Кавалергардский вальс. Книга вторая

– Так ведь она нынче в Павловске.

– Так я к ночи обернусь туда и обратно, – заверил его Барятинский

– В Павловск? В моём мундире?! – ахнул Сашка.

– А в чём?! В сером долгополом кафтане? – возмутился Петька.

– Ты с ума сошёл, – испуганно пробормотал Чернышёв, – Слушай. Петька, а, может, ну их уже, эти уроки? К чему так рисковать? А?

Барятинский уставился на друга жалостными глазами:

– Сашка, не будь бесчувственной скотиной; я её с похорон государыни Екатерины не видел! – и добавил уже более меркантильно, – К тому же, у нас деньги заканчиваются.

И, не дожидаясь ответа, уверенно натянул на плечи чёрно-белый Сашкин колет. Чернышёв судорожно сглотнул:

– А-а, если тебя кто признает во дворце?

– Кто?! Ты видел, что за сброд они набирают в кавалергарды? Они, небось, и грамотой-то не владеют! – и Петька увенчал голову чёрной треугольной шляпой с султаном, – Как я тебе? А? По-моему, хорош!

Чернышёв посмотрел на него с тревогой:

– Гляди, Петька! Если попадёшься, я – на гауптвахту, а ты – в Секретный дом.

– Не дрейфь, ротмистр!

Павловск

– Господин Чернышёв? – удивлённо прищурилась Шарлотта Карловна Ливен, – Что-то давно Вас не видно было. И не лень Вам было проделывать такой путь из Петербурга ради какого-то глупого урока? Впрочем, ступайте во двор к конюшням. Мы с великой княжной вскоре спустимся.

Елена, счастливая тем, что её любимый учитель появился после долгой отлучки, сама повела Барятинского к помещениям для конюшен. По пути она болтала без умолку:

– Пётр Фёдорович, а я в Ваше отсутствие занималась самостоятельно. Наш конюх выделил мне лошадь. У неё такое смешное имя – Муха! Я каждый день ездила верхом. И уже научилась вскакивать в седло и спрыгивать на землю; у меня хорошо получается. Честное слово! Я Вам сейчас покажу. Только манежа в Павловске и нет, и мне приходилось ездить всё время вокруг конюшни. За парком есть дорога, но матушка запрещает мне по ней ездить. Вот, если бы Шарлотта Карловна позволила…

– И не думайте даже! Не позволю! – тут же отрезала мадам Ливен, идущая позади.

– Вот видите, – удручённо развела руками Елена.

Петька шёл молча, не сводя с великой княжны глаз, и улыбался.

Шарлотта Карловна привычно осталась у входа в конюшню, брезгливо прикрывая нос батистовым платком.

– Идёмте, я покажу Вам Муху, – Елена поманила Петьку рукой и, понизив голос, вдохновенно прошептала, – Я так рада, что Вы приехали!

– Я – тоже! – шёпотом признался Пётр.

Она оглядела его мундир:

– Значит, Вы теперь служите в Конном полку? Ваш командир будет отпускать Вас ко мне на уроки, как это было прежде?

– Обещаю Вам уладить это.

– А мы скоро едем в Москву, – сообщила Елена, – Отец устраивает там коронацию. Вероятно, я снова долго Вас не увижу.

– Елена Павловна, – Петька опасливо оглянулся на маячившую у входа воспитательницу, – Я написал Вам письмо.

Он вынул из-за отворота манжета свёрнутый вчетверо листок и протянул его великой княжне. Она на мгновенье застыла в растерянности – куда его спрятать?

– Ваше Высочество! – раздался требовательный голос мадам Ливен, – Я Вас не вижу!

– Сейчас! – крикнула Елена, – Мы седлаем лошадь!

И засунула письмо в высокий кожаный ботфорт сапога.

Набережная реки Мойки

дом князя Д. П. Хотеновского

– Надин! Собирайся; мы едем в Москву, – заявил с порога Дмитрий Платонович, появившись с заседания Императорского Совета.

Надя выронила из рук вышивание:

– Что случилось? Тебя разжаловали? Высылают из столицы?

Хотеновский утешительно обнял супругу за плечо и поцеловал в макушку:

– Не тревожься, душа моя; всё в порядке. Император срочно затеял коронацию. Весь двор выезжает в Москву для подготовки и проведения торжественной церемонии.

– Это надолго?

– Не могу знать. Но старики рассказывали, что когда венчалась на царство Екатерина Алексеевна, царствие ей небесное, торжественные гуляния на Москве продолжались семь дней, – сообщил Дмитрий Платонович.

– Где же мы будем там жить? – удивилась Надя.

– За это не беспокойся. В Москве живет некий боярин Вельяминов, который приходится мне родственником по материнской линии; и с удовольствием разместит нас в своих хоромах. Я сегодня же отправил ему письмо. Так что собирайся, милая. Завтра с утра отбываем.

Вечер того же дня

Павловск

Елена после урока верховой езды, ворвалась в комнату и беспокойно огляделась – в покоях никого. Тогда она торопливо вынула из широкого ботфорта сложенный вчетверо лист бумаги. Развернула письмо и с трепетом прочла первые строчки:

«Милая Олена. Признаюсь, глядя в бездну Ваших небесно-васильковых глаз, было легко пообещать написать Вам письмо. Но, оказавшись в своей комнате и склонившись над этим листом в одиночестве, я вдруг понял, как путаются мысли в желании подобрать те нужные слова, которые были бы достойны того, чтобы Вы, такая прекрасная и волшебная, могли их прочесть…»

Елена поднесла к лицу письмо, вдохнула его запах и замерла, впитывая неведомые ей прежде ощущения.

Тут в комнату вошла Сашенька и испуганно вскрикнула:

– Элен?! Не могу привыкнуть к твоему костюму; всякий раз думаю, что у нас в покоях мужчина!