Полное собрание сочинений. Том 20. Варианты к «Анне Карениной»

Но писанье уже не продолжалось, и они, какъ виноватые, разошлись, когда челов?къ вошелъ доложить, что чай поданъ.

* № 126 (рук. № 80).

Левинъ ничего не могъ сд?лать для брата. Онъ не могъ даже спокойно смотр?ть на него, не могъ воздерживаться отъ слезъ, которыя душили его, какъ только онъ входилъ въ комнату, и эта безпомощность его въ отношенiи брата, и не только безпомощность, но даже вредное влiянiе, которое онъ им?лъ на него, мучали его. Онъ вид?лъ, что ничего нельзя сд?лать нетолько для сохраненiя жизни, но даже для облегченiя страданiй, и чувствовалъ, что однаго желаетъ теперь и для него самаго, и для Кити, и для себя – это того, чтобы онъ какъ можно скор?е умеръ. И это желанiе, которое твердо и непоколебимо съ сознанiемъ своего права установилось въ его сердц? и которое онъ не могъ изгнать, раскаянiе и отвращенiе къ себ? мучало его. Онъ входилъ и выходилъ изъ комнаты, придумывалъ невольно себ? д?ла – то разобрать вещи, то послать за докторомъ, то пойти къ хозяину поговорить о лучшемъ для больнаго номер?.

* № 127 (рук. № 80).

Но Кити думала, чувствовала и д?йствовала совс?мъ не такъ. Она помнила Николая Левина еще изъ Содена. Еще тамъ онъ въ соединенiи съ ея тогдашнимъ поэтическимъ воспоминанiемъ о Константин? своей поразительной и странной фигурой и пристальнымъ взглядомъ, устремленнымъ на нее, произвелъ въ ней странное впечатл?нiе страха передъ нимъ и влеченiя къ нему, какъ будто она чувствовала въ немъ что то близкое и родственное. Разсказы ея мужа про любимаго брата въ томъ смысл?, что онъ былъ челов?къ съ золотымъ сердцемъ и пылкими страстями, хорошiй самъ по ceб?, но негодившiйся для этой жизни, усилили въ ней это влеченiе къ несчастному брату. Когда она вошла и онъ улыбнулся ей, она тотчасъ же почувствовала, что ей всегда бы было легко и просто съ нимъ и что она любитъ его; а любовь къ нему въ теперешнемъ его положенiи была жалость.

* № 128 (рук. № 80).

Левинъ не одобрилъ этаго всего, онъ не в?рилъ, чтобы изъ этаго вышла какая нибудь польза для больного. Бол?е же всего онъ боялся, чтобы больной не разсердился за то, что его тревожатъ, но онъ не могъ не любоваться той простотой и ув?ренностью, съ которой жена его д?лала этo д?ло, и т?мъ в?рнымъ тономъ, который непереставая держала: тонъ оживленiя, д?ятельности, д?ятельности тяжелой, но необходимой постояннаго тихаго сочувствiя страданiямъ и вм?ст? отсутствiя отчаянiя и никогда неистребимой надежды въ облегченiи. Она вид?ла жалкое, безпомощное состоянiе своего мужа и, чтобы помочь ему, постоянно давала ему порученiя, посылая его то къ хозяину выхлопотать другой номеръ, то въ городъ искать квартиру, то къ Доктору узнать, что д?лать отъ пролежней, то въ аптеку.

* № 129 (рук. № 80).

Вм?сто того чтобы найти на лиц? брата недовольное выраженiе, какъ онъ того ожидалъ, Левинъ увидалъ, что Николай, когда его од?ли въ теплую рубашку, поднявъ воротникъ около его неестественно тонкой шеи, подозвалъ Кити и, взявъ ея руку,[1434 - Зачеркнуто: улыбаясь] хот?лъ поц?ловать, но раздумалъ, в?роятно боясь, что ей это непрiятно будетъ, и погладилъ ее другой рукой.

Онъ что то сказалъ, обращаясь къ брату, но Левинъ слышалъ только посл?днiя слова – «твоя Катя» и понялъ, что хлопоты его жены нетолько не непрiятны были, но доставляли единственно возможное счастiе больному. Когда она подходила къ нему, въ особенности когда д?лала что нибудь около него, большiе блестящiе глаза больнаго съ выраженiемъ страстной мольбы и упорной надежды сл?дили за нею.

* № 130 (рук. № 80).

