Лето придёт во сне. Запад

– Ты скучаешь по нему?

– Что? Нет! – Я приподняла голову с плеча Дэна, и его лицо в полумраке номера показалось мне несчастным. – Я немного скучала там, в Оазисе, когда он уехал, но это только потому, что у меня больше никого не было, даже Яринки. А теперь и думать о нём забыла.

Это было почти правдой. Правдой, потому что я действительно не думала о Ральфе последние недели, почти – потому что вчера он вдруг позвонил и напомнил о себе. Зачем? Зачем ему понадобилось вытащить меня на Запад и почему, чёрт возьми, это так греет мне душу?!

Я почувствовала себя предательницей. Дэн ничегошеньки не знает о звонке Доннела и нашем с ним разговоре, а я делаю вид, будто этого и не произошло! Зачем и кому нужны тайны между нами? Разве с этого нужно начинать отношения?

– Денис, он звонил мне, – сказала я, не давая себе времени на размышления. – Звонил – и сказал, что может забрать меня на Запад.

Я почувствовала, как Дэн поворачивает голову, чтобы посмотреть мне в глаза, и послушно подняла лицо навстречу. А потом, не дожидаясь расспросов, начала рассказывать о том, как хотела избавиться от компании Белёсого, уговорив Бранко занять его место, как пообещала сербу помочь связаться с Доннелом, как, получив новый телефон, он дозвонился до Оазиса, где по счастливому (или нет?) стечению обстоятельств на тот момент оказался Доннел…

Любимый внимательно выслушал меня и не спросил, почему я не рассказала ему всего раньше, за что я была немало благодарна. Вместо этого снова обмяк и сообщил в пространство:

– Всегда удивляло, как в жизни бывает всё одно к одному.

Я не поняла, что имел в виду, но на всякий случай поспешила заверить:

– Я просто не успела сказать, что не хочу больше ни на какой Запад. В следующий раз, если Ральф позвонит, обязательно скажу.

Но Дэн удивил меня.

– Нет, – сказал он. – Нельзя упускать такой шанс, оставь его на всякий случай.

– На случай чего? – не поняла я. – Ты же говорил, что бросил идею бежать на Запад? Что всё нужно менять здесь!

– Я – да. Но ты ещё можешь передумать. Если вдруг… какая-то опасность, будет очень кстати запасной аэродром. А этот твой Доннел – мужик влиятельный – он сможет помочь. Не стоит разбрасываться такими связями.

Внезапно мне стало очень обидно: я почти почувствовала себя преданной. Даже вырвала ладонь из руки Дэна.

– Он не мой Доннел! И мне не нужны никакие аэродромы! Я решила, что остаюсь здесь, с тобой. Что я теперь одна из вас, я Летняя! Ты же сам этого хотел, а теперь прогоняешь?!

Дэн резко перекатился на бок и притянул меня к себе, обхватил руками.

– Я не прогоняю тебя, Малявка! Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности, для меня это важнее всего, понимаешь? Если вдруг что-то пойдёт не так, если возникнет угроза, обещай мне, что сделаешь всё возможное для своего спасения, даже если ради этого придётся обратиться к твоему Доннелу!

– Он не мой! – Я попыталась вывернуться, но Дэн усилил хватку, приблизил лицо вплотную к моему.

– Обещай! Я не знаю, почему этот западный мерзавец не забывает о тебе, но, если от него будет зависеть твоё спасение, ты не должна отказываться!

Слегка напуганная его напором и силой, с которой обычно такой ласковый Дэн сжал меня, не давая шевельнуться, я не посмела возразить, но не удержалась от едкого замечания:

– Ты так легко готов отдать меня западному мерзавцу?

Вопреки моим ожиданиям, Дэн не смутился: напротив, мой вопрос словно помог ему принять окончательное решение. Он разжал руки, но не отодвинулся, твёрдо сказал:

– Да. Если это будет нужно для твоей безопасности, я лично отправлю тебя к нему! Ты очень дорога мне, но дорога не как собственность, а как родной человечек, как друг, как любимая девушка. Поэтому я готов потерять тебя ради того, чтобы защитить.

Мне снова стало стыдно. Во второй раз за ночь я подумала о Дэне гораздо хуже, чем он того заслуживал. Неужели Оазис навсегда наложил на меня свой отпечаток? Неужели я так и буду воспринимать себя с позиции вещи и ожидать от мужчин соответствующего отношения?

– Прости, – шепнула я, и Дэн погладил меня по щеке.

– Ты обещаешь то, о чём я попросил?

– Обещаю. Я обещаю не отказываться от помощи Ральфа, если мне будет грозить опасность. Но я скажу, что ему придётся забрать меня на Запад вместе с тобой. – Подумав, я добавила: – И с Яринкой.

Дэн усмехнулся:

– Тогда уж и с Яном, ведь Яринка без него никуда. А Ян не бросит Игу, значит, нас уже пятеро. Вагончики мы или нет?

– Шестеро, – поправила я. – Ведь Белёсый живым от нас не отстанет.

– Компания получается внушительная, Доннел будет неприятно удивлён, – заметил Дэн, и мы тихонько засмеялись, снова придвигаясь друг к другу.

Рано утром, когда все спустились на первый этаж, невыспавшиеся и хмурые, Дульсинея Тарасовна «обрадовала» нас, объявив, что завтрака не будет.

– В поезде пожрёте: там времени за глаза хватит. А сейчас уже пора двигать на вокзал, путь неблизкий.

– Пешком опять?! – ужаснулся Белёсый, и ехидная мамаша Михаила Юрьевича ласково пропела:

– Нет, конечно, голубь! Я лично вас отвезу, сейчас вот только в телегу впрягусь и поедем. Разумеется, пешком! Счастливые времена регулярного транспортного сообщения канули в лету, теперь автобусы в Красноярске ходят как захочут и куда захочут. Так что на остановке можете проторчать до вечера. Если бы кое-кто не потратил деньги на мобилы, можно было бы поймать машину, но это удовольствие дорогое: машины сейчас мало у кого имеются, тут вам не Москва.

Белёсый бросил на нашу компанию, сбившуюся в кучку у подножия лестницы, ненавидящий взгляд и, подхватив свой рюкзак, молча направился к выходу из гостиницы. Никто не последовал за ним: все смотрели на Игу. Ига единственный из нас спустился без вещей.

– Когда у тебя поезд до Абакана? – наконец нарушил неловкое молчание Дэн.

– На пару часов позже вашего. – Ига выглядел спокойным и расслабленным, беспечно улыбался. – Мне, наверно, даже завтрак перепадёт, да, бабушка?

Дульсинея Тарасовна приподняла седые брови, но про тамбовских волков на этот раз ничего не сказала и, шаркая тапочками по выцветшему линолеуму, побрела в глубь гостиничного коридора, больше не удостоив нас взглядом.

– Ну, двигайте уже. – Ига поднял ладони к плечам и сделал пальцами дурашливый жест «пока-пока!». – Лишние проводы – лишние слёзы. Увидимся в Москве!

Парни по очереди пожали ему руку, мы с Яринкой – обняли, причём тут Ига меня удивил: взял за плечи и, серьёзно заглянув в глаза, сказал:

– Ты уж постарайся, Дайка, уговори своих лесных жителей выйти из тайги. Нам сейчас люди ох как нужны!

Я растерянно кивнула и отступила назад, где меня тут же взял за руку Дэн. И мы покинули «Енисей», шагнув в серые сумерки холодного красноярского утра.

Поезд до Благовещенска разительно отличался от того, что привёз нас сюда. Это был длинный, вагонов двадцать, состав с помутневшими не то от пыли, не то от времени стёклами и облупившейся краской на железных боках. Он замер у первой платформы, словно затаившийся древний ящер.

– Ну и металлолом! – поразился Ян.

Это были первые его слова после нашего прощания с Игой, и Яринка, услышав голос любимого, заметно оживилась, завертела головой, как проснувшаяся птичка.

– А где проводники?

Проводников не было, двери вагонов оставались закрытыми, зато мы увидели толпу людей с чемоданами, собравшуюся впереди, у локомотива. И, пожав плечами, направились туда.

Как оказалось, билеты проверял сам начальник поезда, а контролировали это дело двое полицейских, стоявших за его спиной. Увидев их, шагавшие впереди Дэн и Ян невольно сбились с шага, но Белёсый прошипел уголком рта: