Старая крепость

– Ага, есть такое, – соседи вон, пованивают, – кивнул на воронку я, – Но мы уже практически привыкли. Да, Отто?

– Угу, – промычал Рюдигер, не отпуская платок от лица, – почти не чувствуем.

Спустившись вниз, застали в подвалах привычную картину: кто-то спал, кто-то сидел, обессилено привалившись к стене. Из соседнего, санитарного, отсека, доносились стоны раненых. Пахло потом и бинтами. Ну, хоть здесь можно нормально дышать. Вывалив содержимое карманов, с аппетитом перекусили галетами и банкой сардин. Чёрт, как пить-то хочется! У меня оставалась треть фляги, Отто был пуст. Хоть Рюдигер и не просил воды, но пить в одно лицо на глазах у мучаемого жаждой товарища я не смог. На двоих пришлось по четыре глотка. Вот и всё. Дальше, – терпеть. После завтрака потянуло в сон, да и ночь, богатая на события, сказалась. Отбился моментом, едва растянувшись на жёсткой лавке.

Казалось, что только закрыл глаза, а уже будят: пора наверх, на пост. Подхватив плохо соображающего Рюдигера, потащил неожиданно тяжёлый пулемёт к лестнице. Мы ещё не успели подняться наверх, как в нос ударил знакомый сладковатый запах. Нет, к этому невозможно привыкнуть! Похоже, не я один такого мнения, – сзади раздалось «буэ» Рюдигера. Чёрт! Хорошо, что не на сапоги!

– Господи, Отто! Неужели нельзя было дотерпеть до верха?

– Я не специ…уэээ…

Достался же напарник! А ещё деревенский! Наверху нас поджидали Вилли со Студентом. Судя по их серо-землистым лицам, особой радости аромат разлагающихся тел камрадам также не приносил. А запашок-то здесь, наверху, был дай боже.

– Всё в норме?

– Да, прекрасно… Никакого движения… – Студент закашлялся.

– Осторожно, там на лестнице Отто метнул галет с сардинами, – не поскользнитесь! – напутствовал я торопящуюся вниз смену.

Рюдигер выполз наверх, прижимая платок к лицу. Честно говоря, меня тоже мутило, но я пока держался. Мда… Боеспособность нашего пулемётного расчёта стремительно падала.

По церкви перемещались такие же страдающие дозорные. Чёрт, когда же нас уже вытащат отсюда? Сколько тогда, в моей истории, здесь просидели немцы, – хоть убей не помню.

Что это? Музыка? Боже, неужели я спятил? Откуда здесь музыка? Смотрю на обладающего, как оказалось, хорошим слухом, Рюдигера. К сожалению, тот занят исключительно своим здоровьем и, стоя на коленях у стены, вызывает Ихтиандра. А ведь играет-то что-то смутно знакомое! Наконец, музыка прекратилась, и над притихшей крепостью раздался неестественно громкий голос. Вроде бы, говорят по-русски. Вслушиваюсь. Ба! Да это же призыв к сдаче! По ходу дела, немецкое командование подогнало динамики и излагает ультиматум осаждённому гарнизону! Сопротивление бессмысленно… Красная армия разбита… Во избежание новых жертв… О, да это ультиматум! Срок – полчаса. Слышно не очень хорошо, – установка работает где-то на Северном острове. Пошёл метроном. Сколько времени? Ага, полдень. Значит, через тридцать минут защитники должны выйти и сложить оружие. Что-то верится с трудом. Однако, стрельба затихает. Неужели сдаются? Жаль, не видно отсюда ничего…

Через полчаса крепость оживает, вновь начинается перестрелка. Особенно сильная, – на Северном. Похоже, ультиматум отклонён. Промучившись ещё полчаса, меняемся с Викингом. С облегчением спускаемся в подвалы. Там, конечно, тоже не сахар, но, по крайней мере, нет этого ужасного запаха. Радисты под руководством Рауша пытаются связаться с командованием, но связи нет. Судя по доносящимся обрывкам разговоров, – мешают стены подвала. Нужно нести рацию наверх. Чем там всё закончилось, – не знаю: отрубаюсь моментом.

Просыпаюсь, что удивительно, сам. Неужели выспался за два часа? Ого! Девять вечера! А как же пост? Щурясь от коптящего огня факелов, осматриваюсь. Так, Рюдигер спит, вон там храпит Викинг… Рауш по-прежнему у рации… Что происходит? Натыкаюсь на бодрствующего Вилли: он сидит у стены и, что-то тихонько насвистывая, чистит автомат. Подсаживаюсь рядом:

– Вилли, а что с постами? Сняли, что ли?

– Ага, Рауш приказал. Наверху находиться, – невозможно. Теперь там на лестнице сидит только один дозорный, – не отрываясь от своего занятия, отвечает Вилли.

– Как обстановка? Наверху и вообще?

– Нормально. Русским предлагают сдаться чуть ли не каждый час, потом артиллерийский обстрел. И так весь день.

– Сдаются?

– Откуда же я знаю? Может, и сдаются. Нам-то отсюда не видно.

– Кто сейчас наверху?

– Герхард.

– Студент?

– Ага, он самый.

– Что ещё новенького? Связь наладили?

– Связи нет, – качает головой Вилли, – Ах, да: раненый умер, тяжёлый. Из ваших, кажется.

– Грубер?

– Вроде, он. В живот который осколками, да при прорыве ему ещё досталось..

Иоганн… А я ведь и не заглянул к нему ни разу…

– Ещё Рауш отправил несколько человек на прорыв. Пока затишье и русским выставили очередной ультиматум. Сказать, что мы ещё живы и ждём. Прошли или нет, – не знаю. Остальным, – приказ: беречь силы и отдыхать.

– Ладно, спасибо, Вилли.

Картина прояснилась: мы по-прежнему сидим в церкви, только теперь уже в её подвалах. Да когда же нас освободят? Воды нет, провизия заканчивается… Сколько нам ещё тут сидеть? Подземелье давит, постоянно клонит в сон. Ладно, пользуясь случаем, – поспим. Утро вечера мудренее, как говорится.

В этот раз меня разбудил кирпич, больно ударивший по спине. Я вскочил: что происходит? Наше подземелье содрогалось как в лихорадке. Опять артобстрел? Смотрю на часы: начало седьмого. Утро или вечер? Скорее всего, утро, – не мог же я так долго спать! С потолка сыпется песок и обломки кирпичей. По ходу дела, крепость опять обстреливает артиллерия большой мощности. Солдаты повскакивали, жмутся поближе к выходу из подземелья: никому не охота быть погребённым под завалами. Мне кажется, что единственные спокойные люди в подвале сейчас, – это Викинг и Рауш. Взводный невозмутимо сидит у рации, положив руки на стол. Рядом, вздрагивая и тревожно глядя на потолок при каждом разрыве, суетятся радисты. Судя по всему, они по-прежнему пытаются выйти на связь с командованием. Викинг молча курит у стены, – как будто он не с нами и вообще автобуса ждёт. Рядом с ним неловко переминается с ноги на ногу Кройцер. Кивком приглашаю за собой Рюдигера и иду к Викингу.

– Привет, как спалось?

– Отлично, – выпуская вверх облачко дыма, отвечает Йенс.

– Давно артиллерия долбит?

– Минут десять.

– Как думаешь: пойдут наши в атаку на этот раз?

– Да кто же их знает? – с деланным безразличием пожимает плечами Викинг.

– Спасибо, приободрил.

– Обращайся, – всегда рад, – расплывается в улыбке пулемётчик.

– Что взводный говорит?

– Всё как обычно: сидим, ждём.

– Я так и думал.

Постепенно, напряжение в подвале спадает, и солдаты начинают возвращаться на свои места. Артобстрел наверху продолжается, но мы к нему постепенно привыкаем. К тому же, сотрясающие стены подвала разрывы происходят раз в пять – десять минут, – видимо, перезарядка у «Карлов» не быстрая. Где-то к исходу четвёртого часа артподготовки, Рауш не выдерживает:

– Рацию, – на хоры! Лерман, Кройцер, – в прикрытие! Росбах, – остаёшься за меня! Пошли!

Радисты, с вытянувшимися враз лицами, подскакивают и начинают суетливо отсоединять антенну и готовить свой ящик к переноске. Викинг с напарником уходят наверх, – на разведку. Пропустив нагруженного Кюхлера вперёд, Рауш замыкает группу. В подвале, с уходом взводного, стал нарастать гул голосов. Солдаты делились своими мнениями на тему, – удастся операция по установлению связи или нет? Не знаю как остальные, а мы с Отто были уверены, что всё получится. Буквально через двадцать минут, в подземелье возвратился повеселевший Рауш. Глядя на него, даже заядлый пессимист понял бы, что мероприятие удалось. Так оно и оказалось. Все обступили взводного, ожидая услышать новости.

– Итак, господа, нам удалось связаться с полком. Сегодня, после окончания артиллерийской подготовки, будет предпринята очередная атака с целью нашего деблокирования. По моей команде, – выходим наверх в готовности оказать огневую поддержку. Внизу остаются раненые и пленные под охраной отделения Шойнеманна. Вопросы? Вопросов нет. У нас есть примерно час. Готовимся к бою!

Радостно переговариваясь, мы ринулись надевать снаряжение, проверять оружие и боеприпасы. Подвал загудел как пчелиный улей.