Полное собрание сочинений. Том 20. Варианты к «Анне Карениной»

– То то и ужасно въ этомъ род? горя, что нельзя, какъ во всякомъ другомъ, въ потер?, смерти, нести крестъ, а тутъ нужно д?йствовать. Нужно выдти изъ того унизительнаго положенiя, въ которое вы поставлены. Нельзя жить втроемъ.[1248 - Рядом на полях написано: <– Для д?тей! все для д?тей! – вскрикнула она.>]

– Я не понимаю этаго; но я думаю, что отъ такого увлеченiя однаго можно удержать, спасти. Знаю, не будетъ уже счастiя, но не будетъ погибели, но я по себ? сужу, не удивляйтесь: если бы я разъ пала и меня не остановили бы, я бы погибла совс?мъ, совс?мъ – ея, ея спасти нужно.

– Вотъ этаго я никогда не думалъ, – сказалъ задумавшись Алекс?й Александровичъ. – Я не могу вдругъ понять н?которыхъ вещей, мн? надо подумать. Да. Но мужъ не думалъ этаго. Онъ думалъ одно – что д?лать. Выходы изв?стные. Дуэль, убить или быть убитымъ. Этаго онъ не могъ сд?лать, вопервыхъ, потому, что онъ Христiанинъ, вовторыхъ, потому, что это губило совс?мъ ее, ея репутацiю и сына. Остается другое – ув?щанiе Христiанское. Мужъ сд?лалъ это, и ему посм?ялись, остается посл?днее – разводъ. И на это онъ р?шился.

– Все, только не разводъ, – р?шительно вскрикнула Дарья Александровна.

– Отчего?

– Я не знаю отчего, но только это ужасно. Она будетъ ничьей женой, она погибнетъ.

– Но что же д?лать?

– Не знаю, но неужели это правда?

– Да, правда, и одно есть спасенье. Это смерть. Смерть.

– Н?тъ, постойте. Я знаю, это ужасно, но у васъ есть ц?ль. Вы не должны погубить ее. Постойте, я вамъ скажу другую исторiю. Д?вушка выходитъ замужъ. Мужъ обманываетъ ее. Жена въ злоб? ревности хочетъ все бросить сама, но она опоминается и благодарна другу. Вы знаете, Анна спасла меня. И несетъ крестъ. И д?ти растутъ, мужъ возвращается въ семью и чувствуетъ свою неправду, не всегда, но чувствуетъ, д?лается чище, лучше, и крестъ становится легче и легче. Мужъ обязанъ спасти жену. Я простила и вы должны простить.

Алекс?й Александровичъ до сихъ поръ думалъ, что его мучаетъ, главное, сынъ, но тутъ онъ увидалъ, что въ глубин? души у него было другое. Вдругъ вскип?ла въ немъ злоба, которой онъ и не зналъ за собой. Можетъ быть, видъ этой женщины и сравненiе съ ней своей жены произвели въ немъ эти чувства.

– Простить, я знаю, – сказалъ онъ, – но есть всему пред?лъ, и простить эту женщину, погубившую все мое прошедшее, мою в?ру, всего меня, простить я не могу. Одно, что я могу, съ усилiемъ, не мстить ей. Его я не ненавижу даже, я равнодушенъ къ нему. Онъ не злой, нo заблудшiй челов?къ. Но спасти сына изъ грязи, отбросить ее отъ себя, забыть, зарыться въ труд? – это одно желанiе. Это жажда неудержимая души.

Дарья Александровна закрыла лицо платкомъ и плакала, но онъ, добрый челов?къ, не жал?лъ ее. Только приличiя заставили его опомниться.

– Извините меня, я разстроилъ васъ своимъ горемъ, у каждаго своего довольно.

– Да это мое, мое горе. Я не могу, не ум?ю сказать вамъ, что надо. Вы жалкiй, вы добрый челов?къ, но вы не правы. Пожалуйста, оставайтесь у насъ. Я хочу васъ вид?ть, мы еще поговоримъ, пожалуйста. Мн? хочется сказать вамъ, да я не ум?ю.

Алекс?й Александровичъ остался об?дать и до об?да провелъ два часа съ д?тьми, которые полюбили его.[1249 - Ниже на полях написано: [1] Студентъ племянникъ [2] За об?домъ р?шилъ изъ словъ Степана Аркадьича дуэль [3] Красавица прi?зжаетъ. «Ну что?» Подъ тайной разсказываетъ, онъ будетъ.]

IV.

