Олени не придут

На эту дерзость от лица всех ответила Виктория Эдуардовна:

– Речь не про наши желания, достопочтенные Мэй и Лис! Лечение человека подчиняется выработанным годами и утверждённым регламентам, которые призваны обезопасить и врача, и пациента от ошибок. Нарушая их, мы рискуем всей своей репутацией, но главное – здоровьем пациента! А такую ответственность никто из нас – никто! – взять на себя не решится. Тем более не зная, на что действительно способен ваш тандем.

– А мы покажем! – синхронно зазвучали Мэй и куб.

– Послушайте! – вмешалась в разговор Лера. – Что если это действительно работает?! Я общаюсь с Лисом как с равным себе. Если Даня будет похож на него, он сможет в цифровом виде жить бесконечно долго, как бы страшно это ни звучало. Испытайте технологию, пожалуйста, а потом уже выносите вердикт.

Категоричный ответ Виктории Эдуардовны на долю секунды опередил один из молодых врачей:

– С помощью чего вы дрифтите?

– Нейро модели 304, это аппарат Даниила, так что у нас есть ещё одно преимущество – его готовый профиль.

По переглядыванию врачей было видно, что идея их вдохновляла.

Слово вновь взяла глава комиссии:

– Всё равно, – покачала она головой, – мы не можем!

Повисла пауза. Лера с надеждой смотрела на врачей. Молодые эскулапы мялись и не решались перечить мнению своего предводителя, понимая отчасти её правоту.

Мэй впилась взглядом в Викторию Эдуардовну, будто пытаясь сломить её волю, но та с твёрдостью держала удар и глаз не отводила – ей, если честно, начинал нравиться напор этой девчонки.

Пациент тоже молчал. Однако, бланк внезапно с шуршанием проскользил на десять сантиметров вниз, к основанию слегка наклонённого вперёд кувеза. Елизавету Морякову это мистическое событие заставило немедленно произнести слова, на которые до этого решительности не хватало:

– А что… что если вы сделаете это под мою ответственность? Если я, как мать, дам согласие на эксперимент? Если я, как глава Фонда, обеспечу поддержку и юридическую защиту? Моего слова, моего имени вам будет достаточно?

Люди в халатах стали молча возбуждённо переглядываться, пока, наконец, искра энтузиазма не передалась их предводительнице.

– Хорошо! – неуверенно протянула она. – Но для начала нужно удостовериться. Как вы собираетесь продемонстрировать нам свои возможности?

В ответ Мэй ехидно улыбнулась, вытянула руку в сторону самой Виктории Эдуардовны и уверенно произнесла:

– Мы считаем частичку вас! Готовы пережить заново забытые, спрятанные детские воспоминания, начиная с самых глубинных, родовых?

Дама расширила глаза и непроизвольно сглотнула слюну. Она понимала всю сложность и амбицию этого предложения, а потому отказаться не могла. Немного подумав, Виктория Эдуардовна утвердительно кивнула.

– Только одно условие! – произнесла Мэй, обращаясь одновременно к бабушке и ко всем присутствующим. – Оцифровав Даниила, вы не сможете избежать внимания средств массовой информации. Поэтому я прошу вас официально представить миру и рассказать людям о моём друге. Он заслуживает признания!

С этими словами она погладила куб, внутри которого ликовал, смеялся и в кураже носился по граням Лис – его наживку заглотили, и план начал осуществляться!

Глава 27

18 апреля

Утро началось с визита в пентхаус целой делегации. Под чутким присмотром Елизаветы грузчики опечатали, аккуратно упаковали и вывезли Нейро. За ними в госпиталь проследовала вся семья Моряковых, за исключением Михаила, которому решили сообщить после, и только в случае удачного результата.

* * *

Антураж помещения для теста был под стать фантастическому фильму: круглый слабо освещённый зал, по центру в пяти метрах друг от друга стоят два нейро с копнами выходящих сзади, висящих, ползущих по полу и сплетающихся чёрных кабелей. Множество толстых проводов залезло на возвышение между аппаратами и скрутилось под двумя группами камер и датчиков, неустанно смотрящих в сторону испытуемых глазами наблюдателей и лиса.

Свет моргал и угасал на целые секунды. Стены гудели напряжением. В моменты апофеоза Мэй выгибалась назад и парила в воздухе в позе Меркурия, удерживаемая лишь тонкими, но необычайно прочными хомутами Нейро.

Дама напротив, наоборот, находилась в состоянии искусственного сна, её длинная сорочка свободно ниспадала по краям неподвижной колыбели. Полная безмятежность! Но если бы вы заглянули под забрало шлема, то увидели бы морщинистое лицо, с несуразной детской мимикой передающее бурю проживаемых заново эмоций: боль, страх, обида, спокойствие, радость, грусть, гордость…

Данные неслись в темпе «Половецких плясок» Бородина. Лис, как опытный дирижёр, управлял действием изнутри: вот разлились нескончаемые струнные, вот громыхнули духовые, вот вступили литавры… Стоящий сзади аппарат стенографировал поток формируемых данных в течение десяти минут действа.

Когда всё закончилось, Мэй устало повисла на ограничителях, а Нейро аккуратными, плавными движениями перевёл её тело в горизонтальное положение. Несмотря на то, что она всё время лежала, дама напротив устала не меньше: ресурсы её организма выжгли эмоции, миллиарды случившихся в мозгу химических реакций.

Их переместили отдыхать в палаты, и группа учёных тут же бросилась изучать оставленный цифровой след.

– Господи! Тут же триллионы не связанных данных?! Как нам это разобрать?

– Никак! – ответил оставшийся в контуре лис, появившись на принесённой панели в привычной сидячей позе. – Это часть личности, фрагмент. Слава богу, что не живой, иначе он был бы обречён на вечное страдание! А то, что вы не видите связи, не значит, что её нет! Это многомерность. Я могу визуализировать для вас часть образа, но полностью… полностью может лишь её мозг, её океан! Он обладает какой-то уникальной, божественной квантовой способностью создавать жизнь, идеи, контролируя множество состояний одновременно.

– Как же нам подтвердить результаты?

– Снова никак! Дать добро может только она, ваша главная, – лис качнул мордочкой в сторону соседних палат и сощурился. – Думаете, почему мы предложили эксперимент именно ей?

* * *

Глаза её открылись и тут же наполнились слезами. Виктория Эдуардовна обхватила колени руками и, уткнувшись в них, плакала полчаса, пока хватало слёз. Вывело её из этого состояния нежное прикосновение к тыльной стороне ладони.

– Пойдёмте, – сказала Мэй. – Нас ждут важные дела!

Глава комиссии одёрнула руку, но самообладание очень быстро вернулось к ней:

– Да-да, ты права!

Она выслушала коллег, а затем рассказала свою историю, свои воспоминания, закончив следующим:

– Если им подвластны даже эти области памяти, значит проект может состояться!

Коллеги согласились. Их вердикт был положительный.

В тот же день Елизавета Морякова подписала с юристами первые нужные для старта документы, и технические специалисты НИИ и Фонда стали готовить площадку для главного события. Лис помогал и во многом даже руководил ими, особенно в части ловушки для нового разума: ему нужна была максимальная скорость передачи, а ещё – знание всей архитектуры назубок, чтобы гарантировать себе и Мэй непрерывность эксперимента, ведь второго шанса могло не быть.

На всё про всё отводилось полтора дня.

* * *

19 апреля

Сразу после звонка Михаил быстро накинул рубашку, схватил рюкзак и бросился к выходу:

– С ума сошли!

Перепуганная Света пулей выскочила из-под одеяла и перехватила его у входной двери: