Импориум 1. Следящие тени. Книга 1

Пока же… После часов во мраке, кажется, здесь прибавилось света, глазам очень непривычен интенсивный белый свет. Проникающие в окна и трещины стен лучи как некоторая галлюцинация, помутнение. Пусть даже чужаки рядом, их чёрные души уже не способны препятствовать неожиданно возникшему покою. Теряют свои чары. С маленькими фонариками хорошо справляются непроницаемые плащи, для солнца нужна накидка покрупнее и поплотнее. Девочке ничего не остаётся, как размякнуть в руках людей в масках, ей становится легко, непринуждённо.

Так странно, словно опьянение. Очередные колдовские заклинания? И пусть будет так, это слишком хорошо, чтобы сопротивляться. Видимо, основная часть страхов проклята вечно оставаться в стенах подвала, и им безжалостным и вечно голодным на людские слабости остаётся только ждать очередных посетителей. Конечно, неправильные, неподходящие до сего момента чувства. Определённо стоило бы бояться. Бояться. Пугаться. Ещё раз бояться. Бояться. И снова пугаться. Они, создатели мира, сказали, что жизнь – это вечные страхи и боль.

Ведут, точнее тащат к выходу, дверь уже распахнута. Там ещё больше света. Он излучается от всего вокруг? Впереди стены белого стволы деревьев, кусты, высокая трава. Не может быть в мире ничего более приятного, чем эта картина. А звуки? Это что-то не из этого мира, шелест листьев, шум ветра. Кто прячется за кулисой? Кто дёргает за ветки?

Девочку выносят к свежести леса и ставят на землю. Их ладони разжимаются, высвобождая успевшие затечь руки. Они тут же безвольно опускаются. Дальше…

Прохладно. Ветер тревожит волосы, принесённые им, летящие навстречу упавшие листья касаются рук. Дальше?

Девочка обернётся, возьмёт своего брата за руку, и тогда вдвоём они медленно пойдут по поросшей дорожке, уводящей к домам непричастных к тайнам людей.

– Помню их руки на своих плечах… как они вцепились, тянули за собой. Помню, как они смотрели нам вслед… Живые куклы…

В общем, больше мы туда не лазили. Там глубоко под землёй остались некоторые мои личные вещи, но пусть лучше сгниют, я за ними не вернусь. Хорошо, если их никто не поднимет, уж тем более надеюсь не будут крутить в руках, не будут ими пользоваться и, главное, не будут обнюхивать.

Глава 4.

Дом Андерсум, небольшая старая комната в левом крыле. Всё то же раннее утро, свет заходит в окна, озаряет помещения. После длительной паузы в районе кровати с красным покрывалом снова слышится скрежет. Который раз шум суеты берёт начало в углу этой нескладной бетонной коробки из четырёх стен.

Гретель извлекла из-под матраса последний оставшийся там предмет, маленький сундучок, и чуть было сразу же не уронила, для своих небольших размеров он невероятно тяжёлый, как спортивный снаряд или пятикилограммовая гиря. После начала пятиться назад, выбираясь из-под кровати и своего временного заточения. Теперь все её движения стали сопровождаться металлическим лязгом, доносящимся из коробочки в руках. Крик заточённого в глубинах добра.

Тут же за очередным ящиком с игрушками вновь подвернулась резиновая курица, а точнее уточка, снова неумолимо завизжала. Видимо, мстит за все обиды, безразличие и грубое обращение. Мало паутины, камушков и грязи, приплетается эта неуёмная бестия. Вся раздражённая Гретель швырнула игрушку ещё дальше под кровать, и уже где – то там среди коробок она продолжила свой концерт. Благо не останется при пустых местах и без зрителей, наберётся для неё немало глухих слушателей. Они уже будут покорны и смиренны.

Окончательно выбравшись, девочка ещё задержала взгляд на пыли и паутине. Не думала, что вновь полезет сюда, своё старое убежище, детскую колыбель, не худой кров, но и не только. Место, впитавшее огромное количество её страхов и тревог. И вот спустя годы начинается очередной круг … Много же времени она тут проводила в былом, от сего осталось немало следов пребывания, вся стена и низ кровати измалёваны десятками, а то и сотнями рисунков. К выбору цвета подходили очень ответственно, одни лишь чёрные линии, ни капли другого оттенка. Неприятный тона, все равно что наросты плесени или гнили. Мотивы изображений не столь разнообразны, проще сказать, однонаправленные, и едва большинству покажутся милыми и беззаботными. Ибо в каждом черкание ручки и набросках карандаша проглядываются образы ужасных чудовищ и монстров. При всей своей нелепости они выглядят именно так.

