Дневник из преисподней

Я не запомнила Тэа Бор, потому что в первую очередь меня заботили лагеря возле военных крепостей и на территории, по которой мог пройти милорд со своей армией. Дети эвакуировались в города и поселки, расположенные далеко от предполагаемых зон военных действий, так что забот у меня хватало.

В любом случае в мире Дэниэля не было телефонов, так что работать приходилось по старинке, и по старинке писать письма и отправлять почтовых птиц, живых курьеров, и зажигать сигнальные огни. В общем было весьма познавательно и интересно, если бы не ощущение осеннего холода за спиной, подгоняющего всех нас, ибо осень – это сбор урожая, а продовольствие – это жизнь.

Мне оставалось выполнить еще несколько поручений принца, когда я получила письмо из Аз Эрли о том, что город бесплатно обеспечивает продовольствием лагерь Тэа Бор, потому что его финансирование было прекращено по моему распоряжению. Город требовал оплатить издержки и не желал вмешиваться в предвоенные дела Эльдарии, так что организация эвакуации лагеря все еще оставалась на мне.

Выругавшись про себя, рявкнув на курьера, и соответственно, не обратив на него пристального внимания, я отложила все свои дела и кликнула мою личную гвардию. Мне следовало обуздать свои эмоции и тогда письмо, как и курьер, доставивший его, вызвали бы обоснованные сомнения, но милорд рассчитал все верно – моей самой уязвимой точкой были самые маленькие жители этой земли, и мои эмоции взяли вверх…

Моя небольшая штаб-квартира, которую я уже сворачивала, находилась лишь в нескольких милях от Аз Эрли. Мы закончили здесь все свои дела и последний обоз с продовольствием, основная часть которого была приобретена в Тэнии, уходил с охраной в крепость Нэе Виль. Из моих гвардейцев к тому времени оставались лишь сэр Да Ахон и Та Лик, ибо мы намеревались догнать наши обозы уже через пару часов.

Но курьер поломал мои планы, и мы направились в Тэа Бор с твердым намерением узнать, почему мои распоряжения не дошли до них, а затем с помощью властей Аз Эрли разрешить вопросы с транспортом и лошадьми, ибо я могла не только прекратить финансирование, но и возобновить его, обладая специальными полномочиями и гарантией казны принца Дэниэля. Мы торопились, не зная, что направляемся прямо в западню. Мы также торопились, потому что световой день заканчивался, а я хотела встретиться с представителями власти Аз Эрли еще до темноты. И все равно мы не успели.

Тот, кто нас ждал, хорошо подготовился. Подъезжая к лагерю в темноте, мы увидели, как горят его огни, и увидели часовых у ворот. И ничуть не усомнились в том, что лагерь живет своей прежней жизнью, когда грозный мальчишеский голос спросил нас, кто мы такие. Сэр Да Ахон рассмеялся в ответ, а затем мы представились. И мы спокойно вошли в ворота и также спокойно вручили поводья наших коней двум подбежавшим подросткам. Юноша у ворот проводил нас до бревенчатого дома начальника лагеря, и мы трое вошли в его дом и были тут же атакованы, не успев даже выхватить шпаги из ножен. Нам и в голову не пришло держать руки на эфесах в военном лагере, где учились дети.

Нас мгновенно обезоружили, связали, растащили по разным углам и поставили на колени, не причинив особого вреда. Я была ошеломлена, совершенно не готовая к подобному нападению, и еще больше была удивлена появлению сэра Гаа Рона. Уж кого-кого, а его я точно не ожидала увидеть. Он смотрел прямо на меня, немного щурясь, словно ему мешал искусственный свет или он пытался разглядеть в чертах моего лица мельчайшие морщинки. И его лицо мне не понравилось.

Только через несколько минут после нашего всеобщего молчания мои инстинкты тяжело заворочались где-то внутри меня и в желудок проникли холод и боль. Сэр Гаа Рон умел вызывать страх, не произнося при этом ни слова, не совершая никаких действий, – иногда ему достаточно было просто смотреть, и я призналась самой себе, что у него это получалось очень неплохо. Когда он наконец-то заговорил, я уже поняла, что мы здесь не для разговора, после которого нас развяжут и отпустят. Я поняла, что мы здесь для того, чтобы умереть…

Сэр Гаа Рон дал понять, что хотел бы поговорить со мною наедине и в более цивилизованной обстановке, если я не создам ему дополнительных проблем. И я ответила, что не создам.

