Куколка

Марфа ткнула иноземного прислужника кулаком в бок безо всякого почтения: может быть язык жестов ему более близок?

Помогло.

Худосочный слуга двинулся к хозяину.

– С этого мне бы и начать, – упрекнула себя нянька за оторопь перед чужеродным созданием Господнем. – Мужик, он и в Англии – мужик.

– Милорд, – между тем лакей догнал графа. – Вас добивается какая-то, необъятных размеров… дама. – От полученного тумака в мужике развилась почтительность.

Глава 13

Бет испуганно дёрнулась, осознавая, что совершенно обнажена в руках постороннего мужчины. Она именно так и подумала: «постороннего». Выходило, «в руках мужчины» её смущало не столь сильно…. А, может быть, и не смущало вовсе?

– Стоит взглянуть на себя в зеркало, – холодно сказал граф, правильно расценив её судорожные трепетания, – чтобы понять: своим видом вы можете вызывать лишь сострадание.

Он был прав.

Элизабет понимала, что не может выглядеть полуденной розой после всех злоключений. Благо ещё, что от подступавшей было лихорадки чудесным образом не осталось и следа, даже голос был чистым, без малейших признаков недавнего хрипа. И всё же, девушка густо покраснела.

– Вы испытываете недостаток в слугах? – пролепетала она чуть слышно.

– Вовсе нет. (В голосе графа явно прозвучали нотки весёлой злости.) Думаю, их чересчур много. От этого изобилия они ничего не умеют делать. Вот – Софи, – он бросил взгляд на замершую в испуге горничную. – Гонять пыль по углам метёлкой – всё, что она способна совершить.

Бет вспомнила Абигайль; её полувоенную муштру – бессердечные методы преподавания «необходимых жизненных навыков», как тётка не раз говаривала, кривя в усмешке тонкие губы.

«Всему можно научиться, – хотела сказать девушка. – Быстро или долго, в зависимости от способностей… преподавателя». Вместо этого она пробормотала:

– Даже зайца можно научить курить табак…

Беллингтон взглянул непонимающе и даже пригнулся ниже, чтобы переспросить, но тут за его спиной возник Хинли.

– Преподобный Джон, ваша светлость.

Чарлз освободился от тела своей подопечной, осторожно опустив на кровать, и, набросив на Элизабет одеяло, сухо приказал:

– Узнай, что ему нужно.

Дворецкий быстро засеменил к двери.

– Вы обязаны немного поесть, – сказал граф, поглядывая с высоты своего роста на утонувшую в перине девушку. – Софи принесёт вам бульон и горячее молоко. Когда вы окрепнете, решим все остальные вопросы.

Элизабет поспешила выпутать рот из-под уголка одеяла и сказала уже в спину уходящему графу:

– Милорд, думаю, теперь я смогу сама заниматься своим туалетом.

Бог ты мой! Она снова сказала глупость… Беллингтон от двери смерил её холодным взглядом и надменно изогнул брови.

– Не сомневаюсь в этом. Что ж до меня, то разницу между хорошим и плохим тоном я понимать не разучился.

Эта усмешка и высокомерный тон задели душу Элизабет: она крепко стиснула зубы, чтобы не сказать лишнего. А слова так и рвались наружу.

– Сказали бы прямо: молчи, грязная оборванка, твоё дело – молчать.

Бормотала Бет тихо-тихо, почти про себя. Но Беллингтон всё равно что-то расслышал; лицо его сделалось заинтересованным, он сделал шаг к кровати.

– Милорд, – трескучий голос старого слуги заставил всех вздрогнуть. – Отец Джон приглашает вас в церковь. Он считает это необходимым.

Священник живо выскочил из-за спины дворецкого и мягкой скороговоркой закурлыкал, опасаясь, что не удастся высказаться до конца.

– Сегодня мы похоронили племянницу мистера Муркока. Было бы разумно показать арендаторам, что вы сострадаете случившемуся.

– Я предлагал ей остаться в замке и обсушиться, – Чарлз пожал плечами: разве виноват он, что у строптивой шлюхи нет мозгов?

Преподобный скорбно потупил очи.

– Она скончалась не от болезни.

– Что же случилось с продувной девчонкой?

– Несчастный случай. У мэтра Антаниони на полном ходу отскочило колесо. Почтенный господин и сам весь убился, а девушка не удержалась и свалилась в воду. Катастрофа произошла на мосту. Вытащить её не было никакой возможности.

– Вот так конфузия! – ахнула Элизабет, забывшись, совсем громко.

Она удивлялась оборотливости и изворотливости мерзкого тролля.

Убился!! Конечно, убился. Это Бет его прибила. Выходит, славно поработала. В душе запели птицы. Ещё слаще было бы услышать, что старикан отдал Богу душу. Ну, да что небеса гневить? Итак, славно!

– Это моя дальняя родственница, – счёл возможным ответить на заинтересованный взгляд отца Джона граф. – Приехала меня поздравить с обретённым наследством, да вот – занемогла.

Чарлз и сам не знал, для чего вдруг сочинил эту ложь. Ему не хотелось, чтобы святой отец лицезрел его находку. По крайней мере, до тех пор, пока граф сам во всём не разберётся.

А подумать есть о чём.

Дело в том, что Чарлз уже третий раз за разговор не смог понять своей подопечной. Не потому, что вдруг лишился слуха. Он перестал понимать девушку потому, что она перестала говорить на понятном ему языке. Её правильный английский сменился вдруг какой-то тарабарщиной, прежде Беллингтоном не слышанной.

____________________________________

*** Александр глянул на приближающуюся массу. Тело Марфы походило на перебродившую опару: оно мягко и весело колыхалось, вот только выражение лица было сердитым, почти свирепым.

– Где Варенька? – бухнула Марфа в лоб иноземцу и растопырила руки, ежели, вдруг, тому вздумается убежать.

– Варвара Ильинична?

Александр готов был услышать что угодно, только не это. Беспокойство вкралось в душу, и он решительно схватил няньку за пышный локоть.

– Отчего вы ищите госпожу Коржавину? Что случилось?

Беспокойство англичанина не могло быть искусственным, это Марфуша поняла сразу. Интерес к иноземцу враз иссяк, и баба рванулась прочь, бормоча при этом: