Куколка

– Ах, Боже мой, тогда на нас могут напасть! Боже мой, Боже мой!

– Ну, полно, – сильные руки опустились на её плечи и притянули к широкой груди. – Прости меня.

Варенька замерла, ощущая щекой идущее от мужа тепло и слушая удары его сердца.

– На самом деле, – прошептали невидимые губы, касаясь влажно её уха, – я боялся за свою выдержку. Я хочу любить тебя, но не хочу делать этого на постоялом дворе. Пришлось отказаться от кровати.

Сердце у Вареньки при этих словах сладко екнуло и зачастило от счастья.

– Вы не много потеряли, – смущённо откликнулась она. – Постели кишат клопами. Поэтому мне пришлось спасаться бегством.

Граф сбросил сюртук и прикрыл плечи жены. Было похоже, что остаток ночи уготован ему именно теми страданиями, которых он старался избежать, решив провести ночь в карете.

Девушка в своей наивной невинности уже тихо посапывала носом, наваливаясь на Александра всё ощутимее.

– Хуже постоялого двора, кишащего клопами, могут быть только узкие скамейки кареты, – напомнил себе Шербрук, кутая шалью босые ноги графини.

Варенька проснулась по утру от оголтелого вопля молоденького петушка, вскочившего на обод колеса. Она была в коляске одна,      закутанная в одежду Александра, как младенец в пелёнки. От неудобного скрюченного положения тело затекло. Только девушка, презрев колики, бегающие по членам, вскочила стремительно и высунула всклоченную голову в окошко. Она искала мужа. Судя по своему внешнему виду, ей следовало бы отыскивать взглядом полуголую фигуру.

Шербрук был здесь, неторопливо разговаривал со своим слугою.

До Вари долетали только отдельные слова, из которых она сумела понять, что скоро отправляться в дорогу. Одет граф был безупречно. Поэтому Варвара Ильинична почувствовала себя неловко, когда муж подошёл к ней и сказал весело:

– Скажите Марфе, чтобы приготовила одеяла, ежели вам вновь станет охота ночевать в экипаже.

Глава 18

Прошло ещё несколько дней. Бет по-прежнему находилась в Беллингтон-хаузе. Вместе с другими горничными она побывала чуть не во всех закоулках громадного замка. Правда, заниматься оборудованием жилища ей больше не позволили.

Граф без обиняков объявил, что думает в скорости жениться и хочет предоставить возможность новобрачной самой заняться интерьером пустующих комнат.

Элизабет сочла это справедливым. Представив себя на месте гипотетической графини, поняла, что была бы оскорблена, поступи Беллингтон иначе. Теперь она скребла и мыла вместе со всеми, с той лишь разницей, что около неё всегда крутился неизменный Аякс, вызывая у других слуг трепет в груди и дрожание в коленях. Одна из всех, Элизабет не замечала устрашающего вида животного. Ей казался естественным весь ход вещей. То и дело её лёгкая ручка опускалась на мощную шею собаки, лаская и подбадривая.

Старый дворецкий однажды заметил, что только за одно благое дело – приручение «кошмара Беллингтон-хауза» – девушку стоит держать в замке подольше. А, если милорд всё же решиться избавиться от Барбары, нужно подарить ей собаку в качестве выходного пособия.

– Почему он её удерживает? – не сумев сдержаться, выпалила Софи зло, раздувая крылья изящного носика.

Хинли сурово качнул седыми бакенбардами.

– Думаю, это не наше с вами дело. Хотя я слышал, – глаза старика хитренько блеснули, – что его светлость желает узнать существует ли в природе совершенство.

– Что это означает? – Софи шваркнула мокрую тряпку на оконное стекло.

Доббс, взваливший перину с кровати на свои могучие плечи, слегка задержался у дверей и ответил горничной:

– Софи, знаешь, в чём недостаток твоего хорошенького изображения?.. У тебя напрочь отсутствует соображение.

– Ах, вот как!! – девушка надвигалась на парня, воинственно размахивая грязной тряпкой. – Что же такого я не могу сообразить?

– Граф хочет знать так же прекрасно её лицо, как тело, – просто ответил лакей.

– Ждёт, когда сойдут синяки и царапины.… Ну, так я ей наставлю новых!

– Я же говорю: ты плохо соображаешь, – Доббс потопал по лестнице, и голос его зазвучал глухо. – Прежде, тебе придётся убить Аякса.

А предмет их обсуждения застрял в библиотеке. Элизабет перетирала пыльные фолианты, а, притомившись, опустилась на ковёр рядом с лежащим Аяксом и привалилась спиной к задней стенке массивного кресла. В руке у неё осталась книга и она, раскрыв, с удовольствием обнаружила, что перед ней стихи… знакомые ей и любимые ею.

Бет погрузилась в чтение и не заметила, как руки обмякли, а веки отяжелели. Она прикорнула к шее громадного своего охранника и заснула тихо, спокойно…

________________________________________________________________________

*** Леди Луиза согнулась над мясистыми стеблями кактуса почти с благоговением. Ещё вчера бутоны экзотического растения были похожи на закрытые продолговатые коробочки, а вот сегодня лепестки разомкнулись, превращая растение в скопление огромных остроконечных звёзд. Тёмно-бордовые лепестки были покрыты мягкими, довольно длинными волосками, как будто животное шерстью.

Луиза коснулась пушистой поверхности пальцами и пригнулась, втягивая аромат цветка тонкими ноздрями. Запах гниения, трупный запах наполнил её лёгкие. Леди отшатнулась и спрятала лицо в надушенный платочек.

«Вот и урок, – подумала она мрачно, – не всё так прекрасно, что великолепно снаружи».

Она покидала оранжерею с дурным расположением духа.

– Так обмануться, – шептала леди. – Прельститься внешним обаянием и не разглядеть чёрствости души…

Впрочем, теперь она менее всего вспоминала коварный цветок. Слова и мысли её были обращены к Александру Шербруку.

Красивое, мужественное лицо графа то и дело возникало перед глазами девушки, заставляя сжиматься сердце в щемящей боли. Ей казалось, что помолвка с Шербруком – дело решенное. Но это было раньше, а теперь она ни в чём не была уверена.

Прощались легко и даже небрежно. Обоим казалось, что разлука продлиться недолго…

Вот уже пошёл второй месяц, как Луиза не имеет известий от своего жениха. В сердце закралась тревога, и тёмные мысли наполнили душу. Вчера Луиза опустилась до того, что поделилась своими сомнениями с бабушкой. Старая леди, утопая сухим телом среди многочисленных подушек, призванных сохранить тепло увядшего организма, усмехнулась и сказала звонким голосом молодой девушки:

– Плюнь на него, дорогая. На Шербруках свет клином не сошёлся.

Луиза вздрогнула, её всегда пугал бабушкин голос, столь не соответствующий внешнему виду. Ах, она рада бы последовать беспечному совету старой интриганки.… Да только леди Сент-Джон упустила момент, когда способна была контролировать свои чувства.

Ах, Боже, Боже! Луиза Сент-Джон влюблена безумно, горячо, страстно и необузданно! Кто бы мог так подумать, глядя на правильные черты холёного лица, всегда спокойные, пронизанные благородной красотой, на которых даже улыбка – всего лишь отсвет совершенства.

– Миледи, к вам…

Голос дворецкого вывел Луизу из задумчивости. Вот только слуге не удалось выполнить свой долг до конца. Дверь за его спиной распахнулась весело, с треском, и сама посетительница вбежала резво, источая аромат молодости, здоровья и хорошего настроения.

– Дорогая, я так по вас соскучилась, – весело вскричала Кэтрин Шербрук, отпуская опешившего слугу взмахом маленькой ручки.

Появление младшей сестры Александра подстегнуло расшатавшиеся нервы, и Луиза неожиданно для себя всхлипнула. Крупные горошины слёз заструились по щекам обильно и смочили губы горько-солёным привкусом печали.

Кэт охнула:

– Что с тобой, Луиза?

Девушка, раздосадованная, молчала, смахивая ладонями предательскую влагу. Ах, как недостойно настоящей леди такое спонтанное проявление чувств.