Олени не придут

– Не слышу, майор!

– Так точно!

– То-то! Теперь встаёшь и уходишь!

Удалялся Михаил под аккомпанемент глубокого серозного кашля с присвистом. Выйдя из безлюдного офиса «Инверта», наш герой в тяжёлой задумчивости прошёлся по нешироким пешеходным переулкам среди невысоких исторических зданий. Тут и там через ограды свисали ветви старых яблонь и вишен, которые уже вознамерились распуститься к концу апреля в надежде приманить хоть каких-то опылителей и продолжить род на двух квадратных метрах внутренних двориков. Касаясь лепестков, Михаил ощущал внутри себя отражение одновременно и безудержного упорства в стремлении к жизни, и тщетность всех усилий при столкновении с действительностью.

Утешали два обстоятельства: долг перед Мэй можно было считать с натяжкой выполненным. На душе по этому поводу скребли кошки, но, взвесив все «за» и «против», Михаил Моряков решил, что когда в семье обстановка более-менее наладилась, лишний раз ворошить осиное гнездо и испытывать судьбу не стоит. Боялся он последствий не для себя, а для брата с мамой. В его же планах было вернуться в объятия любимой и рвануть с ней в какое-нибудь укромное место у моря, подальше от людей. Вечером они как раз хотели заняться бронированием… и не только.

Было и второе обстоятельство: в порыве экспрессии оппонент приблизился к камере слишком близко, или слишком быстро, и, потеряв реперные точки, трансляция аватара на мгновение прервалась, обнажив лицо хозяина. Михаил запомнил этого мужчину лет шестидесяти и решил выяснить его личность на случай, если события получат продолжение.

* * *

Как будто радуясь приближению мая, майская девочка беззаботно бегала по коридорам, играла с солнечными зайчиками и тенями, закидывала в рот виноградинки и то и дело мелодично смеялась, заставляя улыбаться всех вокруг. Лис в перерывах между тестами и исследованиями подыгрывал ей: то водил в прятки, то, наоборот, прятался в каком-нибудь устройстве и направлял её с помощью «горячо» и «холодно», то усаживал подопечную за настольные игры и познавательные подборки. Благо весь этаж был в их распоряжении.

Именно за таким спокойным занятием наблюдали мама Лера, Юлия Сергеевна и Виктория Эдуардовна из кабинета последней. В комнате на экране Лис, как Кот Учёный, ходил по панелям взад-вперёд, рассказывая и разбирая со слушательницей короткие и колкие восточные притчи.

– Что могу сказать? Психологическое состояние обоих мне нравится! Иван действительно не отличим по поведению, по мысли от человека.

– Вам не кажется, что он притворяется, лукавит? – задумчиво ответила психологу Лера, уставшая от утренних восстановительных тренировок.

– Возможно, но тогда это величайшая актёрская игра, что, в свою очередь, ещё больше свидетельствует в пользу человечности. Он не проходил тесты идеально, как если бы придумал, если бы запрограммировал себя на конкретную схему поведения. Скорее, он, как многие люди, вобрал в себя по крупицам опыт, модели поведения всех, с кем встречался. И таким образом сформировался как личность. Вы, кто знал его ранее, заметили прогресс?

Перед ответом Лера пожала плечами:

– Лис повзрослел, этот глагол подходит больше всего. Стал ли он от этого расчётливей, агрессивней, хитрее, злее, грубее? Нет, я не замечала. Но меня не покидает странное чувство, что в нём скрыта какая-то загадка, что-то, что может напугать не только нас.

– Он много гулял по просторам, и бог знает чего мог нахвататься! – включилась в разговор Виктория Эдуардовна. – Можем ответить на вопрос: какие тёмные стороны души он приобрёл? Какие комплексы, привычки? Есть опасность?

– Если хотите узнать моё мнение, то Лис ничем не отличается от среднестатистического юноши. Он недавно прошёл кризисы. Он осознаёт свои недостатки – не все, конечно, но многие. Может ли он быть жесток? Конечно! Но внутреннее я, совесть у него сформировались и позволяют контролировать такие состояния. Мы не вправе отказывать ему в существовании, опираясь на его недостатки. Его личность сложна, а потому прекрасна!

Присутствующие переглянулись, а потом, не сговариваясь, посмотрели на экран. Там Лис увлёк подопечную сочинением музыки: она придумывала и напевала мелодии, а он подбирал инструменты и на ходу сводил дорожки. Дело спорилось.

– Как думаете, он нас слышит?

Вопрос повис в воздухе и так и остался без ответа, потому что Юлия Сергеевна заменила его более животрепещущим, который заставил маму Леру оторвать голову от стола.

– Меня больше интересуют девочка. Конечно, есть безумная радость за её преображение. Но вам не кажется, что в ней что-то поменялось?

Виктория Эдуардовна выразила согласие коротким кивком:

– Карта мозговой активности изменилась. Она стала… хм… она стала проще – этот банальный эпитет как нельзя лучше характеризует изменения. Плохо это или хорошо, решать не мне.

Видя напряжение во взгляде Леры, психолог поспешила её успокоить:

– Не бойтесь! Посмотрите: она, как положено ребенку, радуется простейшим вещам, радуется жизни! Это чудо, учитывая то замкнутое состояние, в котором этот человечек пребывал ещё три месяца назад!

– Но почему? – взмолилась Лера. – Всё из-за перегрузок эксперимента?

– Мне необходим не один год, чтобы распутать клубок всех тех изменений, которые претерпела наша крошка за три месяца. Почему? Роль сыграл накопленный багаж эмоций. Сейчас мне видится, что её мозг находился в некоем возбуждённом состоянии – таком, что вынужден был закрыться от мира. Либо в спокойном, с крайне высоким потенциалом. Затем пошли потрясения – дружба, приоткрытое окно в мир, авария, бегство одного друга, смерть другого. Все они добавляли и добавляли энергии в замкнутое пространство черепной коробки. Не удивлюсь, кстати, если девочке это приносило страдания!

От этой энергии она разрешилась осознанно, на мой взгляд, лучше нас понимая последствия для себя. Да, – закивала Юлия Сергеевна, видя направленные взгляды слушателей. – Да! Я считаю, что это было самопожертвование, одно из высших деяний в природе человеческой! И что-то мне подсказывает, что это был тот самый гениальный ход пешки на шахматной доске. Посудите сами: отец спасён, мама счастлива, Елизавета обрела сына и подтвердила силу Фонда. Референдум – зелёная цель – получил сумасшедшую поддержку. Друг Лис удовлетворил свои амбиции прославиться и стать мессией искусственного интеллекта.

– Я только сейчас задумалась: он ведь мог манипулировать ей! – добавила Лера, но тут же возразила самой себе. – Хотя нет! Иначе его план должен был бы сложиться с самого момента появления Мэй в пентха…

Она на мгновение осеклась, представив, как Лис подстраивает аварию, но тут же отогнала эту мысль, увидев на панели игру доброго голубого зверька и любимой дочери.

– Дайте ей время отдохнуть! – добавила Юлия Сергеевна умиротворяющим полушёпотом. – Мы, конечно, будем следить за состоянием. Способности и закрытость вполне могут вернуться, когда мозг восстановит силы. А сейчас пусть наслаждается отсутствием обязательств. Пусть делает то, чего хочется! Она это однозначно заслужила!

– Так, что решаем? – резюмировала Виктория Эдуардовна, перебрав подушечками пальцев по столу. – Меня торопят! Я намереваюсь ходатайствовать о подтверждении статуса Лиса как гражданина, наравне с Даниилом. Согласны?

– Да! – бодро ответила Юлия Сергеевна.

– Да, – без энтузиазма кивнула Лера.

– Я не собираюсь раскрывать детали эксперимента и роль Мэй в нём – законы о медицинской информации и персональных данных на нашей стороне, тем более что речь о несовершеннолетней. Народ, эти кучки фанатиков, прознают обо всём, когда пойдут разговоры о повторе считывания, но хоть несколько дней или лет спокойной жизни ей обеспечены. Согласны?

– Да! – гораздо более уверенно кивнула Лера, так что ответа психолога уже не потребовалось.

