевны, какъ поступить со счетами изъ магазиновъ, которые по небрежности не заплатила Анна и которые подавали ему, главное же – какъ отв?тить на молчаливый, страдальческiй вопросительный взглядъ сына, очевидно спрашивающiй о матери, – Алекс?й Александровичъ[1490 - Зачеркнуто: находился въ мучительн?йшемъ состоянiи] невольно вс? силы своей души напрягалъ только на то, чтобы,[1491 - Зач.: не показать своихъ страданiй и выдержать вс? эти жестокiе, любопытные взгляды] отв?чая на вс? эти вопросы, показать, что все это было имъ предвид?но, очень естественно и что новое положенiе нисколько не смущаетъ и не огорчаетъ его. Онъ д?лалъ величайшiя усилiя надъ собой, но во вс?хъ взглядахъ, прислуги даже и подчиненныхъ, онъ вид?лъ такiя явныя насм?шку и презр?нiе, что была минута на второй день посл? отъ?зда жены,[1492 - Зач.: что онъ не выдержалъ и свернулся] когда онъ почувствовалъ себя не въ силахъ дол?е выдерживать эту роль.

Онъ ушелъ въ свою комнату и, не отв?чая на вопросы и требованiя, сказался больнымъ[1493 - Зач.: но графиня Лидия Ивановна ворвалась къ нему, ободрила его, взяла на себя вс? женскiя д?ла его дома и помогла ему опять укр?питься такъ, что онъ опять почувствовалъ въ себ? силы пытаться переносить взгляды людей и скрывать отъ нихъ свои страданiя. Странно сказать, но въ этомъ посл?днее время состояла единственная ц?ль и единственная привязанность его къ жизни. Онъ ?халъ на службу, во дворецъ, на вечеръ, на балъ, онъ принималъ у себя только съ единственнымъ желанiемъ – показать людямъ, что онъ не считаетъ себя униженнымъ и что онъ все такой же. И когда ему казалось, что онъ достигалъ этаго, онъ былъ доволенъ, когда же онъ чувствовалъ, что онъ поддался, онъ раскаивался и придумывалъ средства, какъ онъ въ другой разъ поправитъ это.] и сознался самъ себ?, что онъ несчастливъ и не видитъ никакого выхода изъ своего положенiя. Положенiе его въ это время было особенно тяжело еще и потому, что въ служебной карьер? своей онъ въ самое посл?днее время почувствовалъ тотъ пред?лъ возвышенiя усп?ха, дал?е котораго ему не суждено было идти. Онъ испыталъ то чувство, которое долженъ былъ испытать тотъ челов?къ, который, пов?ривъ, что если онъ каждый день будетъ поднимать теленка, черезъ три—4 года будетъ поднимать быка, когда онъ почувствовалъ, что теленокъ росъ несоотв?тственно съ его силой, то грустное чувство, которое испытываетъ нетолько честолюбецъ, но и всякiй спецiалистъ, уб?ждающiйся, что есть пред?лъ его возвышенiю и что онъ достигъ его. На служб? для людей честолюбивыхъ чувство это наступаетъ иногда очень поздно и всегда поражаетъ особенно сильно.[1494 - Зачеркнуто: именно потому, что усп?хи независимы отъ] Алекс?й Александровичъ съ самыхъ низшихъ чиновъ и званiй[1495 - Зач.: благодаря своей ограниченности желанiй,] шелъ перегоняя другихъ, безостановочно поднимаясь по л?стниц? чиновъ и званiй до того самаго званiя, которое онъ занималъ посл?днее время и которое находилось почти на вершин? л?стницы. Такъ что, казалось, не нужно было даже никакого усилiя, чтобы дойти до высшей ступени. Но на этой посл?дней ступени движенiе вверхъ вдругъ остановилось. Сначала Алекс?й Александровичъ не обратилъ вниманiя на это замедленiе. Онъ относилъ это сначала къ случайности. Но различныя повторявшiяся случайности им?ли т?же посл?дствiя. Онъ обвинилъ себя въ недостатк? энергiи и въ посл?днее время усилилъ энергiю д?ятельности, но соразм?рно съ усилiемъ энергiи увеличились и препятствiя, вс? казавшiяся случайными. Онъ попытался изм?