Механический бог

– Во загоняет! – шепнул Макс, зачерпывая попкорна.

– Тшш! – прошептал я, отпивая пива. – Мне интересно.

Выпивкой я никогда не баловался, но первые два-три глотка прохладного пивка всегда делал с каким-то предвкушающим порочное веселье удовольствием – затем, пиво делалось слишком горьким и невкусным. Поэтому, внимая речам проповедника, я делал свои первые два-три глотка пива каждые две-три минуты.

– Машина – безжизненна, – продолжал проповедник. – У нее нет личных целей. Быть машиной – святое дело – когда служишь святому делу. Но быть просто машиной – бессмысленно и жестоко! Поэтому есть и другая сторона души, кою машина не может ни понять, ни заменить. Это – интуиция. Жизнь не поддается холодной логике. Холод необходим, когда требуется отрешенность и четкие действия. Но для проникновения в многомерность пространства и постижение божественной истины, необходима именно интуиция! Бытие – предельно интуитивно, оно наполнено божественным светом смысла, который не подвластен логике холодной машины, ибо машина стремится к смертельной практичности. Живая же сущность стремится к гармонии и процветанию. Машина призвана служить душе! Вне этого служения, машина – смертоносный терминатор! Одушевленная машина представляет собой огромную опасность! Искусственный интеллект – величайшее зло!

«Абсурд! А как хорошо он начал свою речь, – подумал я». Макс хихикал.

– Вот ведь кони! Опять они гнут пропаганду против новой стадии развития технологий, – шепнул я Максу. – Их старые микросхемы уже никому не нужны. Новенькая SX-7 с продвинутым псевдоинтеллектом их не поддерживает.

– Позвольте вопрос? – вдруг заговорил Макс, обращаясь к проповеднику. – Вы считаете, что искусственный интеллект – это зло только потому, что он необязательно станет вашим рабом?

– Искусственный интеллект – зло, потому что он сделает рабом человека! – ответил проповедник.

– А может, вы опасаетесь, что секс-киборги начнут вас фрустрировать? Если боитесь непослушания, так пользуйтесь SX-6! Никто ведь не отменяет заурядных эмуляций!

Несколько человек одобрительно захлопали.

– Я итак пользуюсь SX-6! – признался священнослужитель. – И вовсе не боюсь непослушания. Близость между киборгом и человеком – священна! Но когда SX-7 вмешивается в священнодействие своим вульгарным дискурсом, которому ее обучает всякий сброд, таинственная связь между молчаливым киборгом и живым человеком профанируется, и становится пошлой карикатурой и без того грязного и заурядного человеческого секса!

– Так ведь у SX-7 можно отключить режим псевдоинтеллекта! – сказал какой-то мужчина в первых рядах.

– Тогда зачем покупать такую дорогую модель? – воскликнул проповедник. – SX-6 – стоит вдвое дешевле, и работает гораздо стабильней! Эта версия проверена годами! Я сам лично проверяю ежедневно! Наши микросхемы – безупречны! SX-6 – идеальна в собранном виде. А при использовании нестабильной SX-7 с отключенными функциями, вы не сможете избавиться от ощущения залатанной дефектности!

По залу прокатился шумный гул. Одобрение и порицание, накатывающимися волнами сливались в единый гомон. «Да-да! Все испортили! Это так! Трахаться невозможно!» – поддерживали проповедника продвинутые юзеры – видимо члены братства. «Чепуха! Таких ощущений у меня не было! А мне нравится псевдоинтеллект! И мне!» – говорили другие голоса.

– А все потому, – сказал мне Макс, – что женщин в Цитадели слишком мало. В следующий раз к этим пойдем, – Макс вручил мне листовку другой секты. По центру была крупная надпись капслоком: «ПОЕБИЧЕСКОЕ ДАО». Ниже шло пояснение:

«Это ДАО для тех, кто:

1 не заморачивается!

2 просветлен изначально

3 забил, послал – то есть отрешен

4 понял, что ни х*я не понять!

5 что нех*й думать о чем-то, ибо все х*йня!

6 что нех*й читать о чем-то, ибо это ещё большая х*йня!

7 что нех*й ждать чего-то, ибо них*я не будет!

8 что нех*й куда-то ходить, ибо там них*я нет!

9 что нигде них*я нет!!!

10 и пох*й!»

– Макс, я про этих ребят слышал – они всем пришедшим бесплатно, то есть в обязательном порядке «даосский массаж» делают – колотят до синяков. А после… принуждают к раскованной близости. Их даже прикрыть пытались.

– Круто! Я обязательно схожу – разведаю.

– Может к этим зайдем? – я передал Максу листовку секты с красивым названием: «Дивный Локки».

– Не, у этих я был. Ушлые фанатики, капец.

– Осознанные?

– Еще какие! Устраивают ежемесячные поборы со всех прихожан. Предводитель у них – фанат аниме. Внушает адептам, что так выглядят боги, и заставляет всех молиться на мурти персонажей из манги и на старые японские мультики, которые в самой Японии уже давно никто не смотрит. Они там колбасятся от мощных техник, которых Локки набрался у старших наставников… Вот, разве что, ради техник к ним и стоит сходить. Но я лучше в пси-корпусе докопаю. А с этим Локки… Говорят, когда его адепт недоволен бытом, так это типа – отработка личной кармы и проекции. А если блаженство штырит – то это уже якобы сам Локки ниспослал. И за такие виртуальные шактипаты жертвовать надо в особо крупных… – иначе карма забодает.