Видъ брата и близость смерти возобновили въ душ? Левина то чувство ужаса передъ неразгаданностью смерти, которое охватило его въ тотъ осеннiй вечеръ, когда умеръ старикъ дядька и онъ уб?галъ отъ б?шеной собаки. Чувство это теперь было еще сильн?е, ч?мъ прежде; еще мен?е, ч?мъ прежде, онъ чувствовалъ себя способнымъ познать смыслъ смерти, но теперь, благодаря его любви къ жен? и ея близости, недоум?нiе это не приводило его въ отчаянiе: онъ вид?лъ возможность жить если не для себя, то для нея, не думая о смерти, и, что бол?е всего ут?шаетъ его, онъ вид?лъ, что его жена смотр?ла на смерть, обходилась съ ней безъ отчаянiя, стало быть, это можно было.

* № 131 (рук. № 80).

Послали за докторомъ. Докторъ сказалъ, что агонiя можетъ продолжаться еще часовъ 10. Въ эти 10 часовъ Левинъ просид?лъ у него, изр?дка выходя къ жен?. Но посл? 10 часовъ къ утру наступила не смерть, а больной понемногу оживалъ и пришелъ въ прежнее состоянiе. Онъ опять сталъ садиться, кашлять, сталъ говорить и попросилъ молока и выпилъ.

Прошелъ день, два, три, прошла ц?лая нед?ля. Больной опять пересталъ думать о смерти, опять сталъ над?яться, придумывать средства и сд?лался еще бол?е раздражителенъ и мрачен. Никто, ни братъ, ни Катя, не успокоивали его. Онъ на вс?хъ сердился и вс?мъ говорилъ непрiятности, вс?хъ упрекалъ въ своихъ страданiяхъ и требовалъ, чтобы ему привезли знаменитаго Доктора изъ Петербурга.

Катя на 4-й день уговорила мужа, положенiе котораго, она вид?ла, было мучительно, ?хать въ Москву за докторомъ, чтобы или привезти его или привезти его сов?ты. Левинъ по?халъ. Онъ былъ радъ у?хать. Онъ боялся сойти съ ума. То величественное, торжественное чувство смерти, которое онъ испыталъ, когда братъ призвалъ его, было разрушено. Челов?къ умиралъ, и ему давали изъ стклянокъ лекарства, искали лекарствъ, докторовъ, и вс? только однаго желали – чтобы онъ умеръ, умеръ какъ можно скор?е. Помочь ему въ жизни Левинъ не могъ, въ смерти также. А присутствуя тутъ, потворствуя ему, онъ чувствовалъ, что кощунствовали надъ религiей и надъ таинством смерти. Страданiя больнаго, въ особенности отъ пролежней, которые уже нельзя было зал?чить, все увеличивались. Кром? того, онъ не зналъ, что ему д?лать. Жена его, молодая жена, чужая по крови этому челов?ку, убивала себя, мучалась, губила свое здоровье и, можетъ быть, жизнь будущаго ребенка, а увезти ее нельзя было. Она не хот?ла этаго, а насильно увезти – значило самому у?хать.

Онъ вернулся, само собою разум?ется, безъ доктора и съ ув?ренiями доктора, что выздоровленiя, судя по св?денiямъ м?стнаго доктора, быть не можетъ, а тянуться жизнь можетъ неопред?ленно, отъ часа до м?сяца.

По возвращенiи изъ Москвы прошло еще трое мучительныхъ сутокъ. Левинъ отдыхалъ только, когда спалъ. Когда же не спалъ, то им?лъ одно поглощавшее вс? другiя желанiя – желанiе чтобы онъ умеръ, умеръ какъ можно скор?е. Это чувство, которое онъ испытывалъ и которое спокойно разд?ляли Катя и Марiя Николаевна, и лакеи гостинницы, и хозяинъ ея, и вс? постояльцы, – это же чувство не могло не быть въ больномъ. Это видно было. Не было положенiя, въ которомъ бы онъ не страдалъ, не было м?ста, члена его т?ла, которые бы не томили, не мучали его желанiемъ избавиться отъ этого мучительнаго т?ла, не было мысли, воспоминанiя, вида чего бы то ни было, которое бы не возбуждало страданiя въ больномъ и желанiя избавиться, также какъ отъ т?ла, отъ воспоминанiй, впечатл?нiй и мыслей.

Хуже или лучше для Левина – уже онъ самъ не зналъ что – было то, что на 10-й день ихъ прi?зда Катя сд?лалась больна. У нея сд?лалась головная боль, рвота, и она все утро не могла встать съ постели.