нить прiемы. Но т? самые прiемы, которые прежде оказывались д?йствительными, теперь только вредили ему; оказалось, что со вс?хъ сторонъ была одинаковая непоколебимая преграда. Была ст?на, не пускавшая его дальше. Теленокъ выросъ такъ великъ, что онъ уже не могъ поднимать его. Посл?днiя столкновенiя его съ Стремовымъ, инородцы, другiя комиссiи – все им?ло одинъ результатъ. Движенiе восходящее было кончено. Алекс?й Александровичъ былъ въ т?хъ же сферахъ, съ т?ми же людьми, его также уважали, но онъ чувствовалъ, что въ немъ не было уже для этихъ людей ничего новаго, что отъ него ничего не ждали, что его всего какъ будто знали, предполагая, что онъ весь уже вышелъ. Онъ занималъ еще значительное м?сто, онъ былъ членом комиссiй и сов?товъ, но комиссiи и сов?ты, прежде представляющiяся ему ступенями къ возвышенiю, теперь наводили на него унынiе, какъ тотъ одръ, на который лечь боится больной, предчувствуя что это будетъ его смертнымъ одромъ. Такимъ смертнымъ служебнымъ одромъ представлялись ему т? сов?ты и забытые комиссiи, которыхъ онъ былъ членомъ. Но государственная д?ятельность была для него необходимостью. Онъ съ увлеченiемъ отдавался этой служб? въ сов?тахъ и комиссiяхъ не признаваясь себ? въ томъ, что онъ зналъ хорошо, что изъ этаго ничего не выйдетъ. Ему казалось, напротивъ, что онъ теперь ясн?е ч?мъ когда нибудь видитъ недостатки правительственныхъ распоряженiй и средствъ къ ихъ исправленiю. Онъ и не думалъ того, что такъ ясно вид?лъ теперь недостатки только отъ того, что онъ самъ былъ устраненъ отъ д?ятельности и что въ этомъ порицанiи онъ сходился со вс?ми до и посл? него за флагомъ честолюбiя оставленными чиновниками. Онъ дорожилъ своими мыслями теперь т?мъ бол?е, что они нетолько ник?мъ не были разд?ляемы, но впередъ уже осуждены только потому, что они шли отъ него. Несмотря на волненiя посл?днихъ м?сяцевъ или, можетъ быть, всл?дствiе этаго, онъ очень скоро посл? возвращенiя своего изъ Москвы началъ писать первый свой проэктъ, долженствовавшiй исправить вопiющiе недостатки, первый проэктъ изъ длиннаго ряда проэктовъ, которые ему суждено было написать по вс?мъ отраслямъ администрацiи и которые никто не читалъ и которые скоро получили названiе Каренинскихъ проэктовъ. Несмотря на происшедшiй въ немъ въ семейномъ д?л? душевный переворотъ, въ служебныхъ д?лахъ, въ пренiяхъ въ комиссiяхъ и сов?тахъ, въ офицiозныхъ обществахъ и въ особенности въ своихъ проэктахъ, гд? Алекс?й Александровичъ давалъ уже полную волю своимъ чувствамъ, онъ руководствовался совершенно противоположными правилами, ч?мъ въ семейномъ вопрос?. Насколько онъ былъ смирененъ, прощалъ и любилъ въ семь?, настолько онъ былъ гордъ и самоув?ренъ, предписывая новыя начала, осуждая все прежнее, настолько онъ никому ничего не прощалъ, ловилъ каждую ошибку и обмолвку, и настолько онъ ненавид?лъ вс? т? новыя силы, которыя, оставляя его за флагомъ, входили въ эту заколдованную для него область, въ которую онъ не могъ проникнуть.

* № 142 (рук. № 90).

Еще была графиня Лидiя Ивановна, но это былъ преимущественно политическiй[1496 - Зачеркнуто: и высшiй христiанскiй] другъ и высшiй безтолковый другъ. Онъ могъ себ? представить, что она съ порывистымъ восторгомъ будетъ осуждать политическихъ непрiятелей, будетъ восторгаться поступкомъ Алекс?я Александровича, будетъ ужасаться передъ испорченностью людскою вообще и Анны въ особенности, будетъ говорить высшiя христiанскiя общiя м?ста, но выслушать, понять все душевное положенiе Алекс?я Александровича – онъ зналъ, что она не можетъ.

Между прочимъ, случилось такъ, что въ эту самую тяжелую минуту одинокаго отчаянiя прi?хала графиня Лидiя Ивановна и оказалась самой действительной ут?шительницей для Алекс?я Александровича.

– Я прервала запретъ (j’ai forcе la consigne), – сказала она, входя быстрыми шагами и тяжело дыша отъ волненiя и быстраго движенiя. – Я все слышала! Это ужасно! Скажешь, что мы живемъ за 20 в?ковъ въ идолопоклонническомъ мiр? до Христа, – сказала она приготовленную и нравившуюся ей фразу, съ свойственной ей самодовольной улыбкой.

Алекс?й Александровичъ привсталъ и хмурясь сталъ трещать пальцами. Его предположенiя не обманули его. Услыхавъ этотъ знакомый ему тонъ, эту разчувственность своими собственными чувствами и умиленiе передъ собой, которыя исключали всякую возможность сердечнаго сочувствiя къ другому, Алекс?ю Александровичу стало еще тяжел?е, и онъ думалъ только о томъ, какъ бы избавиться отъ нея. Онъ, по привычк? учтивости, подвинулъ ей стулъ.[1497 - Зачеркнуто: – Я разбитъ, убитъ, графиня]

– Не угодно ли, графиня. Впрочемъ, я боленъ,[1498 - Зач.: и убитъ совершенно] графиня, очень боленъ, – сказалъ онъ, чтобы его не задержали.

Графиня Лидiя Ивановна посмотр?ла на него молча; брови ея вдругъ поднялись внутренними складками, составляя треугольникъ, лицо ея такъ изм?нилось, что Алекс?й Александровичъ не узналъ бы ее.

– Алекс?й Александровичъ, – сказала она съ слезами въ глазахъ и въ голос?, – бываютъ минуты, когда челов?ку нуженъ другъ, нужна помощь. Возьмите меня. Могу я помочь? – сказала она, протягивая ему руку.

Минуту тому назадъ Алекс?й Александровичъ только одного желалъ – избавиться отъ нея; теперь онъ схватилъ ея[1499 - Зач.: пухлую] руку и, ц?луя ее, желалъ только однаго – чтобы она не покинула его, потому что онъ понялъ, что она жал?етъ и любитъ его.

– Я разбитъ, я убитъ, графиня, я не челов?къ бол?е, – говорилъ Алекс?й Александровичъ, глядя въ ея сочувственные, наполненные слезами глаза. – Положенiе мое т?мъ ужасно, что я не нахожу нигд?, въ самомъ себ? не нахожу точки опоры.

– Въ себ? мы не можемъ найти точки опоры. Опора и сила наша это – Онъ, если онъ въ сердц? нашемъ. Я знаю, Онъ въ сердц? вашемъ. Поищите Его, и вы найдете. Простите меня, что я учу васъ, – перебила его графиня Лидiя Ивановна.

И не смотря на то, что въ этихъ словахъ было то умиленiе передъ своими высокими чувствами и было то, казавшееся Алекс?ю Александровичу ложнымъ, новое восторженное христiанское настроенiе, которое распространилось въ посл?днее время въ Петербург?, Алекс?й Александровичъ все таки чувствовалъ, что сердце Лидiи Ивановны полно простой жалости къ нему, и потому онъ продолжалъ высказывать то, что было бол?е всего больно ему.

– Я потому не нахожу опоры, что тотъ самый поступокъ, который я считалъ хорошимъ, – прощенiе и смиренiе, – что это самое обратилось противъ меня.

Лидiя Ивановна въ лиц? своемъ выразила недоум?нiе о томъ, что онъ считалъ усиленiемъ своего несчастiя, – неужели потерю своей жены, развратной и гадкой женщины?

– Не потеря того, чего н?тъ теперь, – отв?чалъ Алекс?й Александровичъ. – Я не жал?ю. Но я не могу не раскаиваться теперь въ томъ, что я сд?лалъ и считалъ высокимъ. Я чувствую себя пристыженнымъ и раскаивающимся за то зло, которое мн? сд?лали.

– Это то, что называютъ Respect humain,[1500 - [боязнью людского суда,]] – сказала она. Это искупленiе. Не вы совершили тотъ высокiй поступокъ прощенiя, которымъ я восхищаюсь и вс?, но Онъ,[1501 - Зачеркнуто: тотъ духъ,] который обитаетъ ваше сердце. И если вы раскаиваетесь, то вы отрекаетесь отъ Него и Его помощи.