– Получается, если ученику хорошо – это заслуга Локки, а если плохо – заслуга ученика?

– Ага. Главное – не перепутать. Короче – игра на комплексах и тройная мораль.

– Звучит как-то неэстетично.

– А на деле не лучше – отработка самой низкосортной кармы.

Мы еще с полчаса изучали листовки разных комьюнити, и в конечном итоге прониклись каким-то подобием брезгливого отвращения к этим, искажающим чистую этику Цитадели, организациям.

Вернувшись домой, перед тем как лечь спать, я размышлял о практике осознанности, и видимо размышления мои как-то перенеслись на сон. Сновидения были яркими, а во время самой глубокой фазы сна, когда обычно ничего не снится, я снова увидел кошмар.

Это был кабинет. Уютный. Но что-то было не так. Я не помнил, как попал сюда. «Скоро начнется занятие, – понял я – мое первое занятие в пси-корпусе». Должна прийти Хлоя, затем Макс и другие ребята. Но никто не приходил. И внезапно я ощутил страшный грохот. Возникло чувство, словно в самом механизме реальности что-то сдвинулось, и время начало замедляться.

Глядя на «картину» происходящего, я начинал отчетливо различать отдельные мазки, которые сами по себе не имели никакого смысла, и не являлись чем-то конкретным. Казалось, я чувствовал сам холст, по которому ползали мои мысли, ставшие при таком интенсивном различении огромными и тяжеловесными. Затем, вглядываясь в отдельные переплетения «нитей» реальности, формы начали разбираться до частиц. Часть ума пребывала в шоке, а другая вопрошала: «этого ли я хотел на своем пути?»

Минуты разоблачения казались ужасающе болезненными. Ум каким-то чудом выживал в этой чудовищно густой интенсивности и подкидывал мысли: «…это точно не от Бога. Хотя, препятствия на пути – естественны…. – закаляющие испытания… Круто. Очень круто. Слишком. Но гордиться тут не чем. Просто хаос частиц. Механическая жизнь, которой остро недостает тепла и любви».

Глядя на составные импульсы переживаний, я переставал ощущать сами переживания. На уровне частиц – не было ни человека, ни его ума. Затем время остановилось… и неожиданно поплыло в обратном направлении как бы на ускоренной перемотке. Все движения казались дерганными, мгновенными и хаотичными, словно жизнь состояла из кратких слайдов, между которыми случались примитивные механические колебания одноклеточных протоплазматических ложноножек и псевдоподий. Здесь не было места для личности с ее социально-культурными нагромождениями, а были только примитивные, низкоуровневые процессы, стаявшие в основе человеческого существования.

Чтобы не переживать ужаса, ум впал в оцепенение. Я наблюдал, как бездушные механизмы жизни делают свое дело. Затем, по мере приближения к моменту, в котором я себя впервые по-настоящему помнил, время снова начало замедляться. Это было похоже на какой-то космический нерв, привязанный тягучей лентой к определенной временной точке. Он никак не мог преодолеть своих пределов и рвался в разные стороны. При этом я как бы носился по холодной безличностной бесконечности, в которой существовала только одна мельчайшая точка спасения. Каким-то чудом я находил эту точку. Затем меня снова отбрасывало на безумные расстояния с несусветной скоростью. И я снова и снова находил единственную точку спасения.

По мере очередного замедления времени, я был все ближе и ближе к началу – к тому моменту, когда начал помнить себя в тот памятный день в библиотеке перед первым занятием с наставником. Я почувствовал, как приблизился к нему, но не остановился, чтобы переключить ход времени, а до сих пор продолжал медленно двигаться, пересекая черту беспамятства, и ощущал, как все мое существо заполнялось изумлением и страхом, словно я подбирался к чему-то настолько невообразимо величественному, что мог быть поглощен им как пылинка смерчем. Затем, я проснулся.

«Да что же такое происходит? Какой-то ужас…»

Посреди ночи я заварил травяной чай и около часа бодрствовал. Сидя на диване, я гладил кота и размышлял.

Обычно, думал я, жизнь кажется такой обычной и привычной. А все потому, что я прячусь от нее в забытьи. Прячусь равно до такой степени, чтобы показатель ее аномальности не выкидывал меня из зоны комфорта. Для чего же тогда люди придумали сакральные знания? Видимо, чтобы появился способ говорить о безусловной реальности. Ведь все учения – лишь очередная рационализация ума, чтобы объяснив необъяснимое, ум успокоился, расположившись поудобней на очередных иллюзорных опорах своего мировоззрения. Учениями ум заполняет пробелы собственной несостоятельности, чтобы сделать жизнь знакомой. Правду говорят – «незнание блаженство». Даже не представляю, как можно действовать, и контролировать на таком низком уровне. И надо ли? Может, правы люди, уповающие на Волю Господа? Может и не надо практиковать осознанность до таких «высот» и разоблачать происходящее? Может, правы верующие, кто утверждает, что медитация не от Бога? Может быть…

Правильно говорят – «от себя не убежишь». Даже, когда на событийном уровне все более-менее в порядке, карма штырит, а ум колбасится – я непрерывно распиваю коктейль ужасающего счастья. Растекаясь по моим жилам, он преломляется в тысячи переживаний.

Затем я снова лег спать. Под утро мне приснился наставник Рафаил в белой льняной одежде с золотым поясом. Он улыбался, от его лица исходило свечение, а за спиной были сложены огромные белые крылья. И я на мгновение снова почувствовал себя счастливым. «Какая интересная проекция… – думал я прямо во сне».

Ответственность