Докторъ объяснилъ, что бол?знь произошла отъ усталости, волненiя, а между прочимъ можетъ быть и другая причина, и об?щалъ прислать вечеромъ свою помощницу. Посл? об?да однако Катя встала и пошла, какъ всегда, съ работой къ больному. Катя точно также, какъ и вс?, измучалась въ эти 10 дней и желала скор?е конца несчастному; но Левинъ вид?лъ, что она спокойно, съ знанiемъ того, что она знала, переносила это положенiе. Въ это посл?об?да она послала за священникомъ, и д?йствительно наступила столь желанная вс?мъ кончина.

Ц?лый день умирающiй былъ въ томъ же положенiи, какъ и прежнiе дни. Онъ говорилъ р?зко и укоризненно, также, какъ и прежде, но въ лиц? его была робость, и руками онъ безпрестанно хваталъ что-то на себ? и какъ будто хот?лъ сдерживать. Онъ обиралъ себя, какъ назвала это Марья Николаевна, прибавивъ, что это в?рный признакъ близкой смерти.

Священникъ читалъ отходную. Умирающiй протянулъ руку и не успокоился, когда Левинъ подалъ ему свою. Онъ проговорилъ: «Катя» и взялъ об? руки и посмотр?лъ на нихъ робкимъ взглядомъ, за который, если бы они могли въ чемъ нибудь упрекать его, они все бы простили. Марья Николаевна поц?ловала его руку, но онъ уже закрылъ глаза и не обратилъ на нее вниманiя.

Потомъ открылись глаза и остановились. Священникъ, окончивъ молитву, благословилъ его крестомъ и постоялъ молча минуты дв?. Больной былъ неподвиженъ и мертвъ. Священникъ еще дотронулся до похолод?вшей и посин?вшей руки.

– Кончился, – сказалъ онъ торжественно шопотомъ, – закройте глаза.

Левинъ почувствовалъ вдругъ опять весь приливъ прежней н?жности и, сдерживая рыданiя, подошелъ, чтобы закрыть глаза. Передъ нимъ уже лежалъ не братъ, а то, что осталось отъ него. Онъ взялся за холодный лобъ и остановился. Откуда то изъ глубины трупа послышались звуки р?зкие, опред?ленные. Губы шевельнулись.

– Не-со-вс?мъ. Скоро.

И черезъ минуту это былъ трупъ.

–

Докторъ подтвердилъ свои предположенiя. Нездоровье Кити была ея беременность, и ей надо было беречь себя.

* № 132 (рук. № 83).

Алекс?й Александровичъ уже не вспоминалъ о томъ, что мучало его, былъ весь поглощенъ проэктомъ о духовенств? и былъ относительно спокоенъ.

Возвращаясь изъ министерства, Алекс?й Александровичъ вышелъ изъ кареты на Невскомъ и пошелъ п?шкомъ до книжной лавки, въ которой надо было спросить выписанныя книги. Это было дооб?денное время Невскаго. Онъ шелъ ни на кого не глядя, перебирая въ голов? свои доводы противъ мнимаго опонента, когда молодой челов?къ, недавно прi?хавшiй въ Петербургъ, поступившiй недавно на службу къ нему, догналъ его и пошелъ съ нимъ, заговаривая, очевидно хвастаясь своимъ знакомствомъ съ важнымъ лицомъ. Все это давно знакомо Алекс?ю Александровичу. Онъ извинялъ его и шелъ, слушая однимъ ухомъ, и гляд?лъ передъ собой. Вдругъ онъ почувствовалъ,[1435 - Зачеркнуто: тревогу, подобную той, которая должна] что жизнь его остановилась. Ноги его шли, уши слушали, глаза смотр?ли, но онъ потерялъ сознанiе. Навстр?чу все ближе и ближе шла дама подъ руку съ черноватымъ штатскимъ мущиной, сiяя улыбкой, и что то говорила. Это была Анна. Она не видала его, но вотъ она узнала, вздрогнула. Глаза Вронскаго устремились на него же. Алекс?й Александровичъ опустилъ голову и ничего не видалъ. Не видалъ, какъ Вронскiй поднялъ руку и отнялъ, какъ выраженiе смерти и ужаса вдругъ показалось на вс?хъ лицахъ и какъ они также мгновенно исчезли, оставивъ только большое оживленiе, и оба прошли мимо другъ друга.

Дома Алеке?й Александровичъ прошелъ к? себ? и долго ходилъ по комнат?, д?лалъ жесты и потомъ, глядя въ зеркало и, то улыбаясь, то хмурясь самому себ?, то выпрямляясь и смотря волосы, смотр?лъ на себя.

Въ то время, какъ онъ хмурился, онъ поправлялъ прошедшее т?мъ, что вм?сто прощенiя вызывалъ на дуэль Вронскаго; когда д?лалъ жесты, онъ убивалъ его, когда улыбался, онъ съ любовью умолялъ жену не покидать его и смотр?лъ въ зеркало, чтобы знать, какое влiянiе могла им?ть на нее его умоляющая улыбка. Когда выпрямлялся и смотр?лъ волоса, то спрашивалъ себя въ зеркал?, очень ли онъ старъ. Но все это было сд?[лано].[1436 - На этом слове рукопись обрывается.]

* № 133 (рук. № 84).

Когда посл? многихъ переговоровъ, прi?здовъ, отъ?здовъ на половин? своей жены, куда Алекс?й Александровичъ уже не входилъ, онъ очутился наконецъ одинъ въ дом? съ сыномъ и гувернанткой, онъ ужаснулся своему положенiю.

Съ той минуты какъ онъ понялъ изъ словъ Степана Аркадьича, что все его умиленiе, прощенiе и вся его христiанская любовь были для другихъ, для Анны въ особенности, безтактной пом?хой для ея счастiя, онъ почувствовалъ себя потеряннымъ и виноватымъ и отдался совершенно въ руки т?хъ, которые занимались имъ. Его такъ заверт?ли и запутали,[1437 - Зачеркнуто: вс? т?, которые взяли на себя устройство его семейныхъ д?лъ,] что онъ не отдавалъ себ? отчета въ томъ, что будетъ, и только когда уже Анна у?хала и Англичанка прислала спросить его о томъ, должна ли она об?дать съ нимъ вм?ст? или отд?льно, онъ понялъ ясно, что жена съ любовникомъ ушла отъ него и что онъ остался одинъ съ сыномъ. Онъ въ первый разъ тутъ только понялъ свое положенiе, взглянувъ на него глазами другихъ людей, и ужаснулся ему. Трудн?е всего въ этомъ положенiи было то, что онъ никакъ не могъ соединить своего прошедшаго съ настоящимъ и предстоящимъ будущимъ. Не то прошедшее, когда онъ счастливо жилъ съ женой, смущало его. Переходъ отъ того прошедшаго къ знанiю нев?рности жены онъ страдальчески пережилъ уже, и оно было понятно ему. Если бы жена тогда, посл? объявленiя о своей нев?рности, ушла отъ него, онъ былъ бы несчастливъ, какъ онъ и былъ, но онъ бы не былъ[1438 - Зач.: потерянъ и испуганъ] въ томъ ужасномъ безвыходномъ положенiи, въ какомъ онъ чувствовалъ себя теперь. Онъ не могъ теперь никакъ примирить своего недавняго прошедшаго, своего умиленiя, своей усиленной любви къ умиравшей жен?, своего прощенiя, своей любви къ маленькой д?вочк? и заботъ, сознанiя своей христiанской высоты съ т?мъ, что теперь было, т. е. съ т?мъ, что[1439 - Зач.: все это въ глазахъ другихъ была только безтактная пом?ха жизни другихъ и что] онъ остался одинъ опозореннымъ и несчастнымъ бол?е гораздо, ч?мъ какимъ онъ былъ прежде, съ постыднымъ воспоминанiемъ своего умиленiя и прощенiя, которое никому не нужно было, которое наложило на него новое несмываемое пятно см?шнаго.[1440 - Зачеркнуто: и которые только были безтактны и вс?мъ пом?шали.] Этаго своего столь несвойственнаго ему увлеченiя чувствомъ онъ не могъ примирить съ т?мъ, что посл?довало.

[1441 - Зач.: Одинъ разъ въ жизни отдавшись чувству и не зная м?ры чувства, онъ над?лалъ такихъ вещей, которыхъ самъ понять не могъ и изъ которыхъ не вид?лъ никакого выхода. Онъ объяснялъ себ? свои поступки т?мъ, что]Челов?къ, живущiй чувствомъ, ум?етъ влад?ть имъ, знаетъ посл?дствiя проявленiя чувства, знаетъ ему м?ру. Алекс?й Александровичъ же не зналъ этаго и, одинъ разъ въ жизни отдавшись чувству, над?лалъ такихъ вещей, которыхъ онъ самъ понять не могъ теперь, и поставилъ себя въ положенiе, которое мучило его жгучимъ раскаянiемъ, какъ самый жестокiй и низкiй поступокъ, и положенiе, изъ котораго онъ не вид?лъ выхода.

