«Перо зимородка» и прочие тайны

– Конкуренты по расследованиям…

По улице ехала коляска. Поравнявшись с историком, она остановилась, а из-за угла наперерез ему вышел какой-то человек. Историк шарахнулся от него, но тут из коляски выпрыгнули и схватили его за плечо. Произошла короткая, но, судя по жестам, горячая перепалка – историку-художнику настойчиво предлагали ехать, он отказывался, но силы были неравны. Двое обступили его и попросту запихнули в экипаж.

– Ты это видел?!

Отто во все глаза смотрел на сцену. Собрался с мыслями он очень быстро. Все же был не робкого десятка и тот еще авантюрист.

– Так… Ты отправляйся в гостиницу, а я прослежу за экипажем, – и Бернстайн поскакал вниз по ступенькам. – Узнаю, куда повезли сумасшедшего, и сообщу в ближайший участок. Надеюсь – не пристукнут его по дороге… Ведь думал же с полицией не связываться, а вот поди ж ты!

– Я с тобой!

– Еще чего! Поедешь в гостиницу и нос на улицу не высовывай! Кто знает, что тут творится… Эй! Да, вы, сударь! Свободны?

– Ты мне не приказывай!

Перед нами остановилась городская двуколка с гербом извозчичьей службы. Бернстайн запрыгнул в нее, и, обругав меня на чем свет стоит, втащил за руку.

– Прямо по улице! – скомандовал он.

Коляска двинулась по городской мостовой.

– Быстрее, прошу вас, – поторапливала я, – теперь направо…

– Они уже смешались с другими экипажами! – крикнул Отто, тряся извозчика.

– Ничего подобного! Вон, серая в яблоках, двадцать седьмой номер!

– Не иначе ты влюбилась в книгоеда с первого взгляда! Вот женщины – даже в храме истории одни интрижки на уме! Да быстрее ж вы, повелитель лошади!

– Куда торопимся-то? – пробурчал извозчик.

– Дама за любовником следит, – отрезал Отто. Коляску подбросило, и он ударился лбом. – Поосторожнее!

– Так тебе и надо!

– А ты и рада! Эй, куда они делись?

– На Королевский ров свернули! Вон же!

Надо сказать, что Королевский ров, куда направлялась карета, вовсе не походил на задворки города, а улицы, что могли вывести к таким задворкам, оставались все дальше. Здесь был респектабельный район, где располагались гостиницы, конторы банков и приличные доходные дома…

Пока мы гадали, за что пострадала бедная жертва своей начитанности и догадливости, и что ждет несчастного, то на миг выпустили карету из вида. Меня прошиб холодный пот – потеряли! Но нет, вон он, двадцать седьмой экипаж и серая лошадь… У дверей барочного особнячка с зарослями можжевельника и барельефом лебедя над входом. Дом стоял в глубине улицы и не бросался в глаза.

– Неплохо, – заметил Отто, словно услышав мои мысли. – Вон куда нынче историков прячут… Стойте, сударь! Приехали! Вот, держите, – он выгреб мелочь из карманов и широким жестом вывалил ее извозчику на колени: – Без сдачи!

– Прибавить бы за скорость, – недовольно ответил тот.

– За что, простите?

– Да выходим уже! – я спрыгнула с подножки. Стянула перчатку и глянула на кольцо. Агат горел, как и положено. Что ж, за дело…

Бернстайн замялся у двери в понятном замешательстве. Подошел к окну.

– Ничего не видно, – сообщил он. – И что делать будем? Не стучаться же… Где тут ближайший участок? Ты беги, а я тут покараулю.

– Погоди! Давай проверим – может, не заперто, – я глубоко вздохнула, взялась за дверную ручку и потянула на себя. – Мало ли, забыли впопыхах…

– Не заперто? Сама-то в это веришь? – но он тут же осекся, когда дверь подалась. – Что за чудеса… А если нас там поджидают?

– Да кому мы сдались…

Месяца два назад я вот так же прокралась в чужой дом, и с того момента начались те еще приключения. Как бы в привычку не вошло… А насчет двери, – надеюсь, Бернстайн поверил, ибо давать поводы о чем-то догадываться не хотелось. Теперь, в моем-то нынешнем положении быть пойманной на взломе дверей мне совсем не с руки – даже если взлом имел место с помощью такой необычной отмычки, как фамильное кольцо Вандервельтов.

Мы тихо прошли в полутемную переднюю. Отто осторожно закрыл дверь.

Вроде бы никого. Тускло поблескивали перила и прутья, прижимавшие к ступеням ковер. А это еще что…

– Только попугая не хватало, – свирепо прошептал Бернстайн. – Надеюсь, хоть не говорящий!

На перекладине висело кольцо с белым попугаем. Он мирно дремал, но еще по Максимилиану я знала, что с птицами шутки бывают плохи. А ведь могли бы и на собаку нарваться…

Из-под неплотно закрытой двери слышались голоса: похоже, шел ожесточенный спор. Одно хорошо – если попугай и завопит, его попросту не услышат.

– Самое время звать полицию, – хрипло прошептал Отто, косясь на птицу.

– Погоди! Я уверена, что вот-вот все разрешится…

– В этом-то как раз не сомневаюсь. Вопрос в том, как именно разрешится…

Видимо, спорщики приблизились к двери – голоса зазвучали отчетливее, можно было разобрать отдельные слова, а потом и целые фразы. Из спора выбивался голос нашего ученого, и, странное дело, он будто ругал кого-то, совершенно не стесняясь. Значит, не в таком уж беззащитном положении находился…

– …прямо как бандиты с большой дороги! Это же просто позорище! А если бы кто-то из сослуживцев увидел?!

– Мне все равно, – прервал его голос, от звука которого я вздрогнула. Неужели показалось?

– А мне – нет, представь себе! – резко ответил любитель энциклопедий. – И что я такого натворил, скажи на милость? Я рассчитывал вернуться дня через три, и оставил врачу записку…

– «Скоро буду». И почерк такой, что с твоим не спутаешь. Ты был пьян?

– У меня болела рука, и было не до каллиграфии. И я не думал, что нахожусь там под арестом!

– Полагаю, у тебя есть объяснение, почему ты покинул Эрзиттен, – бесстрастно произнес тот же голос. Теперь уже ошибиться было невозможно. – И внимательно слушаю.

– Вот и слушай, – нервно отрезал историк. – Я в этой деревне скоро сойду с ума от скуки. Такое объяснение устроит?

– Ну и как в Историческом музее – весело?

– Повеселее, чем в этой глуши…