Гнездо страха

– Думаешь, она что-то узнает? Ты уже не первый миссионер, которого мы перехватываем, так что не придавай себе слишком большой значимости, вставай в круг.

Паймон сделал четыре шага и, встав перед кругом, прошептал: «Вы об этом пожалеете». Последнее, что он видел, подняв голову, как необычная красноперая птица подлетела с левой стороны и уселась на камень, выпиравший из скалы. Пока она летела, мы успели поговорить.

– Джон, – мысленно обратился ко мне демон, – если только тебе не охота вечно прозябать на службе у этих чертей и если ты хочешь постигнуть смысл своего существования, то ты поможешь мне бежать.

– Что нужно сделать?

– После очищения ты почувствуешь себя, как бы сказать, опустошенным, но мне нужно, чтобы ты собрался с силами и помешал скорнам превратить меня в яйцо.

– Мне не привыкать, – ответил я, – чувство опустошенности мне знакомо, но как я могу помешать им?

– Просто не давай им колдовать, мне нужно десять секунд. До встречи.

Демон перевел взгляд с птицы на ноги и вступил в круг. Круг с рунами немного опустился под моим весом, активировав заклинание очищения.

Струя воды вырвалась из водопада и превратилась в две громадные руки, схватившие меня за туловище. Я почувствовал приятный, легкий холод, когда через большие пальцы водяных рук в мою грудь начала вливаться очищающая энергия. Плеск воды затих, и эта энергия, заполнявшая мое тело, сковывала меня и делала тяжелее. Заполнившись ею от пят до макушки, я почувствовал себя твердым как каменная статуя. Но вот, спустя полминуты водяные руки испарились в воздухе, скованность и тяжесть исчезли, а шум водопада стал громче и отчетливее. Наконец, я стал способен управлять своим телом, но в то же время я чувствовал опустошенность, как и обещал демон. Моих сил еле хватало, чтоб пошевелить рукой. Нечто подобное я уже ощущал, когда меня воскресила Амрита, но, несмотря на это обстоятельство, я должен был как-то помешать скорнам.

– Вот теперь ты родился по-настоящему, – сказал один из скорнов.

– Отойди от облака, – сказал другой.

Ритуал завершился тем, что от меня отделилось красное облако – душа демона. Мое зрение стало прежним – клубки дыма, вспыхивавшие перед глазами, исчезли. Слабость была мягкой и приятной, в двух метрах у меня под ногами плескалась вода. Бассейн, слегла тревожимый мелкими волнами, притягивал меня к себе словно долгожданная кровать на исходе дня. Я даже подумал, что смогу отвлечь скорнов попыткой самоубийства – им потребовалось бы время, чтобы выловить меня из воды, но вдруг в голову пришла мысль получше.

– У меня нет сил. Подставьте мне кто-нибудь свое плечо,– c напрягом произнес я.

Один из коротышек, стоявший поблизости многозначительно посмотрел на других скорнов, затем подошел и неуверенно протянул мне руку. Плечи у скорнов широкие и круглые, словно маленькие мячики, на них можно удобно облокотиться. Но моя задача заключалась в другом: как только скорн стал досягаем для моей руки, я вышел из круга, схватил коротышку за грудки и, подставив подножку, бросил его на платформу с рунами, где я только что стоял сам. Круглая платформа была вновь готова к употреблению и коротышка, упав на нее спиной, вновь активировал ритуал очищения. Из водопада снова вытянулись две водяные руки, но на этот раз они схватили коротышку, а не меня. Скорны пришли в замешательство, и Паймон не преминул этим воспользоваться. Его газообразная сущность медленно поплыла по воздуху прочь от водопада. Увидев, что Паймон улетает от них, несколько скорнов взобрались на своих пауков, собравшись в погоню. Необходимые Паймону десять секунд уже вроде бы прошли, но все же ему по-прежнему угрожала опасность. К счастью, я вовремя сообразил, что делать, вспомнив несложное заклинание, услышанное от скорнов.

– Аос теаномор, аос теаномор, аос теаномор. – повторил я его трижды, по очереди направляя правую руку на навьюченных пауков. Из моей руки посыпалась волшебная пыль, которая при соприкосновении с кожей пауков растворяла ее. Повезло – я не прогадал. Через пару секунд пауки исчезли, однако яйца, которые они несли, остались, и теперь много разноцветных сфер покатились в разные стороны. Коротышки засуетились, принялись ловить яйца и совсем забыли про Паймона. А демон тем временем вселился в птичку, сидевшую на камне, и, обретя над ней силу, улетел.

– Глупец, ты понимаешь, что ты натворил?! – скривившись в уродливой гримасе, завопил один из коротышек. Все скорны общались противными чавкающими звуками, но этот был в особенности мне противен, он прямо-таки исходил слюной. – Ты только что подписался на вечные муки! Лезь в воду и вылавливай яйца! Давай, не тормози, ныряй.