Большие, маленькие, с длинными конечностями, с несколькими парами рук и обычно двумя-тремя головами. Посмотришь на таких, даже сейчас страх берёт. А тогда ей действительно казалось, что все они существуют, и лишь в этом укромном уголке сможет спрятаться от них. Вылезшие из шкафов чудовища будут ухмыляться, кричать, стучать и все равно вернутся в своё логово с пустыми руками. Ну или же вместо неё заберут брата. Хотя тут девочка допускают, что того подменили на какого-то капризного монстра. Кровать неважная защита, по правде говоря, но от нечистых духов спасала, точнее от надуманных страхов.

С тех пор прошло немало лет, и теперь Гретель думает обо всём этом как о большой глупости. Ей всего-то четырнадцать, до сих пор почти ребёнок, но всё же предпочитает думать о себе как о взрослой. Выдуманные чудовища, оккультное общество – время этих страшилок истекло, не осталось им места в развивающемся мире. Теперь только память, но и она старательно избавляется от сцен ужаса.

Девочка села, сложив ноги перед собой. Одна из её самых любимых поз, да и всё лучше, чем на коленях. Те не настолько мягкие, как… неважно. Правда, теперь, чтобы отстирать её и без того застиранную одежду, понадобится не одна стирка. Откинула назад крышку сундучка, сверху показался малинового цвета блокнот, такие часто встречались на полках местных магазинчиков, вон по центру стоит логотип местной почтовой марки. Но этот обзавёлся весьма характерной чертой, ведь обычный снятый с витрины ежедневник вряд ли сможет похваляться обожжёнными страницами.

И нет, нет, этот экземпляр не пытались сжечь, просто довелось совершенно случайно оказаться у открытого пламени. Впрочем, эта вещь и помимо дыма многое в себя впитала, старый бренный дневник, что уж говорить. Большое количество воспоминаний могло бы предстать вновь, стоит только начать листать страницы. Но Гретель явно не увлекает идея рассматривать прошлое, она спешно откладывает дневник в сторону, перед этим ещё судорожно выковыривает, ибо тот глубоко запал. Не волнение ли в глазах?

Старая рукопись соскочила на пол, а вот уже следом предъявил себя взору разыскиваемый ключ. Для удобства продет на простенькую серенькую верёвочку, на которой помимо него самого туда-сюда мотается маленькое сердечко. Ну, в общем-таки, дневник, ключ – лишь крохотная часть. Сундучок предназначается отнюдь не для них. Настало время рассмотреть оставшееся пространство, оно занято, сложно поверить глазам, "неслыханными богатствами", почти как пиратский ларец с сокровищами. Разве что отсутствуют монетки, впрочем, вместо них наполнение не менее достойное. Тут различные браслеты и всевозможные серьги, занятные стекляшки и изысканные кулоны. Ещё не всё. Выдают главное пристрастие хозяйки, самый желанный предмет – кольца, их тут десятки, или же сказать: "Неоспоримое большинство". Ах, как всё блестит, переливается.

– Ваша дочь – клептоманка, – зазвучал гнусавый голос в голове, перед глазами возник образ толстого усатого дядьки, разговаривающего с родителями.

– Она – угроза нашим кошелькам, но это дело вашей семьи, пусть только вернёт моё обручальное кольцо, – продолжил всё тот же зов, берущий начало из недр крупного пивного живота. А Гретель и не крала перстень того жирдяя в кепке, просто ненадолго взяла и смыла в унитаз.

В основном вся коллекция состоит из дешёвых безделушек, железных или медных. Да, ни грамма золота в цепочках и серьгах, а в кольцах нет ни единого драгоценного камня. Пластик и нержавейка – основные составляющие. Стоит отметить, что на воровстве её часто ловили за руку, но при этом Гретель постоянно умудрялась выкручиваться. В смысле, выкрутить схваченную руку и убежать.

Девочка, упрятав сундучок обратно под кровать, поднялась на ноги и уже с ключом потопала обратно к двери. Резкий удар по стеклу остановил, обратил на себя взор. Что-то врезалось в окно, но через клеёнку сразу и не узреть. А ведь в комнате сильно потемнело, девочка даже не заметила. Свет, который так старательно пробивался через плотный занавес, угас. Вероятно, солнце зашло за облака.

Было подумала, что в окно прилетел камень, старые друзья часто так безответственно привлекали внимание, зазывали поиграть во дворе, порой доходило даже до разбитого стекла. Правда, девочки до сего момента казалось, что они все разъехались. Родители старых друзей в поисках лучшей жизни бросились бежать в края далёкие, вместе с собой естественно прихватили своих ненаглядных чад. Некому быть по ту сторону. Никого не ждёт. Никого не приглашала.

Развернувшись к окну, она не видит, не замечает. В это же время за спиной нарушился идеальный порядок. Со стула упала тряпка, кусочки сырой земли просачиваются под дверь, вместе с ними лишены покоя маленькие чёрные жучки, ползут в комнату на освоение новых пространств. Множеством лохматых лапок карябают по дереву, хлопают крыльями. То свидетельства его визита. Ко входу подступил гость, пришёл позвать рой голодных и неудержимых, можно было бы узреть через замочную скважину… Куртки? Я вижу три надетые друг на друга куртки. Чёрная, бордовая, зелёная. С ним пришла летающая живность, за ним следует нечто ещё ужаснее. Его приход знаменуется возникшем среди покоя движением. Медленно и беззвучно опускается ручка двери.

Гретель же движется вперёд к окну, в общем, не планировала, но ступает на носочках. Ещё два осторожных шага вперёд и остановилась. Рука сжала загораживающую клеёнку, приподняла один краешек.

– Тссс, – вздрогнула от неожиданности встречи. Прямо по подоконнику топчутся две когтистые чёрные лапы. Весьма грозное оружие для обычного падальщика. То существо есть огромный ворон. И он таки прибыл не в гордом одиночестве.

Один расхаживает перед стеклом, ещё несколько собратьев разделывают на лужайке кусок какой-то непонятной туши. Гретель, к слову, не очень удобно разглядывать, ибо полностью развешивать окно боится и лишь смотрит в маленькую щёлочку. Что до сегодняшнего ужина птиц, у них в когтях нечто давно протухшее, цвет такой неприятный желтовато-коричневый. Воняет он, безусловно, мерзостью, самые голодные и хищные почуют столь пленительный запах за километры. Им же небольшая гниль лишь в удовольствие. Единственное, где выкопали такой большой кусок? Похоже на свиной окорок, опять же повторить, неудобно рассматривать.

Ну лучше ворон, чем удар камнем в стекло. Осколки, и не приведите добрые боги, на их пути окажутся глаза. Девочка тихонько выдохнула, далась с утра пораньше в дурные воспоминания, теперь от каждого шороха ждёт нечто ужасное. Впрочем, птиц если не стоит бояться, то опасаться как минимум подобает. Гретель уже не раз слышала от местных про некую болезнь, что поражает здешних пернатых, вызывает у них бешенство. И сама порой замечала их странное поведение, неестественные повадки, о чём можно говорить, они труп кота унесли восвояси. Их же карканье один из тех звуков, которые не утруднился сотворить сам дьявол, хочется как можно быстрее остановить сей страшный зов, грозит чреватыми последствиями.

И эта тварь, которая топчется на подоконнике, такая неправильная. По внешнему виду заметно, что сильно больна. У головы и на ногах наросты плесени, никак свидетельства поздней стадии заражения паразитами, последующего гниения. Оттого же, должно быть, совсем мало перьев на тушке, они в свою очередь, продолжая выскакивать, слетают вниз прямо на глазах. Вон пёрышко оторвалось и теперь планирует мимо подоконника к… В сей мимолётный миг по ту сторону стекла выросло огромное несущееся навстречу чёрное пятно. Спугнулся, успел взмыть вверх до сего момента гуляющий по подоконнику гость.

– Ааа! – тут уже девочка закричала, отскочила от окна. А за ней следом несколько крошечных частичек. Из стекла показался клюв, в стороны побежала плотная сеть трещин. Одна из птиц налетела на окно. Ещё бы чуть-чуть и выбила бы. Мордой ткнулась в невидимую для себя преграду, пузом же легла на подоконник. Случайно ли это?

– Мерзкий, убогий, ненормальный, неказистый ворон, – просипела девочка, по-прежнему держит руку на груди, в надежде немного успокоить сердцебиение. – Тупая птица. Тупая. Тупая.

Между тем оставшись наедине с собой плёнка снова закрыла окно. Теперь немного покачивается из стороны в сторону. А по ту сторону почти непроницаемой ширмы растрепанный ворон стал похож на небольшой тёмный комок, забившийся в самый угол окна. Тот без числа раз дёргается и трепыхается. Сперва это походило на попытку расковырять себе путь в комнату. Но на самом деле никак у него застрял злополучный клюв.

