Кавалергардский вальс. Книга вторая

– Тебе отказали?

– Представьте себе! И не только в Конном полку. А и в Семёновском, и в Измайловском, и в Преображенском! – выкрикнул в негодовании Петька, – Сегодня, господа, есть три беды: оказаться Орловым, Потёмкиным или Барятинским. Так что, имейте в виду, обедать со мной и жить под одной крышей для вас теперь не безопасно.

– Не мели ерунды! – возмутился Иван.

– Я предупредил, – развёл руками Петька.

– Что ты теперь намерен делать? – спросил его Чернышёв.

– Дождусь, пока кончатся деньги, и… поеду к отцу в деревню под Москву. Коровам хвосты крутить!

– Обратись к сестрице, – подсказал Иван, – Она же статс-дама при императрице. Может, посодействует?

– Катька-то? – переспросил Барятинский, – А ты думаешь, я гордый, да?! Не пробовал?

– Неужели отказала? – опешил Щербатов.

– Да ладно, я не сержусь. Она сама нынче уши прижала с муженьком после того, как отца с матерью из столицы выставили.

Друзья понуро склонили головы. В тишине вдруг стали отчётливо слышны сиплые всхлипывания за дверью. Петька присел на кушетке, прислушался:

– Копыло-о-ов!

В дверях показался денщик, размазывая слёзы по небритой щеке.

– Ёж твой заяц! Это что ещё за номер? Копылов, ты чего?

– А как же теперь я-то, Пётр Фёдорович? А?

Барятинский укоризненно покачал головой:

– Опять подслушивал, скотина.

Денщик бросился к нему:

– Пётр Фёдорович! Кормилец! Я-то куда же?

Петька обнял денщика и принялся гладить ладонью по вихрастой голове:

– А ты, Копылов, теперь к матери, в Сызрань, как я тебе всегда и обещал.

Денщик взревел ещё громче.

– Погодите вы прощаться, – неожиданно подал голос Алексей, – Император взбалмошный и горячий. Но отходчивый. Он передумает.

Все четверо, включая Копылова, подняли на Охотникова вопросительные взгляды. Тот прижал руки к груди:

– Честное слово… Видели бы Вы, сколько приказов государь составил за эти два месяца! Уму не постижимо! Нескольких человек он уволил и снова принял на должности не по одному разу. Верите ли, одного служащего по фамилии Коробьин, он уволил в день дважды и дважды восстановил! И с тобой, Пётр, будет так же. Похмурят брови командиры полков с недельку-другую, а потом возьмут тебя в какой-нибудь полк. В конце концов, ну кому же ещё служить, если не таким, как ты?!

– Спасибо, Алексей, – Барятинский горячо обнял друга, – Ладно! Чего приуныли? Давайте сегодня есть, пить! А дальше поживём-увидим. За квартиру хозяину я за месяц вперёд заплатил!

– Где ты взял деньги? – удивился Сашка.

– Ерунда; из твоего жалования учителя верховой езды, – сообщил Петька.

Галерная набережная

дом княгини А. Д. Репниной

Анна Даниловна за завтраком, глядя на Варю, вдруг демонстративным жестом отодвинула от себя чайную чашку:

– Вот что, дочь моя. Уже год прошёл, как ты приехала в Петербург. Я водила тебя на все приёмы и балы в надежде, что ты обратишь на себя внимание какого-нибудь князя или графа. Но тщетно. Видимо, мне придётся самой вплотную заняться твоим сватовством.

Варя поперхнулась и закашлялась. Не обращая на неё внимания, Анна Даниловна продолжала:

– Назавтра я пригласила к нам на обед князя Елагина.

– Матушка, что я Вам плохого сделала? – попыталась отшутиться Варя, но только спровоцировала развитие ситуации.

– Ты посмотри – Наташка Шаховская уже второй год ходит во фрейлинах великой княгини Елизаветы Алексеевны; в женихах, как в сору, роется. Я только и слышу от Дарьи Михайловны: то Голицын к ней посватался, то Долгорукий. А чем ты у меня хуже?!

– Понятно, – тяжело вздохнула Варя, – Вам, маменька, хочется подругу перещеголять, а я для Вас – предмет неодушевленный. Лишь бы замуж отдать, да так, чтобы потом неделю хвастать можно было. А как у родной дочери судьба сложится, Вам не интересно!

– Так ведь я ведь не за пройдоху какого-нибудь тебя отдать желаю, а за богатого, благородного человека.

– Позвольте мне самой выбрать этого человека, – намекнула дочь.

– Тебе?! У меня – связи, у меня – опыт. А что у тебя?

– А у меня сердце, – призналась Варя, кладя ладошку на грудь, – Я хочу замуж выйти за того, кого полюблю.

– Вот я выберу, а ты его потом полюбишь! – заявила Анна Даниловна.

– Давайте наоборот; сначала я полюблю, а потом Вы нас благословите?

– Где ты выберешь-то?! Ты же нигде не бываешь, – опротестовала её предложение мать, – Договоримся так: я тебе женихов приглашаю, а ты выбираешь.

– Хорошо, – согласилась неожиданно Варька, – Но при одном условии! Если я из Ваших женихов никого не выберу, то я выберу сама из тех, кого я хочу.

– Это мы ещё поглядим, – уклончиво ответила Репнина, – Запомни, завтра у нас обедает князь Елагин. От тебя требуется: сидеть, молчать и улыбаться.

– Как скажете…

На следующий день

Князю Эммануилу Антоновичу Елагину было тридцать шесть. Скромный нрав и невыразительная внешность позволяли ему до этих лет оставаться холостяком. Князь имел невысокий рост, бледное лицо с серыми прозрачными глазами и редкими тщательно зализанными назад волосами неопределенного цвета. Эммануил Антонович при Екатерине служил в канцелярии у Безбородко. И при императоре Павле пока ещё не лишился чина, как многие, чем, несомненно, очень кичился.

Елагин расшаркался перед Анной Даниловной, целуя ручки и щуря глаза, точно крот, выбравшийся на поверхность. И тут же увидел потенциальную невесту.