Глава 31

25 апреля

День откружился вокруг Мэй, будто бы она находилась в спокойствии «глаза бури». Сидя с мамой в гроте с рассвета и до заката, они ели фрукты, вспоминали истории из жизни, болтали о девичьем, расчёсывали друг другу волосы и наблюдали, как бабушка Лиза с папой неустанно кочуют из одного новостного выпуска в другой: комментируя, объясняя и подводя промежуточные итоги. Остальной мир сходил с ума, полнился мнениями и наперебой обсуждал реинкарнацию Даниила Морякова аккурат к назначенной дате. Встречая такие новости, Мэй каждый раз еле заметно улыбалась.

Но всё же главной была тема «смелого референдума русских» и перспектив нового экологического порядка, которые он несёт. Когда в Москве наступил вечер и проголосовало 68 % населения от 14 лет – возраста, в котором практически вся молодежь уже имела экономическую и гражданскую активность, – стало понятно, что оставшиеся на западе европейской части России голоса уже не перевесят сказанного «да». 71,4 % – вокруг этой отметки танцевал столбец диаграммы, обновляясь каждые шестьдесят секунд.

К окончанию голосования индекс Европейской биржи успел отыграть большинство опасений и ожиданий. За сорок минут до закрытия торгов инвесторы разом ринулись в компании передовых отраслей с индексами экологичности и глубины переработки А++, сбрасывая на ходу балласт из бизнесов, завязанных на грубое потребление природных ресурсов.

Пыл их остановило лишь окончание торговой сессии, однако волну поддержали площадки Северной и Южной Америк, доведя её до момента открытия основной Азии. Когда планета обернулась на ?, три миллиарда инвесторов передовых азиатских стран, изначально поддержавших проект Фонда, застолбили начало нового экономического уклада.

Эти двадцать четыре часа будущие поколения назовут Точкой выздоровления Земли.

* * *

Вернувшись домой, Елизавета Морякова только и смогла что донести куб до зарядного столика, после чего налила полный стакан виски и без сил упала на диван у окна. Она любовалась ночным городом, чистым небом и огнями снующих на разной высоте коптеров, лишь изредка опуская и поднимая руку, чтобы поднести к губам ароматное зелье. Она видела отражение себя в этом пейзаже, как тогда, в Сеуле, когда после страшной вести о гибели мужа с расширенными от ужаса глазами решалась на последний шаг в полночь. Она просила прощения и в мыслях разговаривала с любимым. И ей казалось, что он отвечает огнями города.

* * *

Даниил, успевший за сутки подключиться к паре сотен разных сетей, был счастлив оказаться в знакомой домашней инфраструктуре, унаследованной с генами Лиса, и без замешательства нашёл Леру и Мэй в гроте. Не желая тревожить сон родных, тусклым свечением он показался на стене и медленно лёг рядом с ними – так, чтобы видеть в чёрных зеркалах напротив отражение семьи – настоящей семьи с настоящим отцом, способным ласкать тело любимой и подбрасывать детей в воздух. Кроме этого ощущения, сегодня ему от жизни ничего больше не требовалось. Ни-че-го!

* * *

Стоило им забросить рюкзаки в номер, Михаил Моряков тут же подхватил Свету, на руках донёс до прибоя, не раздеваясь, медленно зашёл в море, наполненное магическим светом тысяч микроскопических светлячков, и с долгим поцелуем погрузил себя и любимую в тёплую воду. Первый раз за долгое время он не имел обязательств и вдыхал жизнь полной грудью. Впервые он был всецело и беззаботно счастлив!

* * *

Далеко от всех них в маленькой, аскетичной, ухоженной и скучной камере, где из утвари только стол, стул, тумбочка, кровать и зарешеченное окно, давно не бритый Джанфранко Бести, подперев голову левой рукой, тёмно-фиолетовым восковым мелком выводил на листе непонятные и беспорядочные узоры. В узорах этих сторонний человек, в зависимости от своего образования или внутреннего состояния, мог бы найти признаки подкрадывающегося сумасшествия, фигурки демонов или изображение сотен петель, скрученных, словно гадюки, в огромный клубок.