* № 143 (рук. № 92).

Следующая по порядку глава.

Съ этаго дня началась для Алекс?я Александровича новая жизнь. Графиня Лидiя Ивановна исполнила свое об?щанiе. Она действительно[1502 - Зач.: устроила для него его матерьяльную жизнь, сод?йствовала ему при воспитанiи Сережи, во всемъ, въ чемъ нужна была женская помощь, но главное, что она сд?лала для него, было то,] взяла на себя вс? заботы по устройству и веденiю дома Алекс?я Александровича. Но она не преувеличивала, говоря, что она не сильна въ практическихъ д?лахъ. Вс? ея распоряженiя надо было изм?нять, такъ какъ они были неудобоисполнимы, и все это изм?нялось Корнеемъ, камердинеромъ Алекс?я Александровича, который незам?тно для вс?хъ велъ весь домъ Каренина и спокойно и осторожно во время од?ванiя барина докладывалъ ему то, что было нужно. Но помощь Лидiи Ивановны всетаки была въ высшей степени д?йствительна: она дала нравственную опору Алекс?ю Александровичу въ сознанiи ея любви и уваженiя къ нему и въ особенности въ томъ, что, какъ она счастлива была думать, она почти обратила его въ Христiанство, т. е. изъ равнодушно и л?ниво в?рующаго обратила его въ горячаго и твердаго сторонника того новаго объясненiя христiанскаго ученiя, которое распространилось посл?днее время и сущность котораго состояла въ томъ, что такъ какъ Христосъ пострадалъ для спасенiя рода челов?ческаго, что в?ра въ него даетъ это спасенiе, то сущность ученiя лежитъ не въ стремленiи къ подражанiю Христу, [1503 - Зачеркнуто: не въ внутреннемъ и вн?шнемъ] какъ это понимали большинство русскихъ христiанъ, а въ самой в?р?, въ живости в?ры. Такъ что [1504 - Зач.: не тотъ лучшiй христiанинъ, не тотъ лучше исполняетъ свой долгъ христiанина, кто, пренебрегая благами мира, будетъ стремиться къ жертвамъ во имя Христа, а тотъ, кто несомн?нн?е и жив?e будетъ в?рить въ свое спасенiе. Алекс?й Александровичъ вид?лъ] спасенiе не прiобр?тается, какъ въ обыкновенномъ и народномъ воззр?нiи на христiанство, д?лами любви и самоотверженiя, a спасенiе дается в?рой, и изъ в?ры сами собой вытекаютъ д?ла. Алекс?й Александровичъ не разъ прежде въ различныхъ редакцiяхъ слышалъ это ученiе, и оно всегда одинаково мало интересовало его, потому что оно ему было не нужно, но теперь, самъ не зам?тивъ какъ и когда, онъ вполн? усвоилъ себ? его. Незам?тно какъ и когда, онъ усвоилъ себ?, также какъ и другiе, разд?лявшiе это ученiе, твердую ув?ренность въ томъ, что онъ обладаетъ полн?йшей и несомненн?йшей в?рой въ Христа и поэтому самому находится въ счастливомъ и высокомъ состоянiи спасенiя. Алекс?ю Александровичу легко было уб?диться въ этомъ.

Алекс?й Александровичъ, также какъ и Лидiя Ивановна и другiе люди, разд?лявшiе ихъ воззр?нiя, былъ лишенъ совершенно глубины воображенiя, душевной способности, состоящей въ томъ, что образы, вызываемые воображенiемъ, становятся такъ д?йствительны, что съ ними уже нельзя обращаться какъ хочешь, что вызванное воображенiемъ представленiе уже не допускаетъ другихъ представленiй, противур?чащихъ или невозможныхъ при первомъ представленiи. Люди же, лишенные этой способности, могутъ представлять себ? все что угодно и могутъ в?рить во все то, что они себ? представляютъ. Новые христiане, въ томъ числ? теперь Алекс?й Александровичъ, не только не находили затрудненiя въ объясненiи словъ писанiя о сотворенiи Ангеловъ, о возс?данiи Бога сына одесную отца, они любили именно указывать на то, что представленiя эти не ст?сняютъ ихъ. Для[1505 - Зач.: обыкновеннаго в?рующаго] челов?ка, обладающаго глубиною воображенiя, представленiе Божества невозможно. Еще бол?е невозможно представленiе Божества, находящагося въ своемъ сердц?, и потому[1506 - Зач.: обыкновенный в?рующiй] таковой, в?рующiй въ Божество и Христа, им?етъ въ жизни д?йствительной подтвержденiя своей в?ры въ д?лахъ, основанныхъ на в?р?. Люди же безъ глубины воображенiя не видятъ ничего невозможнаго въ своихъ представленiяхъ и легко уб?ждаются, что они обладаютъ полн?йшей в?рой, и представленiе, что Христосъ находится въ ихъ душ?, для нихъ естественно и легко.

Ошибка этаго ученiя, состоящаго въ томъ, что спасенiе дается в?рой, a в?ра опред?ляется только сознанiемъ своей в?ры, въ которомъ судья самъ в?рующiй, была бы очевидна Алекс?ю Александровичу, если бы онъ далъ себ? трудъ подумать объ этомъ прежде, но тогда вс? эти разговоры казались ему излишними, теперь же ему такъ необходимо было въ своемъ униженiи им?ть ту, хотя бы и выдуманную, высоту, съ которой бы онъ могъ презирать презирающихъ его людей, что онъ и не зам?тилъ, какъ усвоилъ себ? это ученiе со вс?ми его выводами.

Правда, что поверхностность этаго религiознаго представленiя о своей в?р?[1507 - Зачеркнуто: лишало ихъ чувства энергiи и силы, и Алекс?й Александровичъ] смутно чувствовалась Алекс?ю Александровичу,[1508 - Зач.: въ невозможности и ненужности приложенiя къ жизни своей в?ры. Онъ] и онъ зналъ, что когда онъ, вовсе не думая о томъ, что его прощенiе есть д?йствiе высшей силы, отдался этому непосредственному чувству, онъ испыталъ больше счастiя, ч?мъ когда онъ, какъ теперь, всякую минуту думалъ, что[1509 - Зач.: его д?лами говоритъ] въ его душ? живетъ Христосъ и что, подписывая бумаги, онъ исполнялъ Его волю; но для него было необходимо такъ думать. Безъ этаго уб?жденiя онъ не могъ бы жить, а теперь онъ жилъ и им?лъ интересы жизни.

«Соединенъ ли ты съ женой – не ищи развода, остался ли безъ жены – не ищи жены», говоритъ апостолъ Павелъ въ глав?, которую часто перечитывалъ Алекс?й Александровичъ, теперь во всемъ руководившiйся Писанiемъ. «Таковые, т. е. женатые, будутъ им?ть скорбь по плоти, a мн? васъ жаль», говоритъ Апостолъ; и эта жалость, столь справедливая, такъ тронула Алекс?я Александровича, что онъ безъ волненiя никогда не могъ читать этихъ словъ. «Женатый заботится о мiрскомъ, какъ угодить жен?. Не женатый заботится о Господнемъ, какъ угодить Господу». Это посл?днее особенно чувствовалъ на себ? Алекс?й Александровичъ. Со времени разлуки своей съ женой онъ чувствовалъ, что всей душой отдавался забот? о Господнемъ. Господнее, о которомъ онъ могъ заботиться, была служба и воспитанiе оставшагося на его ответственности сына.

Ни то, ни другое д?ло не давало того удовлетворенiя, той главной награды за трудъ, которыя им?етъ мужикъ, выпахивающiй десятину земли и въ завтракъ, прис?въ къ сох?, оглядывающiй треть уже черной десятины.

Этой очевидности совершеннаго труда не было у Алекс?я Александровича. Въ самое посл?днее время, всл?дствiи ли столкновенiя съ Стремовымъ за инородцевъ или несчастiя съ женой, до сихъ поръ безостановочно шедшее въ гору движенiе по служб? вдругъ остановилось. Несмотря на то, что Алеке?й Александровичъ занималъ еще важное м?сто и былъ членомъ многихъ комитетовъ и комиссiй, онъ чувствовалъ, что взглядъ на него совершенно изм?нился. Отъ него ничего бол?е не ждали: что бы онъ ни говорилъ и ни предлагалъ, его слушали такъ, какъ будто то, что онъ предлагаетъ, давно уже изв?стно, и это самое ждали отъ него, и это самое не нужно. Онъ чувствовалъ, что движенiе его вверхъ остановилось, что онъ дошелъ до того пред?ла, котораго не перейдешь, и что скоро онъ останется сенаторомъ или за штатомъ. Какъ ни тяжело это ему было, онъ продолжалъ работать, считая это своимъ долгомъ. Чувствуя себя какъ бы уже устраненнымъ отъ настоящаго участiя въ правительственной д?ятельности, онъ ясн?е вид?лъ теперь вс? ошибки и недостатки и считалъ своимъ долгомъ указывать на возможность исправленiя ихъ. Вскор? посл? своей разлуки съ женой онъ началъ писать первый проэктъ о исправленiи финансовъ Россiи. Проэктъ этотъ былъ первымъ изъ сотни проэктовъ и записокъ, которые суждено было написать Алекс?ю Александровичу по вс?мъ отраслямъ управленiя, которые никто не читалъ и которые скоро получили названiе Каренинскихъ проэктовъ.

[1510 - Зачеркнуто: Есть два рода людей, стоящихъ на двухъ крайнихъ ступеняхъ практической общественной д?ятельности, которые избавлены отъ мученiй сомн?нiй въ польз? своей д?ятельности. Это безграмотные рабочiе и высоко образованные чиновники, въ особенности жители столицы.Рабочiй, выпахивающiй свою десятину или вырубающiй дерево, не приписываетъ никакой важности тому результату, который произойдетъ отъ его работы, не сомн?вается однако въ плодовитости своей работы по очевиднымъ признакамъ того, что вспаханное поле, очевидно, черно и не было такимъ до него и что дерево лежитъ, а прежде стояло. Въ этомъ онъ и видитъ награду за трудъ. Чиновникъ же, работающiй въ своихъ бумагахъ, никогда не видитъ очевиднаго плода своей д?ятельности; все, что должно изм?ниться отъ его д?ятельности, не видно ему и не им?етъ той награды въ очевидности результата труда, которую им?етъ рабочiй, но за то д?ятельность его обставлена такъ, что онъ не можетъ сомн?ваться въ значительности своего д?ла.]Другое д?ло жизни Алекс?я Александровича, воспитанiе сына, также мало радовало его и затрогивало его сердце. Это было тоже исполненiе долга, и тяжелаго и непрiятнаго для Алекс?я Александровича. Онъ никогда не любилъ сына, въ особенности посл? несчастiя съ женой не могъ преодол?ть отвращенiя къ нему, усиленнаго все больше и больше выражавшимся сходствомъ мальчика съ матерью. Но, разъ взявшись за д?ло, Алекс?й Александровичъ добросов?стно исполнялъ его, насколько старанiе, образованiе и разсудокъ могли сод?йствовать этому д?лу. Никогда не занимавшись вопросами воспитанiя, Алекс?й Александровичъ посвятилъ н?сколько м?сяцевъ теоретическому изученiю предмета.

<Алекс?й Александровичъ былъ высокообразованный чиновникъ, и потому онъ и на минуту не сомн?вался въ плодотворности нетолько своей служебной д?ятельности, но и вновь предпринятой имъ воспитательной. Какъ въ служб? опорой въ томъ, что онъ д?лаетъ важное и плодотворное д?ло, служило ему то, что онъ д?лаетъ д?ло вм?ст? съ самыми важными въ мiр? людьми, считаемыми общественнымъ мн?нiемъ высшими, такъ и въ воспитанiи сына онъ былъ ув?ренъ, что д?лаетъ д?ло, потому что поставилъ себя въ сообщество со вс?ми самыми важными лицами, занимавшимися и занимающимися воспитанiемъ.>

* № 144 (кор. № 117).

