Бессмертные 2

Грациан тоже часто посещал женскую половину замка, играл с Лукианом, но, как-то незаметно, начал больше внимания уделять его матери. Они часто и подолгу беседовали, их можно было увидеть в саду на крыше, сидящими на скамейке у бассейна, возле которого в песочнице играл Лукиан, или на верховой прогулке в окрестностях замка. Грациану, как евнуху и учителю музыки и танцев, был открыт вход и в гарем, и в женскую часть замка. Санхар, занятый делами в баронате, где появилась шайка дерзких и неуловимых разбойников, сутками пропадал в лесах, не обращая внимания ни на Грациана, ни на его поступки. А челядь, зная о полном доверии господина к любимцу, не спешила с доносами, как это часто бывает в подобных случаях.

Грациан начал ощущать, что с ним происходит что-то необычное: его волновали и возбуждали встречи с Мильсой, он впервые ощутил желание обладать женщиной, что его неимоверно удивило. Место, которым так гордятся все мужчины, и чего он был лишён когда-то в детстве, начало странно зудеть и болеть. Грациан уже не жаждал любви Санхара, и это пугало его больше всего. Чувства к другу и господину изменились, словно с глаз спала какая-то пелена. Он начал видеть Санхара совсем в другом свете. Не как красивого привлекательного мужчину, а как властного человека, правителя и воина. Он продолжал уважать и любить его, но не пылкой юношеской любовью, а как друга или старшего брата. Он всё ещё жаждал его внимания, дружеского участия, даже его крепких объятий, но только дружеских. Тело больше не трепетало от предвкушения близости, но зато оно жаждало близости с Мильсой, и это казалось странным и непонятным.

Мильса тоже замечала, что Грациан к ней неравнодушен, что он желает её, как женщину, но не могла понять, как такое может быть, ибо всем было известно, что Грациан кастрат и любовник господина. Юноша никому не признавался о переменах, происходивших с его телом. Даже Санхару. Хотя принц чувствовал, что с другом что-то происходит, что его что-то тревожит, он не хотел подслушивать его мысли, ожидая, пока юноша наберётся решительности и расскажет всё сам.

Глава 4

Однажды в замок прискакал гонец с пограничной заставы, с сообщением, что в пределы бароната вторгся отряд королевских гвардейцев, сопровождающий какой-то важный груз. Командир сопровождения отказался платить налог за проезд, мотивируя это тем, что они не нуждаются в защите «горных волков», а Торговый путь открыт для всех, и не может принадлежать никому – ни королю, ни, тем паче, какому-то горному барону. Командир вёл себя дерзко, даже угрожал стражникам, если они попытаются задержать обоз.

Санхар тут же собрал отряд лучших дружинников, обучением которых занимался лично. Так называемый «ударный отряд», выезжавший на дорогу только в экстренных случаях, подобных этому. Двадцать самых сильных, самых умелых, самых обученных и самых храбрых воинов, элита «горных волков».

Покинув замок, вадники промчались кратким путём и перехватили обоз, примерно, посередине пути. Санхар выбрал участок, удобный для засады и битвы – широкий, каменистый, чуть пологий берег небольшой речушки. Здесь дорога делала плавную петлю, огибая древнюю осыпь, прежде чем выйти на берег реки, потому охрана увидела поджидавших обоз «горных волков», только, когда выехала из-за поворота.

Санхар, облачённый в белые одежды и восседающий на прекрасном белом коне, стоял посреди дороги в гордом одиночестве. Лёгкий вечерний ветерок играл длинными белоснежными волосами, которые сдерживал только серебряный обруч горного барона. Он выглядел величественно и прекрасно, освещённый лучами заходящего солнца, светившего в спину, и окружавшего силуэт золотым ореолом. Всадник не казался опасным или угрожающим, скорее наоборот, излучал спокойствие и умиротворённость. Угроза притаилась в двух шеренгах «горных волков», заключивших дорогу в мрачный коридор.

Обоз, выехавший из-за поворота, начал замедлять ход, и остановился, не доезжая до неподвижно стоявшего всадника десятка шагов. Стражники явно встревожились – об этом говорили их эмоции. Они тут же перегруппировались: окружили повозки, приготовившись к бою. Их было двадцать – столько же, сколько и дружинников. Матёрые ветераны. И, как понял принц из отрывков их мыслей, «меченые» – элита воинов-наёмников. Но Санхар не беспокоился – его люди мало в чём уступали хвалёным «меченым». Принц научил дружинников множеству хитрых приёмов, неизвестных «меченым». А он сам стоил пятерых таких бойцов.

От охраны отделились двое всадников и направились к Санхару. Не доезжая нескольких шагов, они остановились. Командир охраны и солдат. Санхар молча смотрел на подъехавших, ни словом, ни жестом не выдавая своих эмоций. Вид у него был безмятежный и слегка задумчивый, словно он стоял здесь просто так, поджидая отставшего приятеля или раздумывая о дальнейшем пути. Капитан охраны, наоборот, сердился и беспокоился. Он недовольно хмурился и был настроен агрессивно. Не успев подъехать, тут же заговорил:

– Я не хочу лишнего кровопролития, сударь, потому предлагаю уступить нам дорогу.

– А если я вас не послушаюсь? – спокойно парировал Санхар.

– Нам придётся очистить её силой.

– Сила на силу… – задумчиво протянул принц. – У вас «меченые», у меня «горные волки»… Хочу предупредить, что я лично обучал их… А также довожу до вашего сведения, что моя мать – виолка, и я не поскупился поделиться с дружинниками некоторыми семейными секретами… Так как будем решать наш маленький спор? Силой или мирным путём?

Командир скрипнул зубами. В его душе кипела безрассудная ярость, но он, пока, держал себя в руках.

– Убирайся с дороги, грязный разбойник, или твой чудесный белый костюм обагрится кровью… – процедил он сквозь зубы.

– Значит, война… Тебе не жалко своих людей? Даже если ты победишь, после схватки останется жалкая горстка, это я тебе обещаю. Как ты сможешь продолжать путь с такой охраной? Последний раз предлагаю: одумайся! Заплати требуемый взнос и можешь продолжать свой путь.

– Никогда!

– Ну что ж, ты сам выбрал свою судьбу… Ты нарушил мои правила. Теперь этот груз принадлежит мне. Но я не хочу ссориться с королём, потому твои люди могут возвращаться в Илларию, но ты, груз и купцы останутся у меня.

– Это не купцы и не груз. Это королевские чиновники и королевский подарок медаусскому королю, – вступил в разговор солдат.

– Мне очень жаль, но медаусскому королю придётся остаться без подарка… Чиновники тоже могут быть свободны. Передай своим людям – пусть возвращаются домой. В противном случае те, кто уцелеют, закончат свои дни в подземельях моего замка без права выкупа.

– Ты зарываешься, Белый Барон! – яростно воскликнул командир. – Мы – не кучка жалких торговцев с дрянной охраной, которых ты грабишь на дороге! Мы сумеем постоять за себя и поставить тебя на место! Я наслышан о твоих подвигах, но, думаю, они сильно преувеличены!

– Ты сможешь проверить это прямо сейчас, – кивнул Санхар и подал знак дружинникам. С диким воем, напоминающим вой горных волков тёмной зимней ночью, дружинники бросились в атаку. Командир только потянулся за мечом, а меч Санхара уже сверкал в его руке. Один удар – и командир остался не только без меча, но и без руки, отрубленной по самый локоть. Солдат выхватил из-под полы плаща прятавшийся там маленький заряженный арбалет, так называемый эрроган, и выстрелил Санхару в лицо. Санхар ощутил опасность, но времени, чтобы уклониться, было слишком мало. Он успел лишь слегка наклонить голову. Стрелка чиркнула по щеке, оставив кровавую царапину и срезав прядь волос, и улетела прочь, просвистев мимо уха. Второго выстрела воин сделать не успел – меч вельха прочертил на его горле кровавую полосу, лишив дыхания и жизни.

Расправившись в этими двумя, Санхар поспешил на помощь дружинникам, яростный натиск которых успешно сдерживали охранники. Ими командовал пожилой опытный воин, рядом с которым дрался юнец. Приблизившись, Санхар понял, что ошибся. Это был не юноша, а одетая в воинский костюм девушка.

Вступив в бой с ветераном, Санхар обезвредил его через две минуты, ранив в грудь. Девушка тут же набросилась на него, как разъярённая самка гиззарда, защищающая логово. Её ярость была глубокой и холодной, как воды омута, а владение мечом весьма искусным. Санхар мог бы её убить за минуту, но передумал. Пылавшие страстью глаза и прядь золотых волос, выбившаяся из-под шлёма, напомнили ему о матери. Несколькими сильными ударами он просто выбил меч из рук девушки, а затем схватил за одежду, притянул к себе, и заломил руки за спину. Из глаз девушки вылетали яростные молнии. Если бы они были материальны, то сожгли бы принца дотла. Девушка оскалила зубы и хотела укусить врага, не имея других средств защиты, но Санхар ударил её в висок рукояткой меча, оглушив, и она обвисла в его руках, как тряпичная кукла.

Бросив девушку рядом с истекающим кровью ветераном, Санхар продолжил бой. Через десять минут из двух десятков охранников в живых осталось шестеро, считая и однорукого командира. Остальные либо пали в бою, либо умирали от смертельных ран. Дружинники Санхара тоже понесли потери: четверо убиты, семеро ранены, трое из них тяжело. Всех раненых – и своих, и чужих, погрузили на повозки, связали пленных, и обоз покатил в замок.

