Закат Ярила

– Угрожаешь мне? Мне, свому стратигу?! – дюжий молодец сверкнул глазами на старика, но тот и бровью не повёл. – Пеняй на себя, ежели в Навь за ним уйдёшь, старче.

Колояр резко занёс лапищу над столом и стукнул кулаком по дереву так, что оно едва не раскололось. Играя желваками, мужчина неспеша прошёл мимо Пересвета, искоса бросил на него тяжёлый взгляд, и вышел на улицу, с громким хлопком притворив за собой дверь.

В светлице повисло неловкое молчание. Воины, включая сурового Ярополка, переглядывались с видом нашкодивших подростков, и как-то недобро смотрели на гостя. Ведомир отстранённо чесал пушистое брюхо Дарко, что сидел на его плече и жёлтыми глазищами смотрел на Пересвета. Наконец Радим сдавленно произнёс:

– Послушал бы его…Медлить нельзя, дело у нас сурьёзное.

– Поделом, – ответил Ведомир будничным тоном. – Чего он взбеленился?

Мураш повёл чёрной бровью и с нескрываемым раздражением ответил на, в принципе, не требующий ответа, вопрос старика:

– Бережёного боги нежат.

И вмиг переменился Ведомир в лице: на морщинистом высоком лбу пролегла ещё одна складка – волхв задумался. О чём, никто не знал, говорить он не выказывал никакого желания, только смотрел в затухающее пламя каменной печи и сжимал длинный посох.

– Ярополк, – обратился волхв к рыжему воину, – ступай принеси дров. Подсоби старику. И этих с собой возьми. Потолковать мне с запредельцем надобно.

На его просьбу Ярополк коротко кивнул, встал из-за стола, и взглядом велел соратникам идти за ним, во двор. Оба поспешили выполнить молчаливый приказ, но Мураш напоследок с укором заглянул в глаза Ведомиру. Действия молодцев казались Пересвету немного пугающими, и по этой причине он вздохнул с облегчением, как только троица скрылась за низкой деревянной дверкой. Волхв обвёл тяжёлым взглядом комнату и остановил мутные очи на сгорбленной тощей фигуре за пустым столом. К напитку Пересвет так и не притронулся. Он набрался храбрости и сказал:

– Теперь, когда со знакомством покончено, я прекрасно осознаю, куда попал…Нет, чёрт возьми! Я в тупике! Может, объясните, что к чему?

– Отчего ж не объяснить? – старик лукаво ему улыбнулся. – Ты, Пересвет, в деревне нашей. Боги нарекли её Любозень. Живём мы подле реки Ягоды. Избы наши обращены к ней, родимой. Лес окрест зовётся Кудесье. В нём-то она и протекает. Правда, малость вглубь пройти надобно, место у нас такое, неудобное. Зато Матушка-Земля даёт знатный урожай.

Пересвет напряжённо свёл брови на переносице, стараясь осмыслить информацию, которую вылили на него сейчас, как ушат холодной воды. Снова. От внимательного взгляда старика это не укрылось.

– Твоя среча, добрый молодец. Попади ты к соседям нашим, стезя была б едина – в Навь. Испужался воинов Любозени?

– Зришь в корень, старче, – не без доли сарказма ответил Пересвет.

– Ведаю, об чём узнать жаждешь: отчего баешь по-нашему.

– Откуда ты…, – искренне удивился Пересвет, – Верно. Половину слов я не понимаю, конечно, но всё-таки многие похожи на слова из моей эпохи.

– Перетолмачить могут токмо боги. Слава Роду Всевышнему, даруют они ваш язык нам и наоборот. Докамест ты не пришёл, так и было. Услыхал я, как баешь, диву дался. Иные запредельцы с нами глаголили токмо по-нашему. А ты сбил меня с панталыку.

– То есть?

– Выходит, Пересвет, оказия случилась у наших богов. Баешь на двух языках теперича. И нас понять в силе.

До запредельца дошло, что всё это похоже на сбой в работе программы-переводчика: половину переводит, как положено, а половину коверкает. «Глюк, в общем», – с досадой заключил для себя Пересвет. Его непривыкший к из ряда вон выходящим случаям мозг судорожно пытался сообразить, как произошло перемещение, и что сделать, чтобы вернуться в родной век. Из раздумий Пересвета вырвал мягкий голос старика:

– Вызволим, соколик. Покумекать надобно…А ты покамест здеся останешься, в избе моей.

– Семье не помешаю? Неудобно как-то…, – Пересвет обвёл неуверенным взглядом просторную избу.

– Я один живу. Род волхвов наследков не имеет. Оставляю тут запредельцев, ежели нагрянут.

Пересвет встрепенулся, услышав о других коллегах по несчастью.

– И многие здесь жили? – с интересом спросил он. – А главное – куда ушли?

