На шипах

– Пьяный что ли? – Спросил у него Суббота?

– Нет. С чего ты взял. – Запротестовал он.

– Чую запах перегара.

– Я просто согрелся.

– Так на улице и так тепло. – Подметил я, указывая на трещащий в углу вентилятор.

– На душе холодно.

Со стоном дикого кабана Козлов плюхнулся на кушетку. Порылся в карманах и достал пачку сигарет.

– Будете? – Спросил он.

– Так нельзя. – Ответил Суббота.

– Теперь можно. – Козлов глубоко вздохнул, выпустив в воздух дух табачного джина.

– Ты чего пришел? Деньги принес что ли?

– Не совсем. Денег пока не будет.

– Как это? – Возмутился я. – Мы что, отряд матери Терезы или Пегас переименовался в «Тимур и его команда»? Ты обещал разобраться с этим вопросом.

– Обещал. Разберусь. Но свободных денег нет. Пока что! Адвокаты, суды, следствие. Все требует вложений. На нас решили сэкономить. Пока.

– И что? Никаких вариантов? – Спросил Суббота.

– Есть вариант. Идем за мной.

Мы вышли. За дверью стояла телега. Суббота присвистнул, выражая явный восторг. С открытым ртом я смотрел на стоящие на телеге ящики. Снизу доверху, почти под самый потолок выстроились они ровной стеной. Суббота вытащил из одного из них прозрачную бутылку, с изображенным на этикетке белым крылатым конем. Легким движением он раскупорил горлышко.

– Холодненькая. – Сказал Суббота, после нескольких глотков.

– Это ваша зарплата.

Козлов сделал паузу, пытаясь разглядеть нашу реакцию.

– Это шутка? – Возмутился я.

– Нет. Это единственная возможная альтернатива. – Ответил он.

– Расчет натурой. – Довольно весело пробурчал Суббота, продолжая налегать на бутылку. – А что. Мне нравится! Водка – это жидкий хлеб!

Я отчаянно схватился за голову. Альтернативный расчет, предлагаемый подвыпившим тренером, полностью обесценивал мой труд. Даже в самом страшном кошмаре сложно было представить такой поворот.В отличии от Субботы, литры запечатанной в стекло водки не представляли для меня какой-либо ценности.

– Это лучше чем ничего. – Напирал Козлов, видимо, решив, что нападение – лучшая защита.

– И что нам делать?

Я неподвижно стоял, наблюдая как Суббота, насвистывая песенку могучими руками заносил в комнату по три ящика за раз.

– Делайте с ней что хотите. – Продолжал упорствовать Козлов. – Теперь это ваша проблема. Пейте, смазывайте царапины. Продавайте, в конце концов. Ведь водка это товар, за которые многие готовы платить.

Я никогда не видел Субботу таким счастливым. И если многих жидкий расчет привел в бешенство, то для основного вратаря Пегаса одноименный напиток служил чем-то вроде волшебного эликсира. Суббота, после двух глотков был готов покорить Рим как настоящий Астерикс.

Водка согревала и снимала стресс, но совершенно не решала моих проблем. Да и не только моих, многие ребята, во главе с Кривоножко все сильнее приближались к бунту. И даже мне становилось понятно, что дни Томаса Майера сочтены. Как бы обидно не было, но команда продолжала сливать тренера. А нам оставалось держаться на плаву, вне зависимости от сил наступившего шторма.

Будучи высокомерным засранцем, Кривоножко решительно проявлял профессионализм. Он никогда не опаздывал на тренировки и всегда выкладывался на них. В отличии от Чичи, с которым их связывала тесная дружба, Вячеслав не таскался по ночным клубам, воздерживаясь от загулов, пьянок и романтических отвлечений. Он сконцентрировался на игре, с целью вернуться на большие арены в статусе суперзвезды. Для этого приходилось пахать и он исправно делал это до недавнего времени.

Распиханная по всем возможным сусекам водка, замещающая собой зарплату существенно ударила по дисциплине. Некогда цельная команда стала как никогда близка к бунту, обозленная на руководство и беспомощный тренерский штаб, не способный их защитить в кризисное время.

Кривоножко и Чича постоянно нарушали дисциплину. Они приходили на тренировки с большим опозданием, опухшие и помятые, разящие адской смесью перегара и женских духов. И, если Чича обаятельно извинялся, пытаясь все перевести в шутку, то Кривоножко не изменял себе. Он смотрел на всех с высока, указывая, что даже в этой ситуации виноваты все, но только не он. Разумеется, что такое отношение настраивало таймер предстоящего взрыва. Никому не нравилось происходящее и внутри каждого из нас зрело невероятное напряжение, которое, рано или поздно даст о себе знать.

Прохладное утро. Раса еще не сошла с газона, сохраняя бодрую свежесть.Тренировка в самом разгаре. Опоздавший на полчаса Кривоножко распушил павлиний хвост, указывая нам, общипанным курицам, свое место. В одном из эпизодов он сцепляется с Руфусом. Африканец, как аллигатор из реки Нигер, неожиданно выскакивал в нужный момент и вгрызался в мяч мертвой хваткой. Уверенно накручивающий оппонентов Кривоножко уже трижды напоролся на темного стражника и беспомощно терял мяч. От бессилья он махнул локтем в сторону и разбил Руфусу нос. Из широких ноздрей хлынула кровь. Назревала драка, но своевременный свисток судьи остановил бесчинство. Теперь они играют вместе. Руфус прорывается по флангу, Кривоножко просит мяч, но передачи не следует. Спустя минуту ситуация повторяется. Кривоножко открыт, ему можно отдать мяч, чтобы продолжить атаку, но Руфус предпочитает сделать пас Суворову.

–Обезьяна! – Опрометчиво кричит Кривоножко. Руфус кидается на обидчика. Они кубарем катятся по земле.Белые зубы Руфуса готовы сомкнуться на шее, как пасть аллигатора. Да, порой, наши тренировки походили на бойцовский клуб, где только с помощью драки удавалось выпустить пар. С трудом расцепив двух бойцов, тренеры выпроводили обоих.

Однако никакая драка не могла спасти от безденежья. Свалившиеся проблемы неизменно загоняли нас в дальний угол черной комнаты, оставляя наедине с пустотой и набитыми до отказа ящиками водки. Так бы мы и дальше гнили в плену собственных страхов, если бы не предприимчивый Чича. Он никогда не унывал. Даже в безвыходных ситуациях, когда казалось, что весь мир обернулся против тебя он находил повод для улыбки и заставлял улыбаться каждого. Пока мы тихо ненавидели друг друга, просиживая на базе в ожидании чуда, он продолжал шастать по барам. Ночные развлечения не являлись единственной целью, за последние дни он успел найти точки сбыта, куда мы могли бы за пару недель свести скопленную по сусекам продукцию, получив достойный навар. Да, ему пришлось демпинговать, существенно скидывая стандартную цену, но даже с этим, на выходе мы получали живые деньги.

Схема была простой. Днем мы проводили матчи или готовились к ним. А по ночам, по двое, согласно утвержденному графику, вступали на дежурство. Все как со стиральными машинками, только еще интереснее. Каждую ночь клубный автобус наполнялся ящиками спиртного, которое развозилось по восьми ночным клубам города. Водитель тоже был в доле и за небольшую доплату с охотой вступил в наш авантюрный синдикат.

Чича стал настоящим спасителем. На наших глазах он превратился из балагура-затейника в бутлегера времен сухого закона. С сигарой в зубах и модной твидовой шляпе он увлеченно заправлял продажами, как какой-нибудь Аль Капоне. Пикантность происходящего подкреплялась еще и тем, что ночные вылазки осуществлялись в секрете от высшего руководства. Из тренерского штаба о нашем бутлегерстве знал разве что Козлов, да и тот, по этическим причинам закрывал на это глаза. Майер, Тихон и прочие оставались в неведении. С другой стороны, было бы наивно полагать, что мы еще можем делать с их водкой. Не жрать же ее ведрами?

Я наравне со всеми занимался ночными делами, загружая и выгружая ящики со спиртным в подсобки ночных клубов. Работа была не пыльной и привычной, ведь этим же я занимался в Щепкино каких-то полгода назад.