В крепость вернулись поздно вечером, когда на небе уже сияли звёзды, а на западе догорали последние краски заката. Передав повозки и пленных на попечение управляющего, который позаботится о регистрации и сохранности груза, Санхар занялся пленными. Целых и невредимых, но напуганных чиновников, заперли в Башне Узников. Раненых охранников нельзя было отправлять в темницу – это верная смерть. Санхар не питал к ним добрых чувств, но уважал за стойкость, храбрость и верность долгу, потому приказал поместить в лазарет вместе с ранеными дружинниками. Девушку, после недолгих колебаний, отправил в Башню Невест, которая всё равно стояла пустой. Он послал к ней рабыню для услужения, и приказал хорошо охранять, чтобы девушка не сбежала.

Приняв освежающую ванну и поужинав, Санхар вознамерился посмотреть, как устроилась пленница. Её пылающие огнём ярости голубые глаза не шли у него из головы. Он ещё никогда не встречал женщин-воинов, подобных матери. Ему всегда нравились сильные и смелые женщины, но, обычно, встречались покорные рабыни.

В расположенной наверху комнате царил полумрак. Единственная свеча слабо мерцала на полке камина, едва рассеивая темноту наступившей ночи. Зрачки Санхара расширились, приспосабливаясь к освещению, заполнив почти всю радужную оболочку, и замерцали таинственным голубоватым светом. Для смертных погружённая в полумрак, ему комната казалась нормально освещённой. Он видел всё в мельчайших подробностях: толстый ковёр с цветочным узором на полу, длинные кружевные занавески на окнах, овальный мраморный столик с изящными позолоченными ножками, пару деревянных стульев с узорными резными спинками, и узкое низкое ложе в виде морской волны с пенным гребнем, на котором лежала одетая в лёгкую шёлковую сорочку девушка. Её распущенные волосы влажно блестели и слегка вились, не сдерживаемые заколками и шлёмом.

Санхар вошёл тихо, но не бесшумно, и девушка, услышав его шаги, открыла глаза. В Санхара плеснула волна удивления и лёгкого испуга, гнездившегося в глубине её души. Наверное, увидела светящиеся глаза Санхара. Она даже приподнялась на локте, чтобы получше рассмотреть вошедшую тёмную фигуру. Откинула мешавшие волосы, и принц увидел тёмное пятно кровоподтёка в месте удара. На ране была содрана кожа и она до сих пор кровоточила, доставляя девушке неприятные болезненные ощущения.

Санхар приблизился и, взяв пленницу за руку, заставил подняться. Он почувствовал, как напряглось её тело, готовясь к сопротивлению, и, поймав её мысль, заломил руки за спину, лишив возможности двигаться. Держа запястья одной рукой, второй взял её за подбородок и повернул голову. Его губы коснулись раны на виске лёгким поцелуем, затем он слизнул кровь и смочил рану своей слюной. Он знал, что она целебна, как и слюна Акса. Поняв, что сопротивление бесполезно, что противник намного сильнее и предугадывает любые её намерения, девушка расслабилась. Но в душе её стыла холодная ненависть и мрачное презрение.

«Обработав» рану, Санхар не удержался и провёл губами по нежной коже шеи, задержавшись на быстро пульсировавшей жилке. В душе девушки вспыхнуло негодование, и она постаралась укусить его за плечо. Санхар позволил ей вонзить зубы в свою плоть – пусть сбросит напряжение и получит толику удовольствия! У пленницы сегодня выдался тяжёлый день. Когда она устала с яростью сжимать челюсти и откинула голову, переводя дыхание, Санхар спросил с лёгкой насмешкой:

– Теперь довольна?

Пленница плотно сжала губы, не желая отвечать.

– Можешь укусить меня ещё раз, если тебе станет легче.

Девушка молчала. Санхар отпустил её руки и отступил шаг назад. «Меченая» тут же опустилась на ложе и потянула лёгкое покрывало, пытаясь в него закутаться.

– Тебе холодно? Я прикажу разжечь камин.

Пленница упорно не хотела с ним говорить, и даже не смотрела в его сторону.

– Как тебя зовут?

Девушка молчала.

– Если ты не назовёшь своё истинное имя, я дам тебе другое, по своему усмотрению. Так поступают с рабами… Если ты предпочитаешь стать рабыней, я не буду возражать.

Санхар подождал минуту, но, не дождавшись ответа, повернулся к выходу, бросив на прощание:

– Не вини потом меня в жестокосердии…

– Элида, – внезапно произнесла девушка. – Меня зовут Элида Сайтли.

– Это твоё настоящее имя? – удивился принц.

– Да… Мне дали его в Школе Меченосцев.

Санхар улыбнулся.

– Оно идёт тебе, Элида Сайтли… Спокойной ночи. И смени гнев на милость. Ты сейчас не в Школе Меченосцев, а в плену у горного барона, и от твоего поведения зависит не только твоё будущее, но и, возможно, будущее твоих товарищей.

Не дожидаясь ответа от озадаченной пленницы, Санхар быстро спустился по лестнице и покинул башню. Он ещё раз подивился, как точно дают имена в Школе Меченосцев, о которой он столько слышал. Ведь по-ассветски «элида» значит «молчаливая, хранящая молчание», а «сайтли» – «видная, красивая».

Глава 5