Старик нахмурился, погладил густую бороду, и снова заглянул в глаза гостя с едва уловимой тоской. Сейчас Пересвет успел лучше рассмотреть эти покрытые пеленой увядания глубины мудрости, сокрытой в веках: на серых радужках старческих глаз плясали мелкие чёрные точки, делая взгляд волхва потусторонним, словно не от мира сего.

– Не ведаю, – в его словах сквозила грусть, но глаз не отвёл, смотрел долго, не мигая. – В один день пробуждался, а их нет. Обходили с молодцами Любозень, на еланке были, окрест Ягоды – да так и не сыскали…

Пересвет задумался, почесал светлый затылок и спросил:

– А домой путь они нашли? Ты помог им хоть чем-то?

– Я – нет. Боги помочь в силах. Жаль токмо, что сердца ихние оказались черны, аки вороново крыло. Не сыскали они богов, да затерялись.

– Боги? Не пойму я тебя, старче.

Гость опечалился и пришёл в смятение – он считал себя недостойным, таким же чёрным, как пришельцы, подобные ему. Неспособность что-либо изменить в умах людей доказывала, что он бесполезен. Пустой человек. Но хотя бы зла не вершил, и то ладно. Старейшина будто прочитал всё то, что острыми когтями оставляло кровавые борозды на сердце запредельца, по-отечески улыбнулся и негромким голосом ответил:

– Средь подлецов, слепцов да глупцов всегда сыщется добрый человек.

– Опять загадками говоришь, – Пересвет усмехнулся.

– Сызнова баять понапрасну не стану. Слух за дверью…

Не разобрав смысла слов старика, Пересвет глянул на дверь: она оставалась неподвижной и совсем не скрипела. Волхв со вздохом, полным огорчения, опёрся немощными руками на шероховатую поверхность стола и встал. Лавка под ним качнулась, посох покатился в сторону. Дарко вдруг захлопал бурыми крыльями и закричал «кьяв-кьяв-кьяв», устремив золотистые глазища на важную для хозяина вещицу. Не успел Пересвет двинуться с места – хотя соблазн помочь был велик, – как Ведомир ловко извернулся, нагнулся и схватил посох в нескольких сантиметрах от пола. Сова тут же успокоилась и продолжила чинно восседать на плече хозяина. Одного Пересвета эта сцена удивила пока больше, чем всё, что он видел по прибытии. Старейшина распрямился, сжал покрепче посох и, довольный собой, посмотрел на гостя.

– Дивишься?

– Не то слово…

– Мыслишь: старче, мол, а вона как управляется, – он самодовольно усмехнулся, – Осталась в дряхлом теле ещё сила волховская, кой-чего могу.

– Да…, – восхищённо протянул Пересвет, – Удивил, так удивил. Я было хотел сам кинуться за посохом, а тут…

– Молодцы наши в скорости воротятся. Ступай за ними, молви, с разговором мы покончили.

– И что решили? – спросил запределец, сам не ведая, о чём думает этот удивительный старик.

– Остаёшься ты, Пересвет, у меня, до поры, покамест путь домой не сыщешь.

– Спасибо, что не выкинул. Похоже, мне тут многие не рады.

– Ну, ступай.

Пересвет стал переминаться с ноги на ногу, неуклюже поправил очки на переносице, и отвёл робкий взгляд в сторону пустых кружек. Идти к двери не спешил.

– Не съедят они тебя. А ежели что, я им устрою поле брани, – старик ему ободряюще улыбнулся и потряс в воздухе сухоньким кулаком.

Сомнения всё ещё одолевали Пересвета, но он решил довериться этому доброжелательному и гостеприимному старичку. Неуверенной походкой запределец двинулся к единственному выходу из высокой избы. Не обернувшись, он толкнул ладонью дверь и покинул светлицу. Деревня встретила ослепляющим светом солнца и треском дров, разрубаемых тяжёлым топорищем.

Когда глаза привыкли к свету, Пересвет сложил руку козырьком и всмотрелся в даль: недалеко от дома, по левую сторону, стоял массивный пень. На пне колол дрова суровый стратиг, а рядом, поставив пень меньшего размера, рубил Ярополк. Вокруг них суетились Мураш и Радим – у них в руках топоров не было, зато были свежие поленья. Колояр сразу обратил внимание на гостя и метнул в него испепеляющий взгляд. Его друзья с поленьями тут же загородили собой вид на живую мишень и с глуповатыми улыбками стали что-то говорить здоровяку. Он занёс топор и стукнул так, что вместе с поленом расколол мощный пень. Мураш с Радимом побросали свой груз на землю и выставили руки, пытаясь усмирить пыл здоровяка. Ярополка же ничуть не трогало всё, что происходило правее от него – он размеренно колол дрова, не удостоив соратников и мимолётным взглядом.