Онъ чувствовалъ, что всегда неяркимъ огнемъ гор?вшiй въ немъ св?тъ чуть брезжился и готовъ былъ слет?ть съ св?тильни.[1442 - Зач.: и онъ желалъ только этаго] Онъ чувствовалъ, что жизнь остановилась въ немъ. Теперь онъ не только не любилъ кого нибудь однаго, онъ чувствовалъ себя на в?ки изл?ченнымъ отъ любви; но онъ не могъ любить вс?хъ людей вообще, какъ онъ прежде думалъ, что любитъ, потому что онъ боялся теперь людей.

Преобладавшее въ немъ и давившее его чувство теперь былъ страхъ за себя передъ жестокостью людей. Онъ чувствовалъ, что[1443 - Зач.: онъ жалокъ, см?шонъ и] теперь ненавистенъ людямъ, не потому что онъ дуренъ, но потому, что онъ истерзанъ. Онъ чувствовалъ, что за это они будутъ безжалостны къ нему. Онъ чувствовалъ, что люди уничтожатъ его, какъ собаки изтерзанную, визжавшую отъ боли собаку.[1444 - Зач.: И люди не нужны были ему, и онъ былъ не нуженъ людямъ. Первые дни, посл? разлуки съ женою, онъ, сказавшись больнымъ, оставался совершенно одинъ.] Онъ сознавалъ это, и потому чувство самосохраненiя заставило его скрыть свои раны, и это одно составляло всю его привязу къ жизни.

Первое лицо, которое онъ увидалъ на другой день посл? отъ?зда его жены, былъ Михаилъ Васильичъ Слюдинъ, правитель д?лъ. Въ первую минуту какъ онъ вошелъ, Алекс?й Александровичъ сказалъ себ?, что онъ попроситъ его вел?ть написать прошенiе объ отпуск? и не станетъ заниматься д?лами, но онъ не сказалъ этаго, заинтересованный т?мъ, какъ теперь будетъ относиться къ нему его Правитель Д?лъ. Въ тон? Михаила Васильевича онъ увидалъ новую черту усиленной внимательности къ д?лу и совершеннаго равнодушiя къ душевному состоянiю начальника, и Алекс?й Александровичъ уб?дился, что отношенiя служебныя были возможны, несмотря на его истерзанное состоянiе. Михаилъ Васильевичъ, очевидно не видалъ и не хот?лъ вид?ть ничего, кром? д?ла. Когда бумаги были вс? просмотр?ны и подписаны и Михаилъ Васильевичъ укладывалъ ихъ въ портфель, Алекс?й Александровичъ поднялъ на него глаза и встр?тился съ любопытнымъ, жестокимъ взглядомъ, испугавшимъ Алекс?я Александровича.

– Оставайтесь об?дать, я одинокъ сталъ теперь, – невольно сказалъ Алекс?й Александровичъ.

– Очень благодаренъ, я схожу только въ канцелярию, – сказалъ Михаилъ Васильевичъ и, зам?тивъ вопросительный взглядъ начальника, прибавилъ: – я слышалъ, что Анна Аркадьевна у?хала.

Онъ сказалъ это голосомъ до того простымъ, что тонъ его былъ ненатураленъ.

– Анна Аркадьевна для меня не существуетъ бол?е. – вспыхнувъ некстати, сказалъ Алекс?й Александровичъ.

Слюдинъ, сочувственно вздохнувъ, опустилъ голову.

То, что онъ сказалъ Слюдину, такъ мучало Алекс?я Александровича, такъ онъ былъ недоволенъ этимъ, такъ онъ боялся, что онъ не въ силахъ будетъ скрыть передъ вс?ми свои страданiя, и такъ хот?лось ему испытать себя, что онъ, вспомнивъ о записк? Графини Лидiи Ивановны, просившей назначить время, когда онъ можетъ быть у нея, тотчасъ[1445 - На этом слове рукопись обрывается.]

* № 134 (рук. № 85).

Сл?дующая по порядку глава.

Еще одно важное д?ло, въ это время занимавшее Алекс?я Александровича, было воспитанiе сына, за которое онъ принялся съ особенной энергiей съ т?хъ поръ, какъ остался одинъ съ нимъ.