На этот раз водитель не смог. Измотанный жестким графиком он отдал ключи от автобуса. Аккуратно, не торопясь я жал педали и крутил широкую баранку огромной машины. Несмотря на сложность в управлении я легко справился с ним и, гремя посудой, развозил товар от точки к точке. Суббота, совмещая приятное с полезным, поцеживал одну из бутылок, дабы снять напряжение после тяжелого тренировочного дня. К трем часам ночи работа была окончена. Мы, уставшие но довольные, с набитыми деньгами карманами, возвращались обратно. Жизнь добытчиков непроста. Уже завтра мы распределим все по честному с остальными, а сейчас главное не уснуть.

До спортивной базы оставалось около часа езды. Глаза слипались. Лобовое стекло влажной пеленой отражало на себе похмельное дыхание Субботы. Он, свернувшись клубочком, лежал на сиденьях, издавая сдавленный храп. Нога давила педаль. Автобус продолжал движение. Сон забирал меня все сильнее. Ресницы сплетались узлами, отправляя в глубокий сон, в то время, как автобус продолжал движение. Я провалился в сон, автобус завилял змеей по узкой, покрытом мраком, дороге. Так бы и врезались, если бы я не почувствовал лбом острое ребро руля,вернувшее меня к чувствам. Стало понятно, что нужно передохнуть. Остановившись на первой же обочине, я захрапел в унисон с Субботой.

Топот дюжины ног пробудил меня ото сна. Люди в масках работали быстро и жестко. Резиновая дубинка дважды коснулась ног, оставляя тупую боль. С закрученными за спиной руками нас вышвырнули из автобуса. И лишь поняв, кто мы, громко рассмеялись.

С бутлегерством пришлось завязать. Наши конспирологические схемы работали до той поры, пока я не проиграл битву сну. Пришедший утром на базу отец Тихон забил во все колокола, когда увидел пропажу автобуса. И это был не утренний молебен. Он всерьез переполошил всех, вплоть до семьи Сафоновых. Освященный им автобус куда-то исчез. Как оказалось, люди в масках активно работали не только в офисах Сафоновых, но и на прилегающих дорогах. Чтобы нас найти понадобилось не больше десяти минут, но память об этом событии живет со мной по сей день.

Глава 16. Холодное дыхание смерти

За месяц-полтора, кресло под Томасом Майером окончательно расшаталось. Отец Тихон и Кривоножко, словно в тандеме, делали все, чтобы дать ему пинка. Июнь подходил к концу. Сафоновых продолжало мурыжить следствие. Проблемы с выплатами никуда не делись. Пегас бесславно терял очки, а вместе с ними честь и преданность болельщиков.

Из непобедимого лидера Пегас превратился в скучного середняка, игра которого колыбелью вводила в сон даже самого преданного зрителя. И даже мы потеряли веру в себя.

Следствие над Сафоновыми продолжалось, но были ли они замешаны в убийстве или нет, никто наверняка не знал. Тучи над головой президента медленно рассеивались. Мера пресечения в виде домашнего ареста сменилась подпиской о невыезде. Адвокаты семьи настаивали, что Сафоновы не убийцы, а следующие жертвы злоумышленников и эта теория была похожа на правду. Выпущенный из заточений собственной квартиры, Алексей Александрович направился прямиком на спортивную базу, чтобы отвлечься от невзгод и уделить внимание команде, которую срочно нужно спасать.

Президент приехал в кортеже из трех машин.В сопровождении отца Тихона шнырял по коридорам, сердечно пожимая руки попавшимся игрокам. Всем своим видом он демонстрировал, что все будет в порядке. Но старания оказались напрасны. Мы чувствовали обреченность, спасти от которой могла только победа. Чтобы ее добиться, нужно нечто большее, чем бодрая улыбка.

До матча со смоленским Витязем оставался всего один день. С обреченными лицами сновали мы из стороны в сторону в ожидании предстоящей игры, и даже родные стены не являлись той опорой, благодаря которой Пегас мог бы выйти из сумрака череды поражений. Команда нуждалась в встряске.

Предматчевое чаепитие из настоящего самовара с молебнами и казацкими песнями не особо поднимало дух. Я хотел побеждать, но не знал, как можно это сделать с гниющей изнутри командой. Как можно добиться успеха, играя бок о бок с предателями, которые специально транжирят свои моменты и подставляют всех нас. Как можно всерьез рассчитывать на победу, когда тренер не может совладать с протестом и убрать ненужных игроков? На что можно рассчитывать, когда тебе не платят деньги, а президент вместо того, что бы решать проблемы, заставляет уповать на молитвы и бога?