Фараон. Книга 1

– Так, погоди, я что-то не понял, почему на дочери Хатшепсут был урей? Это ведь символ только царской власти? Какое право его имеет носить дочь царя?

– В нынешние времена всё возможно, – тихо ответил тот, – а кто будет много болтать, вы сами знаете, что будет.

– Хм, – я понял его недоговорку, Хатшепсут готовила свою дочь быть царём, как и она сама сейчас, именно поэтому моя покорность так её обрадовала. Ей, видимо, нужно было ещё несколько лет, чтобы окончательно сместить все старые элиты и оставить вокруг себя только лично преданных ей людей. Но, как я уже говорил, меня это нисколько не волновало.

Пока мы говорили с Бенермерутом и меня готовили к ужину, вернулись Меримаат с сестрой, выглядевшей крайне несчастно.

– Это бог Монту, а это моя сестра – Амонемхеб, – тихо, так, чтобы слышали мы одни, представил нас он.

– Ты любила Менхеперра? – спросил я её.

Та кивнула и заплакала, закрыв лицо руками.

– Если хочешь, мы будем друзьями, – предложил я ей, – можем какое-то время даже ещё повстречаться, пока я тебя не брошу на глазах у всех.

От моего предложения она зарыдала ещё сильнее и бросилась на выход, брат хмуро на меня посмотрел.

– Вы хотели пожениться, – сказал он.

– А-а-а, ну тогда да, неприятность вышла, – я пожал плечами, на что он стиснул зубы.

– Есть мы будем вместе с царём Хатшепсут? – поинтересовался я у Бенермерута.

– Да, ко мне уже заглядывал распорядитель двора, – кивнул тот, – царь просила вас сидеть рядом с ней сегодня.

– Хорошо, передай, что я буду.

Так получилось, что на ужине Хатшепсут блистала царскими регалиями, которые на себя надела, слева от неё находилась дочь с уреем на голове, а вот справа сидел я, хоть и вровень с ней, но без всех царских регалий. Это заметили все и сделали нужные выводы. Особенно печальными выглядели люди, стоявшие рядом с визирем, который им весь вечер что-то тихо рассказывал. Они часто переводили взгляды на меня, и они становились всё печальнее, чем больше он им рассказывал.

Пир продолжался пару часов, а поскольку мне это было неинтересно, я спросил у Хатшепсут, повернувшись к ней.

– Я устал, твоё величество, пожалуй, лучше отдохну.

– Да, мой возлюбленный царь, – во всеуслышание ответила она, – я закончу ужин за тебя.

Я склонил голову и в окружении охраны, а также молчаливых спутников удалился к себе и лёг спать пораньше.

***

28-й год; 14-й год, 14-й день второго месяца сезона шему

Отмеренные Хатшепсут дни до моего переезда протекли однообразно, она всячески всем показывала, что мы вместе, распрей между нами нет, но главная в нашем тандеме она, и это дошло до всех. Поэтому ко мне перестали заходить посетители, которых я всё равно не знал, и я продолжал лениться, наслаждаясь отдыхом и едой, которая здесь была на порядок лучше, чем в Мемфисе. Правда, песок периодически скрипел на зубах, и это раздражало, но, как я понял, здесь это было нормальной темой, к которой все привыкли.

С царевной Нефрурой, дочерью Хатшепсут, мы практически не пересекались, я только знал, что её обучают лучшие учителя, готовя к роли правителя, поэтому она постоянно была занята, правда, в вечер перед самым отбытием в собственное имение состоялась встреча, здорово всколыхнувшая мои спокойные будни. Дверь на мою половину открылась, и сначала внутрь вошли четыре слуги, затем толпа служанок и только после них незнакомая мне женщина примерного возраста Хатшепсут, которая при виде меня широко улыбнулась и раскинула руки, словно для объятий. Я непонимающе посмотрел на Бенермерута. Тот привычно спокойно ответил.

– Госпожа Исида, жена прошлого царя, носит титул мать царя.

Тут нужно отметить, что всех мне представляли, начиная с их многочисленных титулов, и именно тогда я узнал, что «сын царя», например, – это именно титул, а не степень родства, и таковой имели чаще всего номархи, либо вице-цари целых провинций, типа Нубии. Так что я привычно всю эту словесную шелуху опускал в знакомствах, обращаясь ко всем только по последним личным именам, чем многих приводил в изумление, но мне было всё равно, так что и тут я опять посчитал, что это очередной пышный титул, а неизвестная тётка отчего-то решила со мной пообниматься.

– Настоящая мама Менхеперра, – добавил он, видя, что я даже не пошевелился на месте.

Я тяжело вздохнул.

– Иди, не стой столбом, поговори с ней приватно, чтобы никто не слышал, – тыкнул я в него жестом.

– Менхеперра, сынок, что происходит? – женщина испуганно переводила взгляд с меня, на него.

Бенермерут отлип попой от стены и, тяжело вздохнув, подошёл ближе к Исиде, поклонился и взял её за локоть.

– Госпожа Исида, прошу вас, это тяжёлые сведения. Вам нужно будет присесть.

Через пару минут, как они ушли, из соседней комнаты раздались громкие рыдания, и они вернулись только спустя полчаса.

– Простите, – я развёл руками, поскольку горе женщины, конечно, меня задело, но не я был причиной этого переноса, так что особой вины за собой не чувствовал.

Исида всё никак не могла поверить в случившееся, только моё холодное и отстранённое поведение убедило её наконец, что её не разыгрывают и это всё не шутка.

– Присаживайтесь, госпожа, – я показал ей на место рядом с собой, – чем я могу помочь?

Она осторожно, словно к ядовитой змее, подсела, и на глазах снова показались слёзы.

– Царь вызвала меня из храма письмом, сказав, что я теперь воссоединюсь со своим любимым сыном в его поместье, – ответила она, – если бы я знала, что его нет, осталась бы просить богов вернуть мне его.

– Ну, Амон вряд ли бы тебя послушал, – задумчиво сказал я, – парнишка ему понравился, так что наверняка сидят сейчас, играют вместе в сенет и думать не думают о материнских чувствах.

Если таким образом я думал её успокоить, то ошибся, она, наоборот, расплакалась и, извинившись, вышла вместе со служанками прочь. Я услышал лишь тяжёлый вздох Бенермерута, снова слившегося со стеной. К сожалению, это была не последняя встреча за сегодня, ко мне вскоре прибыл Усерамон, с парнем примерно моих лет, но с живым взглядом, радостной улыбкой и целой кипой листов папируса в руках.

– Долгих лет царствования, твоё величество, – поздоровался он, поклонившись, его спутник сделал ровно то же.

– И тебе не хворать, – ответил я, не понимая, чего эти-то припёрлись.

– Рехмир, мой племянник, – показал он на парня рукой, – подающий огромные надежды юноша.

– И как это касается меня? – лениво поинтересовался я.

– Царь Хатшепсут отозвала его с поста градоначальника и верховного жреца в Гелиополе, – объяснил он, – и назначила управляющим твоего поместья, царь.

– Какой-то странный карьерный рост, – не понял я, – или он был предан тебе больше, чем ей?

Визирь косо посмотрел на меня, и стало понятно и без слов, что царица решила сделать ход конём и вместе со мной отправляла в ссылку всех, кто ей сильно мешал или отвлекал внимание.

– А-а-а, – понятливо протянул я, – хитрая баба хочет всех собрать в одном месте, чтобы было их легче контролировать. А кто нас охранять тогда будет?

– Отборная гвардия, – спокойно ответил визирь, – как было сказано в указе, «чтобы защитить возлюбленного брата своего царя от всяческих внешних угроз».