Фараон. Книга 1

– Конечно, твоё величество, – они все ей низко поклонились, – мы готовы принести жертвоприношение и провести ритуал.

Внезапно ближайшая к ним кошка повела носом, её шерсть встала дыбом, и она бросилась ко мне, став лизать ноги и тереться о сандалии мехом, явно учуяв запах валерьянки. Чем ближе я подходил к кошкам, тем больше из них чуяли опьяняющий запах, и вот уже через пять минут вокруг меня воцарилось безумие. Кошки дрались, сцеплялись друг с другом, только чтобы добраться и полизать мои ноги. Те же, кому это удалось сделать, валялись по траве и дрыгали ногами.

Хатшепсут, визирь, а также жрецы в полном непонимании смотрели на всю эту вакханалию.

– А ну пошли от меня, мешки блохастые, – я делал вид, что распинываю кошек, хотя на самом деле лишь слегка поддевал их носком сандалии, – да, видел я её недавно, видел вашу богиню. Отвалите от меня.

Мои слова слышали все, и глаза людей округлялись.

– Проклятые носители блох, ненавижу, – я подошёл вплотную к стоящим жрецам и царю, по-прежнему окружённый сотней кошек, – чуют твари присутствие во мне своей богини.

Рты жрецов открылись.

– Идём в храм, – Хатшепсут не стала им ничего объяснять, но я видел, как её взгляд стал растерянным.

Внутрь мы пошли ограниченным составом, поскольку Хатшепсут явно не хотела, чтобы наш разговор с богиней слышали многие люди. Жрецы выловили несколько кошек, стали их резать, проливая кровь на алтарь и лопоча странные слова-ритуалы, приносить бедных животных в жертву. Довольно странное, как по мне, выражение почтения к ней, но точно не мне об этом было судить. Через полчаса ритуалов все четверо стали валяться в ногах у стоящей у дальнего края храма огромной статуи кошки, искусно вырезанной из чёрного гранита, и мазать ей усы кровью невинно убиенных кошек. Мы все стояли молча, ожидая, но кошка была безмолвна, а жрецы, видимо, испугались говорить то, что якобы она им сказала. Вскоре верховный жрец вернулся к нам и низко поклонился Хатшепсут.

– К сожалению, богиня нема к нашим воззваниям, твоё величество.

– Это потому, что вы идиоты, – хмыкнул я и под всеобщими взглядами пошёл сам к статуе. Пнув ногой валяющегося под ногами одного из жрецов и подойдя ближе, я дал звучного щелбана по носу каменной статуе.

– Слышь, кошка драная, какого х..я ты меня сюда заху…а, – зло спросил я у статуи, – из-за тебя, ебан…я ху..а, я теперь не знаю, как отсюда выбраться.

Разумеется, я и не думал, что статуя будет мне отвечать, сделал это, чтобы шокировать всех, и мне это удалось, поскольку, когда я повернулся, все жрецы смотрели на меня выпученными глазами, увидев подобное святотатство.

– Ну, вот видите… – я начал говорить, как внезапно в храм дунул лёгкий ветерок, который пошевелил маленькие тарелочки на инструментах систр, которые тут были расставлены во множестве. Взметнувшаяся пыль с пола заставила меня расчихаться, а по всему пустому залу словно раскатился тихий смешок от зазвучавших металлических тарелочек инструментов.

Когда я закончил чихать и поднял взгляд, увидел, что все жрецы богини Бастет валялись, уткнувшись лицами в пол, рядом с ними лежали и другие жрецы, пришедшие с Хатшепсут. Она сама опустилась лишь на одно колено и смотрела на меня поражённым взглядом.

Я ругнулся, последний раз чихнув, и царь пришла в себя от этого звука.

– Оставите нас, все, – с угрозой произнесла она.

Жрецы, прибывшие с ней, явно были недовольны её решением, но спорить, естественно, не могли, а потому поднялись, силой подняли поражённых отчего-то простым потоком ветра жрецов Бастет и удалились ко входу, оставив нас одних с царём Хатшепсут.

– Я прошу простить меня, бог Монту, за свою неучтивость при нашей первой встрече, – сказала она, так и оставаясь стоять на одном колене.

– Поднимись, я уже говорил, мне чужды человеческие изъявления верности.

– Тем не менее ты не избегаешь их, – справедливо заметила она, вставая на ноги, оказываясь одного роста со мной.

– Я избегаю вмешиваться в ваши дела, это не мой мир.

– Вчера мы долго беседовали с визирем, – она прямо посмотрела на меня, – и то, что я увидела сегодня, только подтвердило его мысли. Ты ведёшь себя как бог, знаешь то, что недоступно простым людям, поэтому я признаю тебя выше себя.

– Погоди, – я поднял руки, – я этого не хочу! Пусть ты и слегка приукрасила своё происхождение, не будем отрицать того факта, что цари Египта произошли и любимы богами.

Тут я улыбнулся и пошевелил ладонью, что вызвало у неё недовольную гримасу, видимо, она сама поверила в свои собственные придумки об этом.

– Но я вижу, что люди довольным твоим правлением. Народ счастлив, в государстве всё хорошо, поэтому всё, что я хочу, – жить тихо и мирно, пока не вернётся настоящий хозяин этого тела.

Мои слова сильно удивили Хатшепсут, которая, видимо, думала, что я сейчас захвачу трон.

– И ты не хочешь заявить свои права на власть? Ты ведь бог! – изумилась она.

– Пусть я побуду здесь на земле, богом лени, – улыбнулся я, – предлагаю тебе договор. Ты даёшь мне имение, людей и золото, чтобы я жил в нём в спокойствии и достатке, а я не буду лезть к тебе или вообще как-то отсвечивать. Правь дальше, как правила, тем более что это у тебя вроде как хорошо получается.

Изумлению Хатшепсут не было предела, она явно думала торговаться со мной за то, чтобы остаться хотя бы соправителем, а тут я сам предложил ей свою самоизоляцию.

– Честно, в это трудно было бы поверить, будь ты человеком, – призналась она, протягивая мне руку, – но ты бог, и я согласна. Твоя жизнь в роскоши, в обмен на невмешательство.

Я пожал потную, мягкую ладонь и потряс её.

– Договорились!

– И, если это так, могу я у тебя попросить о ещё одной вещи? – спросила она.

– Слушаю, царь Хатшепсут, – склонил я голову.

На её лице тут же появилась лёгкая улыбка, она поняла мой жест принятия её как царя.

– Мы можем сказать всем остальным, что мой племянник Менхеперра сейчас вернулся из мира мёртвых и будет по-прежнему царствовать со мной вместе? – с надеждой спросила она.

– А-а-а, я, как бог, буду смущать людей, понимаю тебя, – согласился я с ней, – я не против, но тогда всех, кто много будет болтать обо мне, образумь сама. Я лично буду называть себя Менхеперра.

– Отлично, рада, что мы договорились, – улыбнулась она, – тогда разреши, я тебя при выходе обниму, будто мы снова воссоединились.

– Без проблем.

Мы подошли к выходу из храма, и только там она аккуратно опустила свою пухленькую руку мне на плечо и осторожно приобняла. Шагнув наружу, она радостно прокричала:

– Чудо! Случилось чудо! Боги услышали моё обращение к ним и вернули нам царя! Приветствуйте – Менхеперра вернулся из царства мёртвых!

Все тут же повалились на колени, кто-то особо впечатлительный заплакал, а мы так и обнявшись с ней, прошли на её корабль. Только оказавшись вне взгляда людей, сразу отошли друг от друга и понятливо улыбнулись.

– Я тогда вернусь чуть позже на корабль визиря, чтобы не смущать больше тебя, царь, своим присутствием, – обратился я к ней, – мои спутники отправятся в изоляцию со мной, чтобы много не болтали. С визирем поговори ты сама.

– Конечно, – махнула она рукой, явно очень сильно довольная нашей сделкой, – у тебя и так были земли, принадлежавшие тебе по праву, но по прибытии я выделю тебе лучший участок сразу в одном месте, чтобы ты ни в чём не знал недостатка.

– Благодарю тебя, царь, – склонил я голову и вышел. Чтобы вскоре перебраться на свой корабль.

Первым, кто меня увидел, был Меримаат, который, захлёбываясь от слёз радости, бросился обниматься.

– Друг! Ты вернулся! – тискал он меня, не совсем подобающе для царской персоны, поэтому я решил над ним пошутить.

– Друг! Я так соскучился! – я стиснул его своей хваткой, так что у него хрустнули рёбра. Он вскрикнул от боли, попытался выбраться, но не тут-то было. Я обнимал его, радовался, что снова его увидел. Правда, стоило ему посмотреть мне в глаза, как он тут же всё понял, мой взгляд не изменился, и он точно был не как у Тутмоса.

– Это ты?! Снова! – испугался он, отшатнувшись от меня.