Гости собрались вс? прежде хозяина. Степанъ Аркадьичъ опоздалъ на полчаса, но ничто не могло противустоять его bonne humeur,[1250 - [хорошему настроению,]] и вс?мъ показалось естественнымъ, что онъ опоздалъ, задержанный Прокуроромъ Синода, до котораго у него было д?ло. Онъ оживилъ и соединилъ вс?хъ гостей въ одну минуту. Разсказалъ кучу приключенiй, которыя съ нимъ были въ этотъ день, кучу анекдотовъ и посл?днихъ новостей о ссор? предводителей, о здоровь? старухи Нарышкиной. Онъ вс?хъ вид?лъ, все зналъ. Кром? того, онъ усп?лъ распорядиться послать за дорогимъ виномъ (Онъ остался недоволенъ т?мъ, которое приготовила жена) и задержалъ об?дъ. Об?дали въ этотъ день у Алабиныхъ четверо гостей: ея сестра съ прелестными волосами и шеей, красавица Китти, или Катерина, та самая, которая, какъ онъ слышалъ, должна была когда-то вытти за[1251 - Зачеркнуто: Гагина] Ордина и которая поэтому интересовала его, племянникъ Алабина, сосредоточенный, мудреный студентъ, окончившiй курсъ и[1252 - Зач. Равскiй] черный молодой сельскiй житель Равиновъ, появлявшiйся иногда въ Петербургскомъ св?т?, изв?стный ему своими хотя умными, но р?зкими сужденiями обо всемъ, и еще товарищъ Алабина, толстый гастрономъ и весельчакъ Туровцинъ. Д?ти не об?дали за столомъ, и Долли, очевидно, была неспокойна и не въ своей тарелк?.

Лакей въ б?ломъ галстук? объявилъ, что кушанье готово, тогда, когда принесли бургонское и ликеръ, и Степанъ Аркадьичъ пригласилъ къ водк?. Разговоръ, какъ всегда, невяжущiйся при ожиданiи об?да, оживился, тоже какъ всегда, передъ столомъ, уставленнымъ красивыми графинами 6-ти разнообразныхъ водокъ и десятка сыровъ съ серебряными лопаточками и безъ лопаточекъ, жестянокъ консервовъ, грыбковъ и крошечныхъ ломтиковъ французскаго хл?ба съ parmez[аномъ] паутиной вм?сто мякиша[1253 - Против этого абзаца написано: Она до слезъ красн?етъ, встр?тивъ его.]

Съ полными ртами и мокрыми губами отъ пахучихъ водокъ, разговоръ оживился между мущинами у закуски.

– Неужели ты опять былъ на гимнастик?? – сказалъ Степанъ Аркадьичъ съ полнымъ ртомъ, подсовывая красный сыръ шаромъ Алекс?ю Александровичу и обращаясь къ Равскому и л?вой рукой ощупывая его стальную мышцу, какъ и красный сыръ, выставляющуюся подъ тонкимъ чернымъ сукномъ сюртука. Ровскiй напружилъ по привычк? мышцу и улыбнулся, блеснувъ своими агатово черными глазами и б?лыми зубами.

– Не могу, я бы умеръ въ город?, если бъ не гимнастика. На искуственную жизнь нужны искуственные поправки. Въ деревн?, когда я сд?лаю почти каждый день верстъ 30 верхомъ или п?шкомъ, – говорилъ онъ, сторонясь съ мягкимъ поклономъ извиненiя передъ дамами, которыхъ хозяйка подводила къ закуск?.

– Да, это Самсонъ, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, обращаясь къ Алекс?ю Александровичу, который своими тихими, добрыми глазами смотр?лъ любопытно на Ровскаго.

– Куда же вы ?здите такъ далеко, – сказала красавица, ловя своей вилкой, которую она держала своими розовыми пальчиками, грибъ непокорный и встряхивая кружевами на рукав?. – Куда же вы такъ далеко ?здите? – сказала она, въ полуоборота оглядываясь на него, такъ что завитокъ волосъ легъ ей по щек?, и улыбаясь.

Онъ тоже улыбнулся.

– Если бы спросить у Сухотина (это былъ новый Репетиловъ), куда онъ ц?лый день ?здитъ, онъ не могъ бы сразу отв?тить – нужно. Такъ мн? кажется, что ему не нужно, а вамъ можетъ показаться, что мн? не нужно.

«Онъ говоритъ хорошо, хоть и длинно немного, и онъ лучше, ч?мъ я прежде полагалъ, – подумалъ Алекс?й Александровичъ, глядя на него. – В?рно тутъ есть между ними что-нибудь. Кто изъ нихъ будетъ несчастный?» подумалъ онъ, такъ какъ съ мыслью о брак? для него необходимо соединялось понятiе о несчастьи однаго изъ супруговъ. Когда садились, все перекрестились, кром? студента, который, стараясь не быть зам?ченнымъ, метнулъ на вс?хъ глазами. Долли и Степанъ Аркадьичъ перекрестились чуть чуть, Алекс?й Александровичъ просто, Равскiй съ афектацiей. Все было хорошо за столомъ, но чувствовалось опытному въ св?т?, какъ Алекс?й Александровичъ, челов?ку, что въ об?д? этомъ было усилiе. Еслибы не добродушная верва[1254 - [живость]] Степана Аркадьича, усилiе это было[бы] еще зам?тн?е. Степанъ Аркадьичъ былъ такъ милъ, разговорчивъ, веселъ, натураленъ, хозяйка такъ мила и грацiозна, несмотря на то, что она д?лала надъ собой очевидное усилiе, что Алекс?й Александровичъ зд?сь, въ Москв?, въ сфер? незнакомыхъ ему людей и ув?ренный въ томъ, что никто не знаетъ про его отношенiе къ жен?, на время забылся и увлекся общимъ разговоромъ, который переходилъ незам?тно отъ однаго интереснаго разговора къ другому, привлекая вс?хъ къ участiю, даже и студента, котораго, если онъ молчалъ, Долли задирала и вводила въ разговоръ.[1255 - Рядом с текстом последних двадцати строк на полях написано:[1] Анненковъ и Юрьевъ о правахъ женщинъ. [2] Не права, а обязанности. Мужчины требуютъ правъ кормилицы. [3] Степанъ Аркадьичъ на сторон?, правъ женщинъ. Сейчасъ видно будетъ, на чьей онъ сторон?. Неизв?стно какое химическое т?ло, но основанiе или кислота.] Ровскiй особенно интересенъ былъ Алекс?ю Александровичу. Онъ изм?нилъ о немъ прежнее мн?нiе, что онъ былъ несоотв?тственно съ своими способностями гордый челов?къ; теперь Алекс?й Александровичъ вид?лъ – отъ того ли, что онъ выказывалъ больше истиннаго ума и обширное образованiе, или отъ того, что онъ сбавилъ гордости, – все это отъ присутствiя красавицы, за которой онъ, очевидно, ухаживалъ, но онъ былъ очень и очень зам?чательный челов?къ, и Алекс?й Александровичъ интересовался имъ. Но вдругъ разговоръ, переходившiй съ общественнаго, ученаго, музыкальнаго предмета на музыку и ея критик[овъ], онъ долго остановился, вдругъ разговоръ перешелъ въ конц? об?да на посл?днюю французскую полемику между Dumas и E. Girardin и l'homme femme. Разговоръ при дамахъ велся такъ, какъ онъ ведется въ хорошемъ обществ?, т. е. искусно обходя все слишком сырое, и разговоръ занялъ вс?хъ сильно, несмотря на то, что Долли, понявъ всю тяжесть этаго разговора для Алекс?я Александровича, хот?ла замять его. Студентъ и Ровскiй стали спорить. Ровскiй, очевидно, говорилъ для красавицы, такъ что, когда она ушла, онъ косился на нее, оставшись въ зал?, когда она ушла. Алекс?й Александровичъ молчалъ и слушалъ. Степанъ Аркадьичъ сталъ на сторону студента и поддерживалъ его противъ сильной и немного многословной полемики Ровскаго. Студентъ, разум?ется, защтцалъ права женщины, Ровскiй развивалъ и подкр?плялъ мысль Дюма. Онъ говорилъ, что ее надо убить. И это мн?нiе такъ шло къ его атлетической фигур?, чернымъ глазамъ и злов?щему ихъ блеску, что невольно в?рилось, что онъ говорилъ то, что думалъ. Алекс?й Александровичъ не разд?лялъ ни мн?нiе студента, ни мн?нiе Ровскаго. Онъ даже не понималъ ихъ.

– Нев?рность жены, – говорилъ Юрьевъ, – есть ничто иное, какъ заявленье своего права, равнаго праву мущины.

– Но мущина, ошибившiйся и поправляющiйся, всетаки им?етъ привлекательность для женщины, а женщина ужъ не то.

– Это предразсудокъ.

– Хорошъ предразсудокъ. Предразсудокъ не любить ягоды съ лотка, захватанные разнощикомъ, а любить съ куста.

– Кром? того, женщина развитая не ошибется, не запирайте ее, дайте ей высшее образованiе.

– Да мущины ошибаются же молодые, и женщины будутъ ошибаться.

– Ну и будутъ.[1256 - Рядом на полях написано: [1] <Гастрономъ Безобразовъ только думалъ о томъ, чтобъ найти le mоt pour rire [веселое словцо], a онъ въ кори ходилъ за д?тьми>. [2] А ухаживалъ за д?тьми въ кори.]

Алекс?й Александровичъ слушалъ внимательно, ничего не говоря. Ему чувствовалось, что они говорятъ о томъ, чего не знаютъ, не испытали. Ему напоминалъ этотъ споръ то, какъ бы спорили люди на суш?, да и никогда не плававшiе, о томъ, какъ надо управлять кораблемъ, когда половина снасти поломана и корабль на боку заливается водой и бьетъ в?тромъ. Но онъ слушалъ какъ прикованный, и, призвавъ на свое спасенье свое[1257 - Зачеркнуто: доброе] непроницаемое выраженiе, приличное сановитому и пожилому, умному челов?ку, слушалъ ихъ р?чи <и тяжело страдалъ внутренно>.

Алекс?й Александровичъ ждалъ, что кто нибудь скажетъ о д?тяхъ, и обрадовался когда Ровскiй сказалъ:

– A д?ти? Кто ихъ воепитаетъ?

Но Юрьевъ откинулъ шутя это возраженiе:

– Д?ти есть открытая обязанность того, кто хочетъ ими заняться, им?етъ способность къ этому. Правительство, общество, отецъ, мать, кто хотятъ.

«Ну а если никто не захочетъ», подумалъ Алекс?й Александровичъ, но Ровскiй не сказалъ этаго. Онъ, видимо, соглашался, что это вопросъ пустой. Онъ только зам?тилъ, что могутъ возникнуть споры между отцомъ и матерью. Но Юрьевъ, не считая нужнымъ возражать на это, повелъ дальше вопросъ (пониманiе вопроса). Онъ сказалъ, что съ общей точки зр?нiя челов?чество только выиграетъ отъ этаго, и не будетъ монашествующихъ по ложнымъ понятiямъ супруговъ, каковыхъ много, и больше будетъ населенiя.

Алекс?й Александровичъ тяжело вздохнулъ, чувствуя, что онъ не найдетъ зд?сь не только р?шенiя занимавшаго его д?ла, но что они даже и не знаютъ того, что его занимаетъ. Они говорили, какъ бы говорили д?ти и женщины о томъ, что глупо и брить бороду и носить бороду, потому что у нихъ не выросла еще борода.

– Позвольте, н?тъ, позвольте, – заговорилъ Ровскiй.

Алекс?й Александровичъ думалъ, что хотя вопросъ о увеличенiи народонаселенiя и нейдетъ къ д?лу, но онъ думалъ, что онъ скажетъ, что семья до сихъ поръ есть единственное гн?здо, въ которомъ выводятся люди. Но Ровскiй на то закричалъ:

– Позвольте.

Онъ началъ приводить статистическiя данныя о томъ, что въ Магометанств? и въ другихъ многоженственныхъ народахъ населенiе увеличивается больше, ч?мъ у Христiанъ. Однако въ середин? своего разговора онъ вдругъ остановился. Жаръ спора его простылъ, и, несмотря на то, что ему легко было теперь опровергнуть своего спорщика, онъ улыбнулся и, что то пробормотавъ, вышелъ изъ комнаты. Онъ услыхалъ въ гостиной звуки прелюдiи любимаго его романса и зналъ, что это заиграла она, и зналъ, что это значило, что она зоветъ его. Когда онъ подошелъ къ фортепьяно, она встала и улыбнулась.

– Отчего же вы встаете?

– Я не хот?ла п?ть, я хот?ла только позвать васъ. Благодарствуйте, что пришли. Что вамъ за охота спорить.

– Да, это правда, – сказалъ онъ. – Но когда сердце не удовлетворено, голова работаетъ т?мъ больше. Еслибъ сердце было удовлетворено, я бы со вс?ми соглашался и никогда не спорилъ.

– Такъ не спорьте.

И испугавшись, что она слишкомъ много сказала, она приняла свое царское холодное выраженiе и направилась къ двери, но онъ удержалъ ее, заступивъ ей дорогу, онъ былъ счастливъ. Она с?ла опять къ фортепьяно и слушала его до т?хъ поръ, пока вернулся изъ кабинета Юрьевъ и тотчасъ же началъ споръ о новой музык?, Вагнер?, опер?, драм?; но такъ какъ никто не спорилъ, онъ спорилъ съ мнимыми противур?чителями.