Он вывел меня из комнаты, но не развязал мне руки, и только на улице под ночными звездами окончательно разрешил все мои сомнения:

– В последнее время милорд сам не свой. Он дважды приказывал мне убить тебя и дважды отзывал меня и моих людей. Но не в этот раз. После того, как он спас тебя во время Игр, я считал, что ваши отношения имеют будущее. Не объяснишь, что происходит?

Я бы пожала плечами, если бы могла:

– Милорд просто вернул мне свой долг. Помните, как долго он выздоравливал после небольшого ранения в ходе тренировок с сэром Каасом? В этом была и моя вина, но я не могла позволить милорду умереть. Только я обещала ему, что не покину его, а затем не сдержала обещания. После гибели сэра Рэймонда я не могла находиться рядом с ним, да и сейчас не могу…

После моих слов сэр Гаа Рон остановил меня, схватил за плечо и придвинул поближе к себе:

– Ты не можешь дать милорду обещание и не сдержать его! И не говори мне, что не понимала, что последует за твоим отказом!

Сэр Гаа Рон был не столько рассержен, сколько удивлен. И его негодование быстро рассеялось под влиянием его собственных мыслей:

– Я здесь лишь для того, чтобы сдержать твои способности. И я не убил тебя сразу лишь потому, что не вижу в тебе души своего отца. Что ты сделала с ним?

Я ответила совершенно искренне:

– Он по-прежнему здесь, только мы заключили нечто вроде соглашения – я пытаюсь прожить без него, а он не мешает мне, и, кроме того, … – Я не успела закончить предложение, потому что Хранитель милорда нанес мне внезапный быстрый и очень болезненный укол весьма острым стилетом прямо в бедро.

Я споткнулась на ровной дороге и упала на посыпанную песком землю, чувствуя, как быстро штанина намокает от крови, и часть ее просачивается за отвороты моих сапог. Однако удар не задел артерии. И я ничего не смогла предпринять, даже возразить, а он нанес мне еще один быстрый и точный удар прямо под ключицу.

Было не столько больно, сколько обидно, а вся нереальность происходящего была очень даже реальной, как весьма ощутимым было мое негодование.

Я попыталась увернуться от третьего удара, но он был таким же быстрым и также повлек для меня минимальный ущерб – сэр Гаа Рон прекрасно разбирался в человеческой анатомии. И все же моя кровь заливала рубашку, ибо мои кожаные доспехи, способные противостоять подобному колющему оружию, стянули с меня сразу же после нападения.

Сэр Гаа Рон провоцировал меня, не скрывая своих намерений, и я разозлилась, но мой гнев не стремился разбудить или освободить душу Шэрджи. И тогда сэр Гаа Рон изменил свою тактику.

Он вернул меня в дом и бросил, как куклу, возле одной из стен, а затем взялся за сэра Да Ахона. Медленно и методично он избивал его, используя силу рук, а затем и ног, и все это – в полной тишине и молчании. Только один раз я позвала сэра Гаа Рона, умоляя его остановиться, но лишь подстегнула его. А потом все закончилось – резко и неожиданно.

Гаа Рон оставил сэра Да Ахона и подошел ко мне. Встал на колено передо мною и сказал:

– Все вы умрете, но ты можешь попробовать снова вернуть силу Шэрджи. Это твой единственный шанс остановить меня.

И нас заперли в какой-то кладовой со старым мусором в учебном корпусе лагеря, не оставив даже воды, о которой просил Та Лик.

Звездный свет проникал в нашу тесную комнатушку через маленькие зарешеченные окна у самого потолка. Мои раны слегка кровоточили, но я хорошо понимала, что они причинили моему телу минимальный ущерб, и потому не особенно беспокоилась. А вот сэр Да Ахон выглядел неважно. И слишком много времени ушло на то, чтобы освободиться от веревок – связали нас умело и со знанием дела.

Едва удержавшись от того, чтобы не слизать выступившую кровь с ободранных запястий, я прохромала к сэру Да Ахону, над которым уже склонился Та Лик. Он что-то говорил Да Ахону, а тот отвечал ему, и у меня на мгновение отлегло от сердца – сэр Да Ахон был жив и в сознании и пока это было единственной хорошей новостью для нас. Но, когда я услышала хриплый смех, а затем увидела, что сэр Да Ахон смеется, это чувство покинуло меня, но зато появилось другое…

Сэр Да Ахон смеялся, потому что никогда не верил в судьбу, но поверил в нее в подвале, куда нас отправил Хранитель милорда, и повторил для меня:

– Я учился в Тэа Боре, принцесса, и не раз попадал в эту комнату за горячий нрав, а однажды провел здесь целую вечность – пару дней и ночей. Я не был отчислен из школы, но был близок к тому, и поклялся себе, что больше не потрачу ни минуты своего драгоценного времени на прочие глупости. Потом старый корпус переделали и в ходе строительства сломали часть западной стены – хотели расширить классы, – его рука указала на стену в кладовой, и он закончил: – Там нет каменной кладки, вместо нее деревянные панели, и за ними учебный класс. Сломаем стену и попробуем выйти. Если покопаемся в старом мусоре, найдем и пару ржавых рапир.

Мы покопались и, действительно, их нашли – по одной на каждого, а затем аккуратно сломали стену и проникли в учебный класс. Когда мы осторожно прокрались вдоль стены, направляясь к выходу, с кафедры донесся негромкий, но очень знакомый голос:

– Задерживаетесь, сэр Да Ахон. Думал, у вас уйдет меньше времени на разборку стены! – Вместе со словами загорелась масляная лампа, и мы увидели сэра Гаа Рона, стоявшего за учительским столом.

Мгновенно наступившая вслед за этим тишина, позволила мне услышать, как тяжело дышит сэр Да Ахон, а Та Лик инстинктивно прикрыл мое тело собой.

Мягко и неслышно, словно дикий арус, сэр Гаа Рон соскользнул с возвышения, на котором стоял, и направился к нам. Его руки не сжимали крестовину эфеса, а само поведение наводило на мысль, что он не собирается звать на помощь или поднимать тревогу, и сэр Да Ахон первым понял то, что Гаа Рон нам не враг.

– Вы знали про стену в кладовой! – Да Ахон опустил рапиру, поднятую при виде сэра Гаа Рона, и заставил Та Лика опустить свою.

– Да, сэр Да Ахон, как и то, что вы здесь учились.

И сэр Да Ахон снова продолжил в ответ:

– И вы не собирались ломать мне ребра, несмотря на устроенное представление. Что-то было не так, но я не успел понять.

– И снова вы правы, сэр Да Ахон. Я передумал убивать вас, как и принцессу Лиину, и юного Таа Лика. Только не сразу. Вы когда-то испытали на собственной шкуре силу принцессы Лиины и знаете все о Шэрджи. Я здесь для того, чтобы исполнить приказ милорда и убить ее, а также любого, кто осмелится мне помешать. Сила Шэрджи опасна и непредсказуема, а его душой может владеть не каждый. Я вот могу и принцессе это известно.

Я просто подтвердила его слова:

– Да, потому что сэр Шэа Рэд Жи был вашим отцом, сэр Гаа Рон.

– И почему вы передумали? – Наконец-то и Таа Лик вмешался в наши переговоры.

– Потому что не Шэрджи управляет душою миледи, а она сама. Принцесса Лиина больше не использует его силу. И я могу убить вас прямо сейчас, а она не сможет мне помешать.

Я снова выглянула из-за спины Таа Лика:

– Не слишком ли много мы говорим? Хотите помочь, помогите нам сэр Гаа Рон! Не хотите – просто не мешайте.

И сэр Гаа Рон вывел всех нас из лагеря, вернул нам коней и пожелал на прощанье удачи. Я же просила его поберечь себя, в глубине души отчетливо понимая, что милорд рано или поздно поймет, по какой причине сэр Гаа Рон не исполнил его приказ. Но я не могла осознать, какие еще чувства, кроме благодарности, владели мною. Мне кажется, я беспокоилась за него тогда, но мои воспоминания пытались солгать мне не раз и не раз утаивали от меня настоящую правду. И я не могу определиться с ними даже сейчас, потому что не могу с уверенностью сказать, на что я надеялась – на то, что милорд простит сэра Гаа Рона, или на то, что убьет, узнав истину?

Через несколько месяцев после начала новой войны сэр Гаа Рон через верного человека передал мне письмо с приглашением встретиться. И я ни минуты не сомневалась перед тем, как принять его.

Несмотря на присутствие в Эльдарии войск милорда, а он пересек границы государства возле двух наших крепостей, сами военные действия не имели ничего общего с боевыми стычками, штурмами крепостей или кровопролитными боями. Войска милорда стояли лагерем возле стен крепостей, перекрывая торговые пути, но не пытаясь штурмовать каменные стены. И Дэниэль почти не делился со мною своими планами, как не предпринимал откровенных враждебных действий в отношении брата.