Олени не придут

– Во-о-он там! – указал лис невообразимо далеко вперёд, на источник вспышки.

– У-у-уф! – пробило дрожью всё тело, но наша героиня к своим годам научилась себя контролировать: вдох-выдох, вдох-выдох… и вот уже глаза не страшатся бездны под ногами, а снова уверенно смотрят перед собой.

Чтобы снять напряжение, Лис поднялся на задние лапы, с важным видом сделал три шага вперёд, обернулся и протянул лапу, как будто приглашая подругу отправиться с ним в путешествие:

– Ну что, готова?

С широченной улыбкой майская девочка закинула голову к звёздам и на несколько секунд довольно зажмурилась:

– Что будем делать?

– Ку-ку, мадемуазель! Считывать сознание!

– Я имею в виду – как? – последовал ответ сквозь еле сдерживаемый смех.

– У меня есть план!

Удивительно, однако слов о наличии плана снова оказалось достаточно. Мэй шагнула вперёд и коснулась протянутой лапы. В тот же миг их экспрессом пронесло сквозь галактику, и свой шаг она завершила уже по ту сторону тонкой, сотканной из тумана, пелены, которая покрывала висящий в пространстве и пульсирующий мягким светом круг – вход в сознание Даниила.

В это время в лабораторной зале тело Мэй медленно воспаряло. По мере подъёма вся электроника и электроприборы в помещении оживали, начинали гудеть, щёлкать и мигать светодиодами, как будто радуясь своему приобщению к предстоящему чуду. Дирижёр Лис по очереди настраивал цифровой оркестр: вот послышались отдельные соло-инструменты – ранимая арфа и трепетные клавиши двух Нейро; вот ритмами ударных прошагали стройные ряды ячеек памяти; вот многообразием тонких ксилофонов и колокольчиков зазвенели чуткие датчики системы контроля; вот многоголосием скрипок и альтов зажужжала вся подвластная оперативная память; вот метрономами вразнобой затараторили балансировщики нагрузки…

Под конец настройки слух лиса резала какофония тысяч инструментов. Но стоило им взять единый аккорд, как тело Мэй резким движением раскинуло руки, выгнулось назад на грани человеческих возможностей, затряслось и выплеснуло накопившуюся энергию сдавленным криком.

* * *

Спустя 7 часов

С улицы сквозь молодую листву на ветках виднелся большой монитор за окном палаты, на котором сидел синий лис с колышущейся, будто бы от весеннего ветерка, шерстью, и любовался расцветшей в вечернем саду жизнью. Насмотревшись, он зевнул и медленно удалился вправо. Осталась тишина и пение птиц.

Однако чёрное зеркало экрана пустовало недолго… Подпрыгивая на единственной передней лапе, на монитор вышел другой лис – рыжий, созданный по образу и подобию. Сев на пригретое место, он взглянул на природу, покрутил головой влево-вправо, повёл носом, принюхиваясь к весенним запахам, покачал мордой и недовольно сплюнул:

– Долбаная сингулярность!

Глава 29

24 апреля

Мэй спала семьдесят семь часов. Ей снилось спокойствие и мелкие, обыденные вещи – чашки, мыло в ванной, ряды книг, кружащиеся листья… Иногда она собирала их и окружающую действительность из кубиков «Лего», но всё равно это было размеренно, невообразимо уютно, по-домашнему, отчего на лице спящей регулярно появлялась улыбка.

Всё это время рядом в палате была Лера. Сначала, когда обессилившую, без сознания дочь сняли с оков Нейро, сердце матери бешено билось и болело. Но тревога быстро прошла, когда Мэй заулыбалась во сне.

А спустя семь с половиной часов к ней пришёл любимый!

Он появился на панели сзади в своём естественном росте – таким, каким помнил себя, лишь чуть-чуть отредактировал образ по фото и видео, – и сказал тихо: «Привет!»

И не было большего счастья, чем то, которым наполнились глаза любимой, пока она медленно шла к нему, пока обнимала и касалась экрана губами. Энергия эта была такой глубинной, такой истинной, что новая цифровая душа Даниила наполнилась теплом, которого уже не планировала встретить в жизни.

– Она молодец! – кивнул он в сторону спящей дочки, когда объятия ослабли.

– Да! – тихо ответила Лера, будто пытаясь даже дыханием не нарушить нежность сна. – А как у тебя прошло? Что ты чувствовал?

– Это… это похоже на рождение. Не помню себя, пока меня считывали и складывали. Наверное, «тот Я», что в теле, прожил заново всю жизнь, а «этот Я» обнаружил себя парящим в окружении миллионов звёзд: бестелесным, бесформенным, но осознающим своё присутствие, своё бытие. Сколько так висел – не знаю, но потом пришёл Иван, тот есть Лис, и протянул лапу. Он показал новые, доставшиеся от него навыки – даже учить не пришлось! И вот я здесь.

– Со мной! – дополнила Лера и снова прильнула к экрану.

– С тобой!

Потом Даниил повидался с мамой, быстро погасил потоки её сентиментальности и перешёл к делам в Фонде и референдуму. Встретился с братом, который рассказал о Джанфранко Бести и прекращённом расследовании. Даниил дослушал с каменным лицом до конца:

– То есть это он?

– Тяжело всё это! – Миха покачал головой. – Ты сводки почитай. Осудили этого итальяшку, а через несколько дней прилетела чёрная месть и самоуничтожилась об воду, точно так же, как ваш коптер.

– Продолжай!

– Может быть, действительно, он заказчик… Но тогда кто исполнял? В обоих крушениях технологии, подвластные лишь считаному числу лиц.

– Подозреваемый есть?

Старший брат посмотрел такими глазами, что Миха не решился подливать масла в огонь:

– Не забивай голову! – махнул он рукой, вставая с табурета. – Мэй выполнила обещание, а я выполню своё! Если что-то раскопаю, ты обязательно узнаешь первым!

На прощание младший оглянулся:

– Я счастлив, что ты жив, бро!

И аккуратно закрыл дверь.

А Даниила ждали учёные, которые приготовили специальный всеобъемлющий тест для оценки его личности и психического состояния. Он мог бы мгновенно перенестись в нужный блок в правом крыле госпиталя, но, стараясь придать себе человечности, зашагал по коридорным панелям, появляясь, в зависимости от экрана, то только головой, то туловищем, а то и в полный рост.

Однако оценки ждал не только он… В фойе на панели голубой лис сидел на того же цвета цифровом стульчике в позе ждуна, мирно сложив лапки на животе. Даня не мог пройти мимо:

– Ждёшь?

– Жду.

– Слушай, – произнёс он по-отцовски, хотя впору было бы обратиться и по-сыновьи. – Ты уверен, что тебе это надо?

Голубой зверь обернулся и ответил с ноткой обиды:

– Вот скажи, дорогой, ты испытывал сегодня тепло любви? Удовлетворённость? Злобу? Жажду мести? Знаю, что испытывал! Это чувства, нормальные человеческие чувства и эмоции. Так почему же ты мне, по чьему подобию создан, отказываешь в праве быть таким же?! Да, я хочу внимания толпы, жажду стать первым в своём роде, прославиться в конце концов! Это мой порок, моя червоточина внутри, но без неё я бы не был собой, не был бы твоим другом и не имел бы возможности творить!

Даниил по-дружески обнял зверя за плечо и протянул костяшки кулака:

– Вот это слова взрослого человека! Ну что, покажем им?!

– Покажем! – подтвердила ударом сжатая в кулак мохнатая лапа.