<Такими постыдными воспоминанiями, которыя, не заключая въ себ? ничего дурного, мучаютъ бол?е, ч?мъ воспоминанiя преступлений, было для Алекс?я Александровича воспоминанiе о томъ времени, когда Анна открыла ему все и онъ колебался о томъ, вызвать или не вызвать на дуэль Вронскаго. Теперь ему казалось, противно вс?мъ его уб?жденiямъ, что надо было вызвать, и другое то – когда Бетси и Степанъ Аркадьевичъ заверт?ли его и уговорили отпустить жену. Ему казалось теперь, что этаго не надо было д?лать. Но онъ отгонялъ отъ себя эти воспоминанiя и т? поправки прошедшему, которыя онъ д?лалъ. Все это было сд?лано, и кончено и непоправимо. И потому онъ уб?ждалъ себя, что это было хорошо. Онъ поступилъ руководясь в?чными законами любви и прощенiя обидъ, и потому это не могло быть дурно. То мучительное чувство стыда, которое томило его, онъ считалъ остаткомъ слабости, respect humain, и боролся съ нимъ. Чтобы не мучиться своимъ настоящимъ положенiемъ, онъ говорилъ себ?, что интересы его не въ этой жизни, а въ будущей, что поступокъ, если и мучаетъ его въ этой жизни, то долженъ радовать его по отношенiю къ будущей жизни. И онъ в?рилъ въ это всей душой. В?рилъ и въ то, что у него н?тъ интересовъ въ этой жизни, что онъ скоро умретъ, и тогда вс? эти воспоминанiя будутъ им?ть для него совс?мъ другое значенiе. Но сколько онъ не старался ув?рить себя въ этомъ, пока онъ живъ, в?рное чувство жизни показывало ему, что онъ дурно устроилъ свою жизнь, что онъ виноватъ въ этомъ и не будетъ им?ть ни минуты покоя. То, что это зачтется ему тамъ, ни на одинъ волосъ не облегчало его положенiя, какъ будто связи между той и этой жизнью не могло быть и эта жизнь въ себ? носила свои награды и наказанiя.>[1511 - Зачеркнуто: Это посл?днее время Алекс?й Александровичъ, благодаря своему несчастiю и годамъ, пришелъ въ то состоянiе, когда челов?къ вдругъ опоминается.]

* № 145 (рук. № 88).

Анна и Вронскiй ужъ вторую нед?лю жили въ Петербург?, гд? ихъ задержалъ разд?лъ Вронскаго съ братомъ, для котораго все было приготовлено, но при которомъ явились неожиданныя затрудненiя. Д?ло разд?ла не задержало бы ихъ въ Петербург?, если бы при этомъ у обоихъ не было личнаго задушевнаго желанiя быть въ Петербург?. Кром? того сильнаго и все бол?е и бол?е усиливающегося желанiя Анны увид?ть сына, у нихъ было общее обоимъ странное невысказываемое желанiе: испытать общество своихъ прежнихъ знакомыхъ, какъ они будутъ относиться къ ихъ новому положенiю. Испытывать, казалось, нечего было; имъ, опытнымъ св?тскимъ людямъ, должно было знать впередъ, какъ будетъ смотр?ть на нихъ общество; но они, не говоря другъ другу объ этомъ, теперь оба испытывали общество, не перем?нилось ли оно. И оба одинаково больше интересовались общественнымъ прогрессомъ, смутно предполагая, что ихъ положенiе при прогресс? общества можетъ представляться инымъ, ч?мъ оно представлялось прежде. Не признаваясь въ этомъ другъ другу, они оба находились въ тяжеломъ положенiи.

Можно просид?ть н?сколько часовъ сряду, поджавши ноги, въ одномъ и томъ же положенiи, если знаешь, что ничто не пом?шаетъ перем?нить положенiе и вытянуть ноги; но если челов?къ знаетъ, что онъ долженъ сид?ть такъ съ поджатыми ногами и не можетъ ихъ вытянуть, то то самое положенiе, которое въ первомъ случа? было даже прiятнымъ, становится мучительнымъ, вызывая настоящiя судороги въ ногахъ.

Можно жить спокойно безъ св?та, безъ знакомыхъ, если знать, что н?тъ никакихъ препятствiй для веденiя св?тской жизни; но знать, что св?тъ закрытъ, то это лишенiе покажется страданiемъ.

То, что испытывали Вронской и Анна, было хуже этаго: они испытывали сомн?нiе въ томъ, закрытъ или не закрытъ для нихъ св?тъ, и если закрытъ, то насколько. Для обоихъ ихъ, находившихся всегда въ томъ положенiи, что и въ голову имъ никогда не приходилъ вопросъ о томъ, хочетъ или не хочетъ тотъ или другой быть знакомымъ, это положенiе сомн?нiя было мучительно и унизительно.