Уродливый скорн подтолкнул меня своим жезлом, и я уже собрался было прыгать в бассейн, как вдруг обнаружилось, что я не могу вдохнуть воздух.

– Я, я не могу дышать, – произнес я, глотая ртом пустоту. «Интересно, как у меня получается говорить без воздуха» – подумал я и быстро получил ответ:

– Здесь никто не может дышать, – сказал тот скорн, которого я кинул на круг с рунами, – ты задыхаешься только потому, что к этому привык твой разум. В этом мире нет воздуха, как и необходимости его употреблять, пустое пространство вокруг нас – это эфир, а разговор между нами – иллюзия.

– Как? Как понять – иллюзия? – немного успокоившись от замешательства, спросил я.

– Звуки, которые производят все существа из этого мира – это всего лишь колебания души. Мы могли бы разговаривать и так, – сказал скорн с закрытым ртом. – Но так было бы не всегда понятно, кто с тобой говорит.

– То есть ты меня сейчас слышишь? – произнес я про себя и услышал ответ в голове, как если б я говорил с Паймоном.

– Да.

– Пусть лезет в воду, у нас нет времени на разговоры, – вмешался тот уродец, что пообещал мне вечные муки.

– Для беседы с новичком всегда найдется время,– возразил второй – Тем более он только родился, отправишь его плавать – он тут же потонет.

Уродливый скорн замялся и неохотно прыгнул в воду сам.

– Как тебя звать, человек? – спросил тот второй.

– Джонатан Мур – произнес я по-английски с акцентом, и в мою голову пришел еще один вопрос:

– А как вышло, что вы все разговариваете на русском языке?

– А мы и не разговариваем на нем, это еще одна иллюзия, Джон. Здесь вообще все одна большая иллюзия. Как бы банально это не звучало, но это так. Скоро ты сам все поймешь.

– Так почему я слышу русский?

– Потому, что ты привык его слышать. На самом деле, если ты проследишь за движением моих губ, ты поймешь, что я разговариваю совсем на другом языке. Однако, если слово тебе не известно, как, например, «хигватл», то ты услышишь его таким, как оно звучит по-настоящему. На родном языке.

– А могу я обучиться этому языку?

– Мы, что, по-твоему похожи на учителей? Мы – первые существа, рожденные в Сомне и язык, на котором мы разговариваем, это язык самой смерти. Думаешь, ты – слабый и глупый человек, яркий пример беспомощности своей расы, расы из-за которой пострадали все скорны… Тебе кажется, ты достоин познать древнейший из всех языков?

– Наверное, нет, – понурив голову, согласился я. Мой собеседник удовлетворенно закивал головой и перевел взгляд на бассейн. Там плескались его собратья, поочередно выныривавшие на поверхность с небольшими сферами в маленьких руках. Эти, как их тут называют, яйца , испускали слабое свечение, соответствующего раскраске цвета, которое можно было легко увидеть через прозрачную воду. От моей выходки они ничего не потеряли, кроме разве что времени и демона.

Повисла недолгая пауза.

– Может я и действительно глуп, – вновь заговорил я – но вот что я все же не понимаю: если вы не слуги смерти, то чьи?

– Мы ничьи слуги. Больше ничьи. Раньше мы действительно служили смерти, мы были первыми ее творениями и долгое время оставались ее любимцами, но потом был создан человек, и смерть решила, что мы слишком безобразны, чтобы воплощать в нас свою сущность. Она выгнала нас из Гнезда Cтраха и создала для нас отдельный город, куда нам, кстати, пора возвращаться.

– А как называется этот город?

– Люди называют его Меллатум. Мы же не называем его никак. Мы, скорны, народ молчаливый и очень древний, поэтому мы вообще не используем ни имен, ни названий. Ты не думай, что я такой любезный с тобой из-за симпатии, нет. Просто я давно не общался и мне приятно размять язык.

– Сколько же вам лет?

– История скорнов вдвое старше истории человечества. За это время мы успели наговориться. Ты тоже успеешь. Вы, люди, смиряетесь с действительностью особенно быстро. А время в Сомне летит незаметно.

– Ха, я бы сказал, как во сне! – перехватил мысль тот уродливый скорн, который хотел меня искупать, – Это яйцо последнее, пора домой.

– Пора, – подтвердил второй приветливый коротышка, забравшись по волосатой ноге на спину пауку, а следом за ним последовал и я.

– Экономь вопросы, – посоветовал он, – а то на вечность может и не хватить.

