Оценить:
 Рейтинг: 0

Эх, хорошо в Стране Советской жить. От Сталина до Путина, от социализма до капитализма

Год написания книги
2020
<< 1 ... 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 >>
На страницу:
64 из 69
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Коммунистическая пропаганда всячески поднимала на щит этого, безусловно, талантливого военачальника. При этом всячески обходила молчанием его загадочную смерть во время операции. Вот какую версию выдвинул об этом в книге «Воспоминания бывшего секретаря Сталина» Борис Бажанов, который в 1923–1928 годы работал рядом с генсеком:

«Между тем Сталин вел себя по отношению к Фрунзе скорее загадочно. Я был свидетелем недовольства, которое он выражал в откровенных разговорах внутри тройки по поводу его назначения. А с Фрунзе он держал себя очень дружелюбно, никогда не критиковал его предложений. Что бы это могло значить?..

Загадка разъяснилась только в октябре 1925 года, когда Фрунзе, перенеся кризис язвы желудка (от которой он страдал еще от времени дореволюционных тюрем), вполне поправился. Сталин выразил чрезвычайную заботу об его здоровье. "Мы совершенно не следим за драгоценным здоровьем наших лучших работников". Политбюро чуть ли не силой заставило Фрунзе сделать операцию, чтобы избавиться от его язвы. К тому же врачи Фрунзе операцию опасной отнюдь не считали.

Я посмотрел иначе на все это, когда узнал, что операцию организует Каннер с врачом ЦК Погосянцем. Мои неясные опасения оказались вполне правильными. Во время операции хитроумно была применена как раз та анестезия, которой Фрунзе не мог вынести. Он умер на операционном столе, а его жена, убежденная в том, что его зарезали, покончила с собой. Общеизвестна "Повесть о непогашенной луне", которую написал по этому поводу Пильняк. Эта повесть ему стоила дорого.

Почему Сталин организовал это убийство Фрунзе? Только ли для того, чтобы заменить его своим человеком – Ворошиловым? Я этого не думаю: через год-два, придя к единоличной власти, Сталин мог без труда провести эту замену. Я думаю, что Сталин разделял мое ощущение, что Фрунзе видит для себя в будущем роль русского Бонапарта. Его он убрал сразу, а остальных из этой группы военных (Тухачевского и прочих) расстрелял в свое время».

Это лишь версия. Причём человека, сбежавшего из-под сталинской опеки. Однако слухи о причастности «вождя» к гибели сорокалетнего наркома, председателя Реввоенсовета на больничной койке распространялись вплоть до нашего времени. Этому способствовал и тот факт, что жена Софья Алексеевна, то есть уже вдова, покончила с собой.

В моей старой записной книжке сохранился телефон их дочери – Татьяны Михайловны. Как известно, после смерти родителей преемник Михаила Фрунзе на наркомовском посту Климент Ворошилов взял её и брата Тимура на воспитание. Лётчик Тимур геройски погиб на войне. Татьяна стала учёным, профессором, специалистом по органической химии. Когда мы собирались в путешествие, по местам, связанным с именем её отца, ей было всего-то сорок четыре года. Жила она на какой-то улице, названной в честь её отца (их в Москве несколько). Мои ученики хотели с ней встретиться. Но не получилось. Видимо, она не захотела ворошить тяжёлое прошлое. Да и что она могла рассказать об отце, если она видела его в последний раз, когда ей было только пять лет?! Лишь повторить известные пропагандистские сведения? А ворошить историю о причинах смерти родителей она себе никогда не позволяла. По крайней мере, мне неизвестны какие-либо её мнения об этом. Выжила в то опасное время, и на том спасибо…

В «текстильной столице» посетили мы и предприятие (как же без «трудового воспитания»?) – меланжевый комбинат. Школьники с интересом смотрели на производство. И с облегчением вздохнули, когда вышли из цеха. Грохот там стоял такой, что «трудовое воспитание», пожалуй, имело обратный эффект: в таком шумном производстве работать всю жизнь? Нет уж.

Из Иванова мы на поезде доехали до Волги, на берегу которой стоит город Кинешма. Это – довольно развитый индустриальный центр. Росту старинного городка помогла железная дорога. Местные купцы и промышленники были очень заинтересованы к её прокладке сюда. Здесь уже зарождалась промышленность, а железка дала новый толчок. И вот что интересно и что не афишировалось в советскую пору: все эти производства – кожевенное, чугунолитейное, химическое, текстильные и прочие – возникли не на средства казны, а на деньги предпринимателей! Разумеется, в советское время, когда частное предпринимательство было запрещено, всё строили за государственный счёт.

На знакомство с городом время не тратили. Посмотрели на памятник маршалу Василевскому. В то время, благодаря, лакировочным фильмам о войне с Германией, этот военачальник был широко известен в нашей стране. Памятника Фёдору Боборыкину руководителю народного ополчения, спасавшему единство Руси в «Смутное время» семнадцатого столетия, тогда, естественно, ещё не было, да и не могли его поставить: он же не «красный полководец», не большевик.

Продолжаю из Сашиного дневника, живые сиюминутные впечатления они порой ярче воспоминаний, к тому же показывают детали, о которых уже и не помнишь:

«Впервые увидели Волгу. Мы долго стояли у парапета. Волга здесь некрасивая: вся в бензиновых подтеках, серая, грязная. Но зато первый привал на Волге нам очень понравился. Все это место было изрезано множеством оврагов, спускавшихся к Волге. В оврагах были отличные малинники, которые мы и облазили».

Из Кинешмы двинулись в Плёс пёхом по правому берегу, потому что там видели лес. Не по кромке воды. Из-за притоков пришлось отдалиться от Волги.

И снова цитирую дневник:

«День 24. С утра уходить не хотелось. Первый раз купались в Волге. Потом я, Сережа Моисеев, Саша Меньшов, Игорь Румянцев добрали ту малину, которую не успели съесть вчера.

Вышли довольно поздно – часов в 6. Перешли через залив, образованный Волгой, по мосту, достойному описания. Мост этот в длину никак не меньше 700 метров, зато в ширину не более 1,5 м. Сбит очень плохо, из горбыля, над водой возвышается см на 40.

Надвигались сумерки, а мы еще шли по шоссе, и никакого леса не предвиделось, кроме как за Волгой.

Это была самая романтичная ночевка – в недостроенном доме. Когда вошли в деревню, было уже совсем темно и нас никто не видел, зато мы отлично разглядели какой-то странный, явно не жилой дом. Подошли ближе. Оказался недостроенный клуб. На сцене поужинали. А затем на мягких стружках легли спать».

В одном из переходов по лесу у нас произошла удивительная встреча. Идём напрямую через густые заросли и вышли прямо на пионерлагерь. «Кубинцы! Барбудос!» – встретили нас истошными криками дежурившие у входа пионерчики. Я и некоторые мои школяры в походе отрастили бороды. А бородатые сподвижники Фиделя Кастро, как и сам вождь кубинской революции, тогда были советскими национальными героями, самыми верными в мире нашими друзьями. Поэтому запропагандированные местные дети подумали, что к ним пожаловали «барбудос» (бородачи). О том, что современные соотечественники могут отрастить бороды, им и в голову не пришло. Ведь борода была практически под запретом. Она была как идеологический вызов: или напоминание о царском времени, или намёк на причастность к евреям-эмигрантам.

В Плёсе мы расположились лагерем на окраине и выше всех зданий.

Место изумительное! Исаак Левитан, побывав здесь, на несколько лет связал свою жизнь и творчество с этим уникальным волжским местом. Специалисты насчитывают до двухсот работ художника, навеянных здешними видами.

Волга тут зажата высокими берегами. Русло прямое. Будто – канал. Хорошо просматривается. Поэтому здесь и построили крепость ещё во времена борьбы с монголо-татарскими отрядами – для охраны границы Владимиро-Суздальского княжества. Если судить по первому упоминания в летописи, то Плёс на несколько лет старше Москвы.

По вечерам, сидя у костра, мы свысока следили, как внизу проплывают огоньки теплоходов. Необыкновенная картина. Да, длительным походом мы заслужили и эту картинку, и этот спокойный отдых у костра с гитарой и песнями.

Из дневника:

«Четыре дня жили, как дачники. Купались, ездили за Волгу за малиной, играли в карты на конфеты (конфеты покупались в плесском магазине). Кроме палаток использовали шалаш, построенный рыбаком чуть дальше лагеря… Чуть ниже нас, тоже в шалаше, жил Леша-рыбак. Он работал в Магаданской области.

Работал он 3 года без отпуска, а теперь получил сразу 5 месяцев. Был в доме отдыха на Кавказе, в плесском доме отдыха, а теперь живет в шалаше, ловит рыбу. Он часто приходит к нам. Днем играем с ним в карты, вечером, у костра, рассказывал про свою работу, про север, про людей, которые прокладывают там, в стране 50-градусных морозов и комаров-людоедов, новые линии электропередачи.

За 4 недели экспедиции мы настолько отвыкли от безделья, что и здесь старались найти какую-нибудь работу. Например, Юрка построил шалаш. Мы с Ленькой Чарным свалили здоровенную сосну, которую повалила буря, но сосна, падая, застряла в густых кронах своих сестер. Мы не только повалили её, но и распилили и отнесли в лагерь».

Однажды проснулись от гудков. Кто гудел, не видно. Вся узкая долина Волги закрыта туманом. Как там речники не устроили «дорожно-транспортное происшествие»?

Из Плёса на трёхпалубном теплоходе мы отправились в Ярославль. Саша в дневнике записал:

«Вечером 4-го дня у нас был прощальный ужин – кончилась лесная жизнь. Теперь нам предстояло жить только на пароходах и в Ярославле. Наш ужин состоял из огромного списка блюд, куда входила также и конская колбаса [говяжья или свиная колбаса была недосягаемым в провинции продуктом!]. Последний раз мы пели наши песни у костра.

По-моему, в час мы потушили костер и двинулись к пристани. Погрузились на противненький пароходик “Юрий Гагарин”».

Моей рукой в последние строки дневника внесена правка: «на современный теплоход “Космонавт Ю. Гагарин”». «Противненьким», как выразился Саша, он, видимо, назван потому, что мы плыли в каюте четвёртой категории. Где-то внизу, где было шумно от работающих двигателей, пахло отработанным топливом и какой-то застарелой затхлостью плохо убираемого помещения.

В старинном русском городе Ярославле нас более всего привлекли не монастыри, а набережная Волги. Очень эффектное место! Приятное для прогулок и созерцаний: широкая река, теплоходы, мост, просторная набережная… Тем более – в мой день рождения. Пусть и без спиртного.

Из Ярославля в Москву опять на теплоходе. Почему не на поезде? Не помню. Из-за экономии или, чтобы посмотреть весь водный путь до столицы? Любопытное с технической точки зрения, но нудное по затрате времени преодоление многочисленных шлюзов канала «Москва – Волга», построенного зеками. Северный речной порт. И вот: «Дорогая моя столица…»

Тридцать пять дней позади. За это время мы пешком одолели почти двести километров! И несколько сотен км – на поездах, автобусах и теплоходах. Спели десятки песен, рассказали сотни анекдотов, съели килограммы каш и супов из консервов, а также – местных ягод, натёрли мозоли на ногах и руках… Впечатлений и воспоминаний – на всю жизнь.

Не знаю, как мои юные спутники, а я ещё побывал в некоторых городах «Золотого кольца»: Суздали, Угличе, Ярославле, Плёсе. Эти среднерусские места «окольцевали» меня на всю жизнь. Благо, они теперь вполне доступны для машинного марш-броска…

По местам советских мифов

Ровно через год, летом 1965 года, я замахнулся на мой самый дальний, самый длительный и самый экзотичный школьный поход – по Крыму. Он продолжался пятьдесят дней! Почти все каникулы. Пешком мы одолели около двухсот километров. Причём некоторые километры – напрямую, без дорог и троп, пересекая урочища.

И чтобы хорошо физически подготовить группу, я весной организовал тренировочный поход по Подмосковью. На длительный срок мы могли пойти только в период майских праздников. Договорился с директором школы, что нас на несколько дней освободят от занятий до и после Первомая.

За восемь дней мы пешком преодолели почти полторы сотни километров по маршруту Дубосеково – Старая Руза – Петрищево – Верея – Боровск – Балабаново. Поход оказался тяжёлым, очень некомфортным. Этот весенний период в московском регионе всегда непредсказуем. И в те дни то дождь лил, то снег шёл и к ночи подмораживало. При этом сильный ветер. «Разверзлись хляби небесные». Под ногами – раскисшая почва. По глинистой дороге лучше не идти, забуксуешь. И по траве едва ли легче. В некоторых обводнённых низинках даже пришлось делать переправы: рубить осинки и наводить мостки.

Но зато это оказалось великолепной подготовкой к длительному походу по горам Крыма. Не только физической, но и моральной: мы преодолели! И не возникало нытья. И была взаимоподдержка.

Но был и другой урок от этого похода.

Начнём со старта. Дубосеково. Кто в те годы не знал про подвиг двадцати восьми панфиловцев у этого разъезда. Все погибли, но отбили атаку немецких танков! Книги, фильмы, статьи, воспоминания… Школьные сочинения на эту тему.

Никто из нас до этого здесь не бывал. Но я не помню, что говорил школьникам, сойдя с электрички. Да и что я мог сказать? Лишь повторить прописные истины: здесь наши герои до последнего сражались и т. д. и т. п. Думаю, что мы просто посмотрели на эти мирные места, и каждый сам воспроизвёл в своей голове картинку смертельного боя. Итоги подобного осмотра исторических мест я никогда не подводил и закрепляющих вопросов и сентенций не произносил. Не в моих это правилах было. Получил школьник информацию – ну и переваривай, делай сам свой вывод. А какой тогда могли сделать вывод? Героизм! И всё…

Кто бы из нас тогда мог подумать, что нас воспитывали на вымышленных фактах, что подвиг двадцати восьми панфиловцев – это выдумка ушлых корреспондентов, растиражированная советской пропагандой? Как заявил ровно три четверти века спустя директор Государственного архива РФ доктор исторических наук Сергей Мироненко, этот подвиг – один из мифов, насаждавшихся государством.

Я никогда в своей жизни особенно-то и не интересовался этим боем, не вдавался в подробности. Но у меня, ещё школьника, изначально возник естественный вопрос: откуда корреспондентам стали известны детали подвига, в том числе кто мог передать им слова политрука Клочкова «Россия велика, а отступать некуда – позади Москва», если, как сами же авторы публикаций в «Красной звезде» и «Комсомолке» утверждали, что все воины погибли?

А не было этих слов. Когда началась проверка военной прокуратурой «дела панфиловцев», корреспондент Кривицкий подтвердил, что это выдумка. И количество погибших взята с потолка. И их фамилии, переданные для присвоения им звания Героев, были взяты на авось (при этом кто-то остался жив, кто-то сдался в плен). И не было в те дни ни одного донесения ни от одного военачальника об этом героическом бое. И немецкие источники не сообщали, хотя якобы наши подбили огромное число их танков.

Генерал-полковник С. Штеменко в записке министру Вооружённых сил СССР Н. Булганину 28 августа 1948 года сообщает:

«Каких-либо оперативных документов и документов по линии политических органов, конкретно упоминающих о действительно имевшем место героическом подвиге и гибели 28 панфиловцев в районе разъезда Дубосеково, не найдено совершенно…»

И вывод прокуратуры (из архивных данных):
<< 1 ... 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 >>
На страницу:
64 из 69