Медичийские звезды

– Денис, я с вами прощаюсь до понедельника. Жду вас, как всегда, к шестнадцати часам. А сейчас, – он посмотрел на обоих, Денис при этом встал, – разрешите откланяться.

Пожав руку одному и кивнув учтиво другому, Вульфиус поспешил на метро, ибо ехать домой ему было еще прилично времени.

– Жаль, что он ушел. А вы хотите услышать мои веские основания?

– Пожалуй, что… – Денис смешался.

С одной стороны, уже поздно, прохладно, завтра на работу. Да и что серьезного может рассказать неизвестный аптекарь, если над биографией и творчеством ученого работали такие мэтры? С другой, безапелляционность и уверенность в голосе Антона Семеновича вызывали любопытство. Вдруг и в самом деле ему что-то известно. Но почему сам не ищет? Страшно самому? Чужими руками хочет? Если бумаги реально существуют, и есть шанс их найти, это же фурор будет! Этакие заголовки в новостях: «Сенсация в мире науки! Учитель физики из Санкт-Петербурга обнаружил утраченные бумаги Галилео Галилея!» Чертики! – молнией пронеслось в голове.

– Пожалуй, что да, хочу.

Этот город всегда был пропитан духом авантюризма.

– Ну, что же. Тогда приготовьтесь услышать очень неожиданные для вас вещи. А вы в Риме бывали? – внезапно спросил аптекарь.

– Нет, не довелось еще, – с сожалением ответил Денис.

– Ну ничего, это не испортит впечатлений. Итак… В Риме есть район Trastevere. Там на piazza della Scala, 23 при монастыре кармелитов существует замечательная аптека – Santa Maria della Scala. Ее история восходит к тысяча пятьсот двадцать третьему году, и появилась она из обычного монастырского огорода. Спустя время огород превратился в роскошный сад, аптека стала самой известной в Риме – Папской – ее жаловал Ватикан. Произошло это, когда делами аптеки занималась некая Анна Стампи с братьями, и разыгрывались известные события, связанные с Галилео Галилеем. И вот, однажды, когда луч утреннего солнца пробился сквозь паутину веток и листьев, прикрывающих окно комнаты той самой Анны…

Обыск

Луч утреннего солнца пробился сквозь паутину веток и листьев, прикрывающих окно комнаты Анны, и, бесшумно соскользнув со стены на ее постель, коснулся нежной щеки пребывающей в томной неге хозяйки чудного сада и знаменитой аптеки. Находясь на вершине блаженства, она еще и еще раз вспоминала все нюансы прошедшего вечера и ночи, сделавшие ее бесконечно счастливой. Всеми клеточками тела и фибрами души она ощущала серьезные перемены, случившиеся с ней, да что там с ней, в целом мире.

Упоение воспоминаниями бурных событий, инициатором коих она сама и явилась, было прервано беспокойным шумом со двора. Тон голосов выдавал тревогу, а топот многих людей говорил о случившемся в монастыре кармелитов переполохе. Анна решила не обращать ни на что внимания и продолжать пребывать в сладостном блаженстве. За дверью раздались шаги и нарушили все планы. Тут же постучали.

– Кто там? – с леностью в голосе спросила Анна.

– Синьора Анна, прибыл прокурор инквизиции и с ним судьи, стражники и другие люди. Требуют вас, синьора.

– Инквизиция? – Анна мгновенно вскочила с кровати, накинув шелковую ткань. – Иду. Немедля спущусь.

– Спасибо, синьора Анна, – ответил юношеский голос, и, судя по шагам, обладатель оного спешно ретировался.

Анна начала торопливо одеваться. Мысли роились в голове, толкались, сбивая друг друга, натыкались одна на другую. Что же могло произойти? Почему вдруг прокурор инквизиции? С этим не шутят. Обычно, когда что-то нужно было срочно доставить Его Святейшеству из аптеки, приходил лекарь или иной посыльный. Но никогда из инквизиции.

Когда обращались кардиналы, они не созидали столько суеты вокруг своего визита. Что-то произошло. Но что именно? «Алхимия? Массимо? Визит Дионизио? Бумаги? Никого же не было. Странно, все очень странно». Тем временем она оделась и спустилась в сад, направившись к двери, что выводила на улицу.

У двери стояла большая группа людей. В красной сутане со стоячим воротником, застегнутой на множество мелких пуговиц, подпоясанной широким красным поясом, один конец которого опускался к земле, уперев руки в колени, на скамейке возле двери сидел прокурор инквизиции. Голову прокурора покрывала небольшая дзуккетто алого цвета. Рядом стояли трое мужчин с характерными стрижками в черных сутанах со спрятанными в широкие рукава ладонями. То были люди из канцелярии инквизиции – фискалы. Тут же перетаптывался с ноги на ногу настоятель, вид его выражал полную покорность и преданность. Анна быстрым шагом приблизилась к группе во главе с прокурором и увидела за открытой дверью на улице стражей из швейцарского корпуса. Там же ожидала большая карета с задернутыми плотной темной тканью окнами.

Подойдя к прокурору, Анна преклонила левое колено и, припав к протянутому перстню, спросила, не поднимая глаз:

– Ваше высокопреосвященство! Что побудило вас посетить нашу скромную аптеку лично?

Прокурор поднялся со скамейки и, чуть придерживая Анну под локти, помог ей выпрямиться.

– Синьора Анна! Как вы понимаете, мое личное присутствие здесь говорит о чрезвычайной важности и трудности сложившейся ситуации. Мы все попали в весьма щекотливое положение, – начал прокурор.

– Неужели одна скромная синьора может поставить в неловкое положение столько досточтимых мужчин? – попыталась было снять напряженность Анна.

– Синьора! Положение действительно серьезное и весьма непростое. Вы и ваша аптека, ваш сад слишком популярны в Риме. Все мы доверяем вам и с удовольствием пользуемся услугами аптеки. Мне бы очень хотелось, чтобы это доверие осталось на прежнем столь высоком уровне. И потому я прошу вас отказаться от всякого легкомыслия, тем более, что все мы знаем остроту вашего ума и умение серьезно вести дела.

– Да, ваше святейшество.

– Не льстите, это вам не к лицу. Вы знаете, как ко мне обращаться.

– Да, ваше высокопреосвященство, – отреагировала Анна, опустив глаза и чуть голову.

– Итак. Отныне я прошу вас, прежде чем что-либо произнести, очень тщательно, – это он проговорил с особым напором и поднятием указательного пальца вверх, – взвешивать каждое ваше слово.

Казалось, даже пчелы перестали жужжать, и птицы расселись по веткам, чтобы послушать, о чем же пойдет речь.

– Видите ли, синьора Анна, – начал речь прокурор, – у вас есть то, что вам не принадлежит, но то, что необходимо мне и его высокопреосвященству Беллармино.

Маска удивления покрыла лицо Анны.

– Да, синьора, именно так. Я полагаю, что вы стали невольным, а может, даже о том и не ведающим, соучастником очень нехорошего дела. Вас использовали. Если вы сами, добровольно, отдадите нам это, – тут прокурор повысил голос и развернулся в сторону присутствующих, – сегодняшнее событие станет совершенно незначимым для всех нас, и мы все, кто здесь находится, всё забудем.

При этих словах все склонили головы и перекрестились.

– Так, о чем же идет речь, ваше высокопреосвященство? – со всей искренностью недоумения и любопытства прервала тишину Анна.

Понимая щепетильность ситуации, инквизитор вновь повернулся к Анне, слегка наклонившись к ее голове, чтобы говорить как можно тише.

– Сегодня ночью вам были переданы бумаги. Очень важные для нас бумаги.

«Письма!» Анну пробила невидимая молния от макушки до пят. Все мышцы напряглись. Она почувствовала, как задрожали губы. Ворвался огромный рой мыслей, едва не приведя к головокружению. «Как? Как они узнали о письмах? Кто же мог донести? Они взяли Дионизио!» Пытки… Ломание пальцев… Крик от невообразимой боли… Губы вновь предательски дрогнули при мысли о боли, которую могли причинить ему, кого она практически боготворила. Голову сжало в висках, и Анне захотелось поднести к ним руки.

– Вы его пытали? – тихо спросила девушка, боясь услышать ответ.

– Кого? – совершенно спокойно произнес прокурор. – Нет, нам сами добровольно принесли три denunciations. Вас это удивляет?

– О нет, нисколько, – с облегчением ответила Анна.

«Значит, Дионизио не у них. Кто мог донести на нас?» Кто мог видеть их в столь поздний час в саду, да еще в ее подвале? Это нереально. Это уловка. Никаких бумаг никто не видел.

– Ваше высокопреосвященство, мне кажется, кто-то желает мне навредить, – уже более спокойным тоном произнесла Анна.

– У вас есть враги? – притворно удивился прокурор.

– Не всем нравится, что я успешно веду дела в аптеке, коей пользуется и Ватикан.

– О да, совершенно верно. Более того, ваше поведение порой вызывающе. Но сейчас у нас нет сомнений в достоверности полученных сведений. Вернемся к теме, – прокурор глубоко вздохнул. – Отдайте нам добровольно эти письма. И ваша репутация не пострадает.

– У меня нет никаких писем, ваше высокопреосвященство.

– Синьора, – по-прежнему терпеливо и монотонно говорил прокурор, – вы помните историю Адама, которого соблазнила вкусить яблоко запрета жена его Ева?

– Я кого-то соблазнила? – опять решила пошутить Анна.