Княжич в неволе. Книга 3

Его перекрывает писклявый стон: полуголый человечек с дудочкой сидит над плетёной корзиной. Из-под крышки торчит змеиная голова, и – о, чудо! – тварь послушно внимает звукам дудки.

Людей становилось всё больше.

На клетки с пленниками озирались, но взгляд не задерживали. Поди, этаких бедолаг в стольный град каждодневно привозят десятками, а то и сотнями!

Потому и дорогу уступать никто не желал.

Надсмотрщики орали и хлестали плётками, но повозки еле двигались в живом море.

На небольшой площади они и вовсе остановились.

Толпа, собравшаяся здесь, восторженно вопила, устремив взоры к деревянному помосту в окружении чадящих пламенников.

Там прохаживался горбун в черно-красном плаще и шутовском колпаке с бубенчиками.

«Скоморох», – догадался княжич.

Его поразили необычно большие, раскосые, а самое странное – неподвижные глаза шута. А ещё оскаленная улыбка до ушей. В отблесках огня она казалась зловещей.

Горбун взмахнул рукой. Из-за его спины выскочили двое парней в пёстрых шугайках[10 - короткополая кофта с рукавами] и чикчирах[11 - узкие штаны]. Такие же раскосые. Но рыжеволосые. И очень похожие друг на друга. Братья, решил Олешка. И тут же недоверчиво скривился: «Не бывает таких степняков!».

Забухали литавры[12 - вид барабана], гнусаво завыла волынка.

Парни забегали по деревянному настилу, подпрыгивая вверх. Колотушки стучали все чаще, молодцы взлетали все выше – будто заместо пяток у них были тугие пружины. Вертясь в разные стороны, через и вокруг себя, каждый раз они опускались точно на ноги.

Горбун, чуть прихрамывая, вышел на середину помоста, и прыгуны начали сигать прямо через него, хотя роста калик[13 - калека] был не малого. Напоследок один из них взметнулся совсем уж высоко, трижды перекувырнулся в воздухе и, приземлившись, застыл истуканом.

Площадь взорвалась от восхищения. Здорово!

Но то было не всё.

На подмостки выбежала… девчонка.

На вид – ровесница княжича. А то и младше. Худая, гибