«Перо зимородка» и прочие тайны

Бернстайн пожал плечами.

– И что же?

– А директор куда девался? Помнишь статью в газете? Показания-то давал он.

– Да мало ли куда девался… Отпуск взял. Приболел – писали ведь, что у него сердце слабое. А вся эта история вряд ли хорошо на него повлияла. Хоть и подделку сперли, а все равно – взлом, ограбление, полиция…

Мы взяли билеты, прошли по гулкому коридору мимо рядов рыцарских доспехов и встали на пороге главного зала. Вокруг расхаживали нарядные посетители, с видом знатоков обсуждая экспонаты, на которые в другое время они бы глянули только мельком. Если бы вообще тут оказались.

Дворец задумывался как Малый королевский – почему уж Семье он не приглянулся, неизвестно – и здесь по плану располагался Тронный зал. Вдоль стен в два ряда стояли витрины. В углу знамена всех земель Вогезии. Там же был и саркофаг, который обсуждался на предмет похищения. Выглядел он довольно внушительно.

На противоположной от входа стене висел портрет Карла-Леонарда в коронационном костюме, со скипетром и белой борзой, склонившей голову королю на колени. А под ним стояла витрина с «Пером зимородка».

Мы пошли между рядами пергаментов, кирпичей и древних ларцов.

– Как эта штука называется? – спросил Отто, глядя на один из сосудов. – Все время забываю…

– Перегородчатая эмаль.

– Да, точно, – он приостановился. – Момент… Задержимся.

– А раньше ты вроде не интересовался. Благотворное влияние музея…

– И сейчас не интересуюсь, уж извини. Есть карманное зеркало или пудреница?

Я вытащила зеркальце. Бернстайн раскрыл его и осторожно рассмотрел кого-то за спиной.

– Грабителей выглядываешь? – тихо спросила я. – Тоже хочешь прославиться?

– Грабители – вряд ли, но двое очень подозрительных типов, – ответил он, не отрывая взгляда от зеркала. – И мы, кажется, стали объектами их внимания… Что довольно странно.

Я сдвинула сумочку вперед. Отроду не припомню, чтобы в Историческом музее орудовали карманники – более нелепое место для них сложно представить – но в свете недавних событий, когда музей обзавелся кучей посетителей со всех концов страны…

Отто заметил этот жест:

– А, все забываю, что подозрительные типы для тебя и для меня – совершенно разные люди. Нет, это не воришки. Я бы даже сказал – наоборот.

– Полиция? – переспросила я. – В штатском?

Бернстайн неловко повел плечами – обычно это значило, что он в сильном недоумении или затруднении.

– Да вот не пойму. Вроде бы и да, и нет…

– Коллекционеры?

– Не похоже.

– Тогда просто интересующиеся. Вон их тут сколько.

– А то я обычных зевак по виду не определю. Нет, очень уж взгляд цепкий. А вон тот белобрысый тебя уже взглядом начал обыскивать…

Смысл его слов дошел не сразу. Как он сказал – «белобрысый»? Боже мой, неужели… Я еле удержалась, чтобы не обернуться – слишком явно бы это выглядело.

– Дай зеркало! Где ты их увидел?

Бернстайн украдкой глянул через плечо.

– Вон у тех знамен торчали. Нет, поздно – уже в соседний зал ушли.

– Ты их запомнил?

– Не слишком разглядывал, но при случае могу и узнать. А что такое-то? – с любопытством спросил он. – Неужели и ты на ножах с законниками? С каких это пор?

– Скажешь тоже…

– Может, рассчиталась с долгами, ограбив пару банков. Например, Общество коммерческого кредита, и…

– Почти так и было.

– Шучу!

– А я – нет, представь себе, – я жадно разглядывала посетителей. Но нет, ни одного знакомого лица. – Хватить стоять… Идем к скипетру, пока там пусто.

«Перо зимородка» покоилось под стеклом в опечатанной витрине из мореного дуба. На подставке лежала книга, излагавшая полную историю легендарной реликвии. В трех шагах стояла смотрительница зала, явно гордая своей ролью. Она сурово зыркала по сторонам, выглядывая охотников за историческими сокровищами.

Над витриной был укреплен щит с гербом династии – старинный символ, зимородок с ягодой шиповника в клюве. А в черном бархате лежало самое знаменитое птичье перо.

Золоченый жезл, по которому шли ряды огнистых сполохов – аметистов и топазов. Изумруд в навершии был сделан из граненого сине-зеленого стекла, довольно точно повторявшего оттенок легендарного камня, «головки зимородка». И еще одна у скипетра была особенность: ствол его был не прямым, как принято, а походил на ветку шиповника – с колючими отростками и бутонами.

«Перо зимородка» я видела и раньше, однако сейчас в нем будто что-то поменялось. Заиграло. Вся эта до крайности странная история не давала покоя, она оживила музейную копию, зажгла ее искрами той силы, которой было некогда наделено настоящее «Перо». Что думал Отто – не знаю, но, кажется, испытывал чувства такого же порядка…

Карл-Леонард снисходительно посматривал на праздную публику, что по мере сил пыталась приобщиться к королевским тайнам.

Отто прикидывался, что ему все равно, дурачился и говорил глупости. Предлагал натащить черепков от битой посуды, старых ухватов, прочего мусора и сдать это в Исторический музей – может, сойдет за древние реликвии. Главное, придумать легенды покрасочнее да поубедительнее, а уж это мы сумеем, вдвоем-то. Особенно я на такие дела мастер…

В шаге от нас остановился молодой человек – тоже полюбопытствовать насчет «Пера зимородка». Я глянула на посетителя… и тут же забыла про скипетр. Отто продолжал болтать что-то, но я не слушала, рассматривая незнакомца. Или все же знакомца?

Встречался он мне раньше? Нет, скорее всего, нет – я бы вряд ли забыла. И все же в его лице, чертах, даже самом выражении было что-то удивительно знакомое. Где и когда я могла его видеть… На учебе, на выставке? Может, на картине? Да, это вернее – лицо для портрета вполне подходящее.

Темноволосый, карие глаза, узкий подбородок. Невысокий, но хорошо сложен. Тонкие приятные черты. И какая-то легкая нервозность в лице – он дергал красиво очерченной бровью и хмурился.

Все это я заметила сразу, потом обратила внимание на трость. Незнакомец тяжело опирался на нее. В остальном же выглядел прекрасно – в темно-синем костюме, отлично сидевшем, с белым цветком в петлице.

Я смотрела и гадала, кто бы это мог быть. Историк? Да, пожалуй, историк, раз таким взглядом смотрел на «Перо зимородка». В то же время эта нервозность, какая-то общая тонкость наталкивали на мысль, что посетитель имел отношение к искусству. Художник, например. Или скульптор. А вдруг это и вовсе побочный сын короля? Явился взглянуть на реликвию, которая могла бы принадлежать ему…

Воображение уже развивало фантасмагорические идеи насчет возможного участия незаконного отпрыска в похищении скипетра, когда снова донеслась болтовня Бернстайна.

– …раз это Исторический музей, – не унимался Отто, – надо же его снабжать историями, не так ли? Какие-то олухи одну уже подбросили, почему мы без дела? Придумаем что-нибудь про чудо-скипетр. Как там он появился?