Лучше буду нежеланным,
чем предметом болтовни
очень злобной, очень странной.
Позабудь, не помяни
вовсе ни добром, ни лихом
промелькнувшего меня
незлобивою шутихой
в шуме праздничного дня.
«Волны зелены, кудрявы…»
Волны зелены, кудрявы,
свет застлали облака.
Здравствуй, берег русской славы,
как судьба твоя горька!
Брошен дуростью славянской
на позор и на разор
будешь Портой Оттоманской
вероятно с этих пор.
А случится, то и турку
ты не нужен и умрешь.
Погуляет в переулках
мстительный татарский нож.
Тени будут тени лапать,
волны камень округлят,
выбросят на берег лапоть,
крякнут – заберут опять.
Ох уж, пляжные те лапти —
призрак неги и покоя!
Рубель-двадцать за полати,
подоконники в левкое.
Ходят в школу ребятишки,
сладко ежась на ветру,
носят ручки, носят книжки.
Там теперь я не умру.
А умру я на чужбине,
но – вот так! – в своей стране,
и обида перестынет
перебесится во мне,
потому что много шуток
есть у Бога про запас —
кто к татарам будет чуток,
тот и выиграет как раз.
Кто разбогатеет плавно,
не спеша войдет туда —
купит берег русской славы
с потрохами навсегда.
Будет так или иначе,
а зеленая волна
ни о ком, но вечно плачет,
ни в кого, но влюблена.
«Ты меня очаровала…»
Ты меня очаровала
попкой нежною твоей.
Светят из-под одеяла
бугорки твоих грудей.
Всех затей не перечислишь,
на которые шустра
подходящая со смыслом
к разжиганию костра.
Я сижу, гляжу в окошко.
Миска прелестей полна.
Кушай кашку, где же ложка?
В поле снег, в дому весна.
«Мышка чудная взбегает…»
Мышка чудная взбегает
по полю на холмик важный.
То ли лапки расправляет,
то ли ищется отважно.
И о чем она, о чем
нам не знать и нашим детям.
Скажем «ласков водоем»,
это глупость, мы заметим.
Мы вживляем наши души
и не только в Божью тварь,
но – внимательно послушать —
Бога кличем государь.
Почему Он – царь и князь?
Почему тоскует липа?
Почему на двери грязь
отвратительна налипла?