Медичийские звезды

Анна перекрестилась. Оказавшись возле главной двери сада, она бросила взгляд на улицу и быстро осмотрела окружающих. Что-то было неправильным, неестественным, не вписывалось в обстановку. Она еще раз окинула взглядом пространство вокруг.

Странным выглядело лицо аптекаря Антонио. Оно не выражало ни страха, ни удивления, ни иной другой эмоции, соответствующей происходящему. Оно было спокойным и даже довольным. Он испытывал удовлетворение от того, как разворачиваются события. «Странно, – думала Анна. – Почему Антонио так спокоен? Он? Но зачем ему обвинять меня в колдовстве? Он же сам принимал участие в приготовлении новых лекарств, поиске нужных ингредиентов. Он искусно создает яды. Скорее его можно заподозрить в магии, а не меня. Может, он видел Массимо со странной обезьянкой? Нет. К тому времени из аптеки все ушли. Он не мог стоять на улице так долго. Да и никто не мог знать, зачем приходил Массимо. Мог бы обвинить в разврате, это понятно. Но в колдовстве?» За размышлениями она не заметила, как встретилась с аптекарем взглядом. Он слегка улыбался.

И тут ее осенило. Ну, да! Конечно же! Она вспомнила их милую беседу в лавке мясника Джованни. Как только Дионизио обмолвился, что обладает доказательствами письменного характера о правоте тосканского ученого, и что эти бумаги до поры до времени будут очень надежно спрятаны, синьор Антонио быстро удалился, странно сославшись на забывчивость. Все верно! У него же великолепная память, он наизусть диктует рецепты. А тут вдруг что-то позабыл. Сейчас Анна поняла, что это была уловка. Она вспомнила – после прибегал к ней соседский мальчишка Карло с сообщением, что синьор Антонио захворал и в аптеку к вечеру не придет. Почему же ее это все тогда не удивило? Что за беспечность проявила она? Значит, именно Антонио выследил Дионизио. Сомнений не было – весь лукаво-хищный вид Антонио демонстрировал полное и окончательное удовлетворение развитием событий.

Ее мысли прервал приказной тон прокурора:

– Пойдемте в аптеку, продолжим.

Анна открыла дверь, прошла в середину и встала. Вошел прокурор. За ним трое фискалов, Антонио и двое неизвестных. Возле дверей остались двое стражников-швейцарцев.

– Начинайте, – скомандовал прокурор и сел в большое, обтянутое черной кожей кресло, развернув его, чтобы видеть лицо Анны.

Фискалы приступили к неспешному осмотру стен, мебели, камина. Кто-то со звоном открыл склянку.

– Прошу вас, будьте осторожны. Неправильно смешанные ингредиенты могут привести к созданию яда. Не так ли, синьор Антонио? – Анна язвительно взглянула на аптекаря. Фискалы с напрягшимися лбами поспешили закрыть флаконы и склянки и с опаской поставить их на места. Антонио кивнул.

Прокурор оглядел аптеку, обратил взор к потолку и увидел подвешенное там чучело. Чтобы лучше разглядеть предмет любопытства, его высокопреосвященство поднялся с кресла. Не отрывая взора от чучела, он с большой осторожностью поднес к нему руку. Затем резко повернул голову в сторону Анны и спросил:

– Какое странное животное! Это, кажется, il caimano, что водятся в Америке, не так ли?

– Совершенно верно, ваше высокопреосвященство, – ответила Анна, стараясь всеми силами скрыть наплывавшее густой душной волной смятение. – Этот экземпляр доставили именно из Нового Света.

– Странная форма у этой особи. Не обращали внимания? – задумчиво рассуждал прокурор, проводя рукой вдоль, как бы поглаживая животному бок.

– Да, это самка. Ее поймали, когда она готовилась к кладке. Ее прямо так и привезли. Яйца были удалены уже здесь, – почему-то разговорилась хозяйка аптеки. Но ее рассказ вызвал, с одной стороны, профессиональное любопытство прокурора, с другой – некоторую брезгливость чистюли.

– Поистине преступно отнимать жизнь у божьей твари, если она такового не заслуживает, – многозначительно произнес прокурор.

Оставив чучело в покое, он медленно водрузился в кресло. Обыск в аптеке ничего не дал, и прокурору уже становилось скучно. Видимо, придется опираться только на доносы. А это не очень приятно, поскольку доносы, как правило, служили инструментом сведения счетов. Другое дело, когда есть доказательства вины. Тогда бедолаге деваться некуда, как только признать ее.

Прокурор встал, когда фискалы дали понять, что закончили, и направился к двери. Как только он поравнялся с Антонио, последний что-то шепнул кардиналу на ухо. Его высокопреосвященство покивал и вышел обратно в сад. Присутствующие также покинули разворошенную аптеку. Прокурор направился к воротам, как вдруг резко остановился и обратился к Анне:

– А что это за дверца? – и указал на небольшую дверь в задней стене аптеки.

– А там у нас подвал, – поспешил ответить синьор Антонио. Обращенные к прокурору ресницы Анны чуть дрогнули, и она едва шевельнула губами.

– Осмотреть и его, – приказал прокурор фискалам. – Синьора Анна, откройте, пожалуйста, дверь, проявите благоразумие.

Анна вытащила из-за пояса связку ключей, направляясь к двери, нашла нужный и открыла.

По узкой крутой лестнице все спустились вниз и оказались в той самой комнате, где прошедшей ночью Анна с огромным терпением, упорством и смелостью создала нужный ей эликсир. Комната была не столь просторной, как помещение аптеки, и разместиться в ней могли только его высокопреосвященство, Анна и два фискала. Антонио и остальные остались смотреть за происходящим снаружи. Фискалы, помня о возможной опасности получить ожог от порошка или покрыться коростой от яда, начали с большой неохотой перебирать склянки, реторты и ступки.

Прокурор осмотрелся и обратил внимание на ступку весьма внушительных размеров – целую ступу, с увесистым пестиком в ней. Он сделал пару шагов вперед, к шкафу из красного дерева, и внимательно рассмотрел предмет.

– Меня сделал голландский мастер Хендрик в тысяча шестьсот первом году, – медленно прочел прокурор надпись вдоль обода ступы. – Как любопытно, – не без интереса произнес он и внезапно метнул быстрый взгляд на Анну. – У вас в коллекции предметы со всего мира, я смотрю.

– Да, ваше высокопреосвященство. Аптекари обмениваются предметами.

– А знаниями? – неожиданно спросил прокурор.

– Знаниями в меньшей степени, в отличие от ученых мужей, – с сожалением ответила властительница этого обиталища.

В этот момент раздался звон битого фарфора. Прокурор резко повернулся. Из рук фискала выпала белая чашка.

– Ничего страшного, – поспешила успокоить Анна. – Это всего лишь горчичный порошок.

Оставив в покое ступу, прокурор медленно перемещался по комнате, насколько вообще было возможным передвигаться в его одеяниях. Через несколько шагов он оказался возле камина.

– А что камин теплый? – неожиданно спросил прокурор, круто развернувшись в сторону Анны. – Разве нынче ночи холодные?

Анна почувствовала, что губы предательски сжимаются, а руки слегка трясутся от нескрываемого волнения.

Возле камина на небольшом столике лежала толстая в черном кожаном переплете с золотыми украшениями книга. Как же так? Как так получилось, что она не убрала этот старинный фолиант? Первый раз за все пребывание здесь Анна что-то не убрала с глаз тех, кому это не предназначалось. Что же с ней такое произошло!

Кардинал осторожно перелистал несколько желтых, поеденных временем, да и не только им, полумертвых страниц. Он принялся медленно читать вслух:

– Tolle philosophica mercurius calore, donec vertatur rubrum leo. Латынь… Любопытно.

И кардинал углубился в чтение текста:

– Дигерируй этого красного льва на песчаной бане с кислым виноградным спиртом, выпари жидкость, и ртуть превратится в камедеобразное вещество, которое можно резать ножом. Положи его в обмазанную глиной реторту и не спеша дистиллируй. Собери отдельно жидкости различной природы, которые появятся при этом. Ты получишь безвкусную флегму, спирт и красные капли. Киммерийские тени покроют реторту своим темным покрывалом, и ты найдешь внутри нее истинного дракона, потому что он пожирает свой хвост. Возьми этого черного дракона, разотри на камне и прикоснись к нему раскаленным углем. Он загорится и, приняв вскоре великолепный лимонный цвет, вновь воспроизведет зеленого льва. Сделай так, чтобы он пожрал свой хвост, и снова дистиллируй продукт. Наконец, тщательно ректифицируй, и ты увидишь появление горючей воды и человеческой крови.

В помещении повисла остро звенящая натянутой струной тишина.

Когда Анну сопровождали гвардейцы швейцарского полка, братья-кармелиты стояли вдоль дорожки, истово крестились и сочувственно, с нескрываемым страхом смотрели то на Анну, то на прокурора, который уверенной походкой шел впереди хозяйки все еще великолепного сада. У ворот ждал Антонио. Приближаясь к воротам, Анна замедлила шаг. Проходя мимо аптекаря, она на мгновение остановилась и взглянула ему прямо в глаза:

– Зачем?!

В ту же крохотную секунду она увидела, как зрачки Антонио стали расширяться, и в них разверзлась преисподняя. Когда лицо аптекаря деформировалось в лик Предателя, Анна горестно-отчаянным шепотом чуть хрипло вымолвила:

– Будь ты проклят…

Антонио моргнул, и ад захлопнулся.

Ученые и учителя

На улице совсем стемнело. Час был поздний, и людей на аллее между Шестой и Седьмой линиями Васильевского острова осталось совсем мало, а те, кто по какой-либо причине оказались на улице, спешили в метро. На скамеечке недалеко от фонтана сидели двое мужчин.

– Тучи застилали ночное римское небо, и в воздухе становилось невыносимо душно. Все предвещало сильную ночную грозу, – договорил Антон Семенович и замолчал.

Денис сидел, не шелохнувшись, пребывая в полном недоумении. То, что он только что услышал из уст впервые увиденного им человека, походило, скорее, на какой-то литературный рассказ или эпизод из сценария фильма. Но поверить в реальность описанных событий было невозможно.

– Скажите, Антон Семенович, – выдержав паузу, все-таки спросил Денис, – это из вашей книги или из сценария?

– Ну что вы, право. Все мною рассказанное – полная правда.

– И скажите еще, что видели это своими глазами! – в голосе сквозило ехидство.