– Ну давай, иди сюда, залезай, – со злобой зашипела девочка, в такие моменты милое дитя, словно гремучая змея. – Я с нетерпением жду. Горю от желания.

Судорожные движения на подоконнике.

– Что помочь тебе вытащить клюв? – усмехнулась, сопроводив слова жестом пальцев рук, которому её точно не учили родители.

Гретель так-то не решается больше подходить и, потеряв к дёргающейся птице какой – либо интерес, было уже собралась направиться к двери. Как вернулся к окну первый гость, приземлился прямо на своего беспомощного собрата. Когтистыми лапами уцепился за чужие крылья. Через плёнку они вдвоём выглядят, как два мрачных ангела. И дальше, конечно, многое скрывает эта защитная ширма, но… его жестокость не закроет ничто. Злое сердце. Начал усиленно долбить по голове застрявшего, такое усердие и длинное острое оружие, вскоре у жертвы оторвался клюв, так и остался в пробитой дыре, остальная тушка отделилась. Само расчленение ознаменовалось струёй крови, ударившей в стекло, капли побежали вниз. После своего жестокой расправы ворон-каннибал уцепился за шею убитого собрата и вместе с изувеченным трупом перескочил через подоконник на землю. Большего Гретель не видит, что к лучшему.

Буквально несколькими секундами после вернулся яркий белый свет. С его появлением слышно, как захлопали крылья, ещё сильнее повысились голоса птиц. Отчасти видно, как их туши-тёмные пятна отрываются от земли и, попутно выгрызая когтями от гнилой туши куски, уносятся прочь. Тот, что секундами ранее заколол себе подобного, не уступая им в усердии, также попытался унести свою добычу, ему это не удалось, протащил пару метров и выронил в кусты.

Гретель несколько испуганная последнем представлением, пятно крови так и засыхает на стекле, ещё задержала взгляд на окне. После, как оловянный солдатик, развернулась к двери. Ей ещё понадобится некоторое время, чтобы совладать с руками и вставить ключ в замочную скважину. В одно мгновение он у неё и вовсе чуть не выпал. Но наконец в замке, поворот, ещё поворот, и дверь открыта. Открыта? Гретель толкает её бедром, но она не движется ни на дюйм. Не осознавая этого, девочка раз за разом бьётся о полотно, но каждый раз лишь глухой звук от удара.

Блокнот Гретель.

(Из маленькой записной книжке, спрятанной в сундучке под кроватью)

Уточняющее предисловие:

Намерениями правительств в Энде?рум’е, единственной из известных стране-цивилизации, чуть более чем полвека назад исчисление времени было решено начать с нуля. Именовать новую эпоху. На данный момент идёт пятьдесят третий год.

07. 06. 51

Родители в спешке собирают вещи, мы уезжаем. Я не понимаю, что происходит, в чём причина всего. Вокруг много людей, и все бегут куда-то. Крики, ругань. Почему, почему они кричат? Разгорается хаос, мир сходит с ума, слетел с орбиты. Оттого, должно быть, окружающие вещи ходят ходуном, земля дрожит, и, кажется, небо вместе с ней. Это конец всего? Последний день мира? Мы всё бросаем, рвёмся прочь из родных мест вслед за остальными, я не хочу уезжать.

Том вечно плачет, рыдает как девочка, хочется, чтобы он наконец заткнулся. Это невыносимо, я ударю его, если не прекратит. Родители ничего не объясняют, говорят слушаться, делать, как они скажут. Вот так под шум толпы и рокот двигателей рушится моя жизнь.

19. 06. 51

Две недели в дороге. Очень устала находится в одном положении, трястись на бесчисленных ухабах, порой ещё выпадает подпрыгивать. Очень болит то, на чём приходится сидеть. Эх, станет плуская. Амм… плоская. Мало ли нам мучений, посланных судьбой? Мы усложняем себе жизнь сами. Стоило ли забивать две трети машины сумками да толстенными чемоданами? Ими заняты и багажник, и половина задних сидений. А что-то из этого постоянно упирается в спину.

От езды голова идёт кругом, но все равно лучше, чем у Тома, младшего братца постоянно укачивает. И почему он должен сидеть рядом со мной? Почему его нельзя посадить в багажник и чем – то хорошенько придавить?

Останавливаемся только в придорожных отелях, и лишь на одну ночь, затем снова едем. Уезжаем всё дальше и дальше. Мы никогда не вернёмся?

22. 06. 51