Я и толпа скорнов на пауках возобновили путь. К тому моменту я полностью оправился от удушья, и мои мысли вернулись к оцениванию положения, в которое я попал. Первая мысль была радостной, мое тело вновь принадлежит мне. Пошевелив пальцами рук, чтобы лишний раз в этом убедиться, я тихо и довольно рассмеялся. «Вечность? Ха, да не пройдет и недели, как Паймон придет за мной и поможет сбежать»,– думал я, – «я выполню свое чертово предназначение, чем бы оно ни было и стану свободным. А став свободным, я, наконец, смогу отомстить. Мои кулаки инстинктивно сжались – я, наконец, обрету спокойствие. Я прямо-таки вижу, как большой острый палаш срубает голову с плеч Лэбэка. Я почти чувствую долгожданное облегчение. Паймон говорил, что нельзя жить прошлым, обретя новую жизнь. Но что делать, если между прошлым и настоящим поставлена запятая, а не точка. Что если двигаясь вперед, ты ощущаешь себя так, будто тебя запрягли в плуг, и куда бы ты ни шел, за тобой тянется след вспаханного прошлого? Что если настоящее возвращает тебя обратно на тот же круг, который так тебе знаком. Кстати, о пути». Вдруг я вспомнил, что меня вновь ожидает заключение, а также о нескольких словах Паймона, которые навели меня на вопрос. То был единственный вопрос, который я задал за весь четырехчасовой путь, что вел нас в Меллатум:

– Демон сказал мне, что из пленников смерти выкачивают страхи. Что это значит?

– Только то и значит. Смерть питается страхами живых существ, которые спят с ней одним сном в Гнезде Страха. Эти сны проецируются на Сомну, и таким образом это измерение расширяется и заполняется разными мерзкими монстрами. Это измерение – измерение снов, вымысел, поэтому я и сказал, что все вокруг одна большая иллюзия. Или лучше сказать иллюзия, сотканная из отборных плодов воображения спящих. Тех, кто уже не может проснуться. Хотя есть у вашего народа одно старое поверье, будто однажды в этот мир придет человек, который разбудит всех спящих, а вместе с ними и гроулеров – отвратительных на вид и очень опасных тварей, на которых не действует магия. Это поверье отрастило себе такую длинную бороду, что в него не то, что не верят, про него попросту почти никто не помнит. Ты мог бы наивно подумать, что это возможно ты станешь этим героем, но мне придется тебя расстроить. Того, чей приход ждут вот уже три тысячелетия, будут звать Сиро Дрион. Он будет последним и самым могущественным некромантом в Сомне. Тебе же, скорее всего, придется заниматься какой-нибудь паршивой работой ближайшую вечность. Но зато можешь не бояться, что кто-либо залезет тебе в голову, нам твои страхи не нужны.

«А вот для смерти я был бы лакомым куском». – Думал я и тут же понял, что не хочу и близко приближаться к Гнезду Страха. Если какой-нибудь охотник поймает меня и доставит-таки меня к своей хозяйке, то пиши пропало- вечного сна мне не избежать. Так что пусть Паймон освобождает меня, но никакое предназначение или миссию я исполнять не собираюсь. Интуиция подсказывает мне, что из этого ничего хорошего не выйдет. А еще, когда мы, наконец, приблизились к воротам Меллатума, она подсказала мне, что какие бы планы я ни строил, им вряд ли суждено сбыться. Границы города, обозначенные высокими стенами, оповещали о том, что поселение надежно защищено, а также о том, что лучше не нарываться на его жителей и вообще держаться подальше. Головы и черепа разных уродливых тварей, шипы, колья, цепи и кроваво красные надписи на незнакомом языке украшали вход в город, который изнутри оказался не менее брутальным. Вышеупомянутые украшения встречались везде: на громадных башнях и высоченных колоннах, соединенных друг с другом мостами на непропорциональных домиках, высотой не больше двух этажей, и даже иногда просто на земле. Красивый застывший во времени закат, который сопровождал меня на всем пути к Меллатуму, скрылся от моих глаз. Черные полотна, натянутые между колоннами, заслоняли от света широкие улицы, тускло освещенные зависшими в воздухе светлячками. По улицам слонялись скорны, а вместе с ними и разные омерзительные твари всех видов и размеров. Большинство тварей выглядело так, будто их сшили из кусков плоти и костей других неизвестных мне существ. Хотя было и несколько вполне удачно слепленных монстров. Двух таких я увидел в глубине города на арене, рядом с которой приветливый скорн приказал остановиться нашему отряду, отделившемуся от основной группы на первом перекрестке после входа в город. Арена представляла собой просторную яму с ровным дном, над которой с двух противоположных краев возвышались две низкорослые фигуры.

– Тот, что слева, управляет скорпионом, – сказал приветливый скорн, из-за головы которого я ясно видел, как сражаются два гигантских монстра.