Куколка

Беллингтон вознамерился определить это с точностью до грамма. На самой середине исследования пришла мысль, что нужно пригласить к себе в гости родственников – благо дело, недостатка в них не наблюдалось.

Великолепно! Он сейчас же напишет кузену. Пусть тот пожалует в Беллингтон-хауз со всем своим семейством. Может быть, тогда не будет так тоскливо в этих каменных стенах?

Чарлз, воодушевлённый, тут же взялся за перо. Рука скоро летала над бумагой, оставляя чёткие аккуратные строчки, когда графу почудилось, что воздух в спальне сделался холоднее, и запахло плесенью, сыростью и ещё, Бог знает чем, явно не жилым. Сквозняком охватило ноги. Чарлз поднялся и выглянул в коридор. На мгновение у него екнуло сердце: в конце тёмной галереи неверно дрожал язычок одинокого пламени, и белела чья-то фигура, почти невесомая, бесформенная в окружающем безмолвии.

Детские страхи всколыхнулись в душе Чарлза. Он вспомнил, как гувернантка пугала его живущим в подвале призраком. Бедная женщина хотела хоть чем-то привязать к месту непоседливого, неугомонного мальчика и немного в том преуспела: Чарли по вечерам становился сдержаннее в своих поступках.

Беллингтон отогнал детские воспоминания и, прихватив каминные щипцы, двинулся неслышно в сторону бледного фантома. Он даже почувствовал некоторое воодушевление, а кощунственная мысль, что перед ним тень дядюшки со свёрнутой набок шеей, заставила тихо засмеяться. Приблизившись, он понял, что перед ним явно живой человек, а не эфемерный дух.

Бесформенная масса передвигалась у изножья лестницы, ведущей в Круглую башню, в каком-то нелепом ритме. Она то поднималась вверх, то опускалась вниз.

Чарлз остановился совсем близко и принялся анализировать ситуацию.

Во-первых, он разгадал причину мистического холода и могильного аромата. Просто, человек, кто бы он ни был, открыл двери в пустующую половину здания. Осталось угадать, для чего он это сделал. Вот тут-то граф был в полной растерянности. Не мог же Хинли обладать телепатическими способностями, чтобы угадать решение хозяина о принятии гостей в ближайшее время.

«Старик обо всём догадался, – усмехнулся Чарлз саркастически, – и ночью взялся за уборку… Полный абсурд! Вернее было бы предположить, что это Софи или Мэри. Хинли с тряпкой – это тоже абсурд!».

Однако, мятущаяся туда-сюда фигура, не смотря на расплывчатость своих форм, не подходила под пропорции горничных. А вот по росту вполне могла оказаться старым дворецким.

– Чем это вы заняты? – спросил граф с проснувшемся в душе любопытством.

Балахон замер, а после несмело ответил:

– Должно быть, я запуталась.

Это ничего не сказало Чарлзу. Он решительно шагнул к женщине (теперь не было сомнений, что это женщина) и, ухватив край свисающего одеяния, который при близком осязании оказался бежевым атласным покрывалом, задрал кверху эту имитацию одежды. Взорам его предстали чудные ножки, поразившие его воображение значительно раньше. Беллингтон не отказал себе в удовольствии лишний раз оглядеть их и тут же неудержимо рассмеялся.

К босым ступням женщины были привязаны подушечки, небрежно разбросанные прежде по дивану в гостиной. Ленты, которыми были прихвачены новоиспечённые туфли, завязанные небрежно, перепутались, и обладательница экзотической обуви буквально оказалась стреноженной, как упрямая лошадь. Все эти лазанья по ступенькам были направлены на то, чтобы избавиться от оков.

Чарлз поднял глаза, утыкаясь взором в распухшее лунным диском лицо.

– Кружево на этих подушках стоит полугодового жалования хорошей горничной, – сказал он, усмехаясь, и решительно подхватил несостоявшийся призрак на руки.

Движение оказалось резким и грубым, потому как Элизабет постаралась отскочить в сторону. Напуганная внезапным появлением графа и его последующими действиями, она решила, что схлопочет сейчас оплеуху, совсем как от любезной тётушки.

Чарлз громко выругался, ощущая сопротивление гибкого тела, и тут же замер, услышав у самого своего бедра негромкий, но угрожающий рык.

Материализовавшись из темноты подобно истинному фантому, Аякс сверлил демоническим взглядом фигуру хозяина.

– Вижу, вы и защитником запаслись. Скажите ему, что у меня честные намерения, если не хотите остаться со спутанными ногами.

Бет опустила вниз ладошку и, найдя мощную голову Аякса, погладила его уши. Так они и прошествовали в спальню графа: Беллингтон со своей ношей, и ноша, прихватившая пса за загривок. ______________________________________________________________

*** – Любовь моя!!

Гаркнуло совсем близко, за спиною, и Варенька, почувствовав свободу от пут физических и духовных, шарахнулась на этот зов, мало чего соображая. Она упала на чью-то мощную грудь и вцепилась в чьи-то плечи с отчаяньем утопающего.

– Простите, я опоздал.

Её губы запечатались жарким поцелуем, а тело взмыло в воздух, подхваченное на руки. Через мгновение она была уже перед попом, возрадовавшимся и спорно взявшимся за дело.

Варвара Ильинична боялась пошевелиться и смотрела прямо перед собой. Уже в воздухе она поняла, что появившийся жених вовсе не Петенька. А теперь боялась утвердиться в своих догадках. Стояла, как первая в мире девственница, потупив очи и дрожа припухлыми губами. А в голове билась мысль, что всё неправильно. Нельзя заключать союз под давлением нелепых обстоятельств. Пусть задуманный ею брак с Лемахом тоже был затеян по необходимости, чтобы избежать… Отчего же хотелось ей скрыться? От нежданных чувств к английскому графу? Или же она испугалась быть отвергнутой иноземным красавцем, и решила скрыться в узах брачного союза?.. Как бы там ни было, на брак с Петенькой она шла твёрдо и осознанно. А то, что происходило сейчас, было нелепостью. Вот только не хватало смелости объявить об этом во всеуслышанье.

Тяжёлый перстень с горящим тёмным пламенем рубином болтался на её пальчике чересчур свободно и, теперь уже графиня сжала кулачок, чтобы, не дай Бог, не уронить это свидетельство безупречности своей репутации.

Все формальности были произведены, и свидетели раскланялись с новобрачными. Все были безукоризненно вежливы. Вот только взгляд, подаренный Вареньке, штабс-капитаном от дверей храма был мрачен особой мрачностью, за которой угадывался не только гнев, но и какая-то отчаянная решимость.

Варвара Ильинична быстро зажмурилась и отворотила личико навстречу подошедшему Калязину.

– Я немного растерян, – сказал Василий.

Простое, открытое лицо его вопреки словам, было решительно, взор вопрошал Вареньку к ответу.

Девушка заставила себя улыбнуться и взять супруга под руку; сил говорить у неё не было совсем.

– Как же Петенька?

– Господин Лемах обо всём осведомлен и ничего не имеет против, – сухо отчеканил Шербрук своим видом давая понять неуместность подобных разговоров.

– Что ж, остаётся только пожелать вам счастия, Варвара Ильинична.

Василий Семёнович поклонился и вышел, излишне громко чеканя шаг. Только никуда ему не деться было от новобрачных. Карета была господина Калязина. Не мог же он позволить даме трястись на лошади за спиной у мужа или, хуже того, возвращаться домой своими ножками. Поэтому Василий переминался у экипажа злой и растерянный. Шестым чувством он понимал, что оказался болваном во всей этой истории со свадьбой. Все что-то знали, что не было известно ему, Калязину. Даже вертопрах Заварзин имел вид умнее его, когда на месте жениха оказался Александр Шербрук. Домой он отправился на лошади графа, предоставив молодым карету.

Варенька чувствовала себя до ужаса неловко, а в замкнутом пространстве коляски едва не впала в панику.

– Действительно, Петя не имел ничего против? – спросила она вздрагивающим голоском.

– Я не имею привычки испрашивать позволения для своих поступков у кого бы то ни было, – сухо откликнулся супруг. Похоже было, что вопрос не пришелся ему по вкусу.

Варя моментально забыла про свой испуг, в голосе Шербрука ей почудилось небрежение. Захотелось спросить прямо: «Зачем вы это сделали?», но она боялась услышать в ответ слова, уже сказанные Заварзиным. Но и молчать, как будто всё в полном порядке, она не могла. Кое-что прояснить было необходимо прямо сейчас.

– Наша семья не признаёт разводов. Вы повенчаны со мной на всю жизнь. Может быть, в вашей стране иные порядки…

– Получить развод в Англии дело хлопотное. Нужно обладать изрядным хотением и целеустремлённостью, чтобы его добиться.

Опять этот сухой, сдержанный тон!

– Слыхала, у вас есть невеста? («Господи, что я такое говорю? Он теперь женат. Какая невеста?»).

– Да.

– Она красива?

– On la trouve belle comme le jour. (Её находят прекрасной как день) (фр.).

Ничего не оставалось делать, как задать тот самый вопрос, с которого и следовало бы начинать.

– Зачем вы это сделали? – тихо спросила Варя и зажмурилась на всякий случай, чтобы не дать слезам пролиться, ежели услышит то, чего так боится услышать.