Фараон. Книга 1

– Кто ответственный за кухню? – елейным тоном поинтересовался я.

Вперёд охрана вытолкала как раз того, кто первым попался мне и предлагал свою помощь.

– В общем так, – я схватил его за ухо и, выкрутив, подтянул к себе, заставляя упасть на колени, – кухню полностью останавливаешь. Чистишь, драишь тут всё водой и золой так, чтобы блестело. Каждый кувшин, каждая сковорода, чтобы была чистой. Все люди, кто тут работают, чтобы сами были чистыми и руки мыли, перед тем как резать продукты или подавать блюда наверх. Время даю тебе ровно до обеда, как раз перед тем, как они начнут готовить. Ясно?

– Да, твоё величество! – испуганно лепетал он, пытаясь поклониться, хотя его ухо находилось у меня в руках.

– Иначе я покажу тебе, что такое гнев бога Монту, – я отпустил его, вытер руку о его одежду и похлопал по плечу, – время пошло.

Стремительнее пули он сорвался с места и бросился внутрь кухни, крича и дико вращая глазами. Не став досматривать это зрелище, я показал ошарашенным спутникам на выход.

– Что там было по плану у царя? – обратился я к ним, когда мы вышли наружу.

– Охота, – пролепетал Меримаат.

– Едем, – согласился я.

***

На седьмой день пребывания в Древнем Египте я понял, что в беззаботной жизни фараона есть много плюсов, хотя, конечно, минусы также имелись. Полнейший информационный голод и медленная неспешная местная жизнь были слишком непривычны для меня. Не было ни интернета, ни газет, вообще ничего, чем можно было утолить желание мозга получать информацию. Я никогда раньше не думал, что это так важно, ведь походы с полным цифровым детоксом обычно благотворно действовали на меня, тут же от осознания того, что это, возможно, не прекратится никогда, эта ситуация меня немного приводила в уныние.

В остальном, конечно, была полная свобода. За неделю я успел поделать всё, что обычно делал Тутмос III, и теперь просто ленился, лёжа под нагоняемым рабами опахалами ветерком и неспешно поедая виноград, смотрел за жизнью древнего города. Опасные занятия быстро надоели, например, та же охота, когда ты, стоя на постоянно прыгающей и желающей тебя сбросить на землю колеснице, пытаешься ещё в кого-то попасть из лука. По мне, это было таким себе развлечением, поэтому я его забросил вместе с простыми заездами с Меримаатом, выясняя, кто из нас лучший возница.

Еда тут хоть и была однообразна, но значительно лучше приготовлена, чем раньше, к тому же теперь вместо вина мне стали на блистающей девственной чистотой кухне делать соки из винограда, граната и яблок. Фреши из этих напитков мне нравились больше местной кислятины. Жизнь фараона бронзового века оказалась скучна и единообразна, чем, впрочем, вполне меня устраивала после бешеного ритма Москвы и прошлой жизни. Я ленился, а вокруг все суетились, чтобы моя лень была ещё более комфортной и приятной.

Единственное, что ещё меня немного напрягало, так это когда я поинтересовался у своих спутников, может, мне стоит поразбираться с обязанностями царя? Мгновенно побледневшие мужчины отвели меня в отдельную комнату и сказали, что царь Хатшепсут занимается всем этим сама, и обычно царя Менхеперра привлекали к каким-то государственным праздникам или делам только по её личному распоряжению.

– То есть парнишка как бы и не настоящий царь? – уточнил я у них, на что оба испугались и стали говорить, что это не так, правим мы с ней совместно, вон даже в календаре записаны вместе, правда, её имя стояло первым, и они стали ещё больше мямлить, когда я об этом упомянул.

Мне стало понятно, что до управления царством-государством меня, а точнее, Тутмоса III не допускают, поэтому моя жизнь и такая вольготная – всем занималась Хатшепсут. Об этой деятельной женщине, провозгласившей себя «супругой бога» и фараоном, мне много рассказывала в своё время Маша, поэтому сейчас я лишь нашёл подтверждение её словам.

Решив узнать более конкретно про сложившуюся ситуацию, а главное, на чьей стороне мои спутники, я вывез их на следующий день якобы на охоту и устроил форменный допрос, тыкая при этом в каждого наконечником медного копья, позаимствованного у охраны. Рассказали они не так чтобы много, но ничего из этого я всё равно не знал, а потому этот разговор был всё равно полезен. Оказалось, что, когда умер отец Тутмоса III, Тутмос II, никого больше мужского пола с правами на трон не было, поэтому маленького Тутмоса III провозгласили царём с регентом Хатшепсут, которая со временем стала всё больше забирать себе власть, ставя на все важные места в Египте и Нубии своих людей, пока в конце концов не провозгласила себя царём, опираясь на жречество и влиятельные семьи Египта. Самого же Тутмоса III она не прикончила только потому, что за него был визирь Усерамон, второй человек в государстве и по совместительству отец моего друга Меримаата, которого приставили присматривать за мной, чтобы второго царя ненароком не зарезали. А также воинские элиты, оставшиеся в Египте от деда Тутмоса I, обойти которые Хатшепсут не могла просто физически, иначе взбунтовалось бы всё воинское сословие. Большего они не знали, но уже этого было достаточно, чтобы понять, в какой гадюшник я попал.

«Нужно будет на всякий случай поимённо узнать своих врагов, а также друзей, – понял я, – а то мало ли как жизнь повернётся».

Закончив с допросом, я вернул копьё охраннику и показал обоим спутникам вставать с колен. Оба были, конечно, недовольны моим поведением, но кого это волновало. Могли и сами рассказать о ситуации, тогда мне бы не пришлось тыкать в них острым предметом.

Встав на колесницы, мы поехали обратно быстрее отряда сопровождения, вынужденного нас догонять на своих двоих, но едва показался город, как мы поняли, что в нём что-то происходит. Огромное количество народа стекалось внутрь, а также слышались звуки труб и арф, других музыкальных инструментов.

– В город кто-то приехал, – тут же сказал более опытный воспитатель, подъехав к нам на своей колеснице, – явно важный.

– Нам осталось узнать кто, – хмыкнул я, и мы направились по утоптанной дороге к воротам, а народ расходился по сторонам, завидев колесницы.

– Царь! – ахнул Бенермерут, когда увидел десятки колесниц, которые находились в городе. – Это её охрана.

– Видимо, новости о моём прибытии достигли её ушей, – понял я, – хотя странно, могла послать кого попроще, а не явиться сюда сама.

Бенермерут недоумённо на меня покосился.

– Бог Монту, для нас, людей, появление богов не такое частое событие, – осторожно сказал он, – поэтому неудивительно, что царь Хатшепсут, объявившая себя «супругой бога» и плотью от плоти Амона, обеспокоена вашим появлением.

– А-а-а, – понял я, – думаешь, заволновалась, что я составлю ей конкуренцию на троне?

Мужчина осторожно кивнул.

Мы же тем временем пробрались через огромное количество колесниц, повозок, носилок, в общем, целый огромный обоз из важных людей, слуг, рабов, сопровождавших Хатшепсут, что, впрочем, было и неудивительно. Завидев нас, внутрь бросились чиновники, и вскоре во двор вышел человек, облачённый в белоснежные одежды, с белой накидкой на голове и с золотым обручем. Вся его одежда была украшена камнями и золотыми цепочками, а на набедренной повязке впереди был какой-то шерстяной передник.

– Отец, – шепнул мне парень, стоявший рядом со мной.

Неторопливо и величественно, визирь, опираясь на золочёный посох, подошёл к нам. Оба моих спутника низко поклонились, я же привычно дерзко посмотрел прямо ему в глаза, бога нужно было отыгрывать максимально нагло – это я уже понял.

– Царь Хатшепсут хотела бы видеть того, кто называет себя богом Монту, – дипломатично сказал он, обращаясь только ко мне.

– Идём, – я пожал плечами, спустился с колесницы, и пошёл не позади него, а, ускорив шаг, плечом к плечу. Он это сразу отметил, но никак не прокомментировал, да и лицо его осталось спокойным. Так мы и прошли с ним в тот зал, где я обычно обедал, через сотню людей, которые ошарашенно смотрели на наше дефиле. Я тут никого не знал, а это значило, что прибыли они вместе с Хатшепсут.

Вскоре мы вошли в знакомое помещение, где уже успели убрать циновки и установить высокий трон, на котором восседала женщина лет за тридцать, судя по виду, одетая в мужской наряд, причём царский. Такой же, как был сейчас на мне. Все те же обязательные атрибуты власти: урей, намес, искусственная борода, – всё было на ней, что очень странно смотрелось на женщине. Вокруг неё стояло очень много пожилых людей с посохами и шкурами леопардов на плечах, обритые наголо, лишь с оставленным небольшим чубом из волос. В том числе и местный верховный жрец Птаха, которого я не видел с тех пор, как оттаскал его за ухо.

Мы с визирем подошли ближе, и он склонился перед царём, затем обогнул меня и, приблизившись к трону, встал от него справа. В зале наступила тишина, а мы с Хатшепсут скрестили взгляды. Она с виду миловидная, чуть полноватая, но, несомненно, поскольку сумела столько лет держать власть в своих руках среди мужчин, была сильной и неординарной личностью, поэтому и смотрела на меня пристально и даже чуть угрожающе. Я же с лёгкой улыбкой на лице смотрел прямо и открыто, словно мне нечего было переживать и бояться. Это она поняла и заговорила со мной первая.

– Это правда? Ты занял место нашего возлюбленного царя Менхеперра? – поинтересовалась она.

Меня её постановка вопроса смутила и напрягла, поэтому я ответил в противовес.

– Не знаю, что считать правдой, царь, это понятие очень субъективное, но я ничьё место не занимал. Я нахожусь на том месте, на каком повелел быть мой отец.

– И кто же он? – поинтересовалась она.

– Амон, – скромно сказал я, вызвав тем самым бурю возмущений и возгласов негодования позади её трона, особенно среди жрецов.

– Ты можешь это доказать? – она подняла одну бровь вверх.

Я рассмеялся в ответ на такую наивную проверку. Все в недоумении посмотрели на меня.

– А ты можешь доказать, что Он приходил в опочивальню к Яхмос? Отец такого, например, не помнит, – с улыбкой поинтересовался я в ответ. Делая намёк на то, что Хатшепсут сама объявила себя ребёнком от бога Амона, что тот якобы обрюхатил её мать, прикинувшись Тутмосом I.

В зале мгновенно повисла тишина, а лицо Хатшепсут перекосило от гнева. Из миловидного оно в мгновение ока превратилось в оскаленную маску волка. Визирь наклонился к ней, шепнул пару слов, и Хатшепсут взяла себя в руки, снова став внешне спокойной.

– Все вон, – сказала она.

Сначала кто-то не понял, кто-то не расслышал её, но, когда она повторила уже жёстче, зал мигом очистился, осталась только охрана, визирь и главные жрецы в количестве четырёх штук.

Усерамон сделал несколько шагов вперёд, подходя ближе ко мне.

– Давайте не будем конфликтовать сразу с момента знакомства, – встал он между нами, – это никому не принесёт пользы.

– Мне просто не очень нравится, когда человек оскорбляет меня, сомневаясь в моей божественной сути, – я пожал плечами, – наверно, нужно по возвращении в Дуат попросить Хапи пару лет не разливать Нил. Думаю, за пару хороших жертвоприношений он меня послушает.

Лица жрецов осунулись, поскольку не разлив Нила грозил голодом, а если это произойдёт в течение двух лет, то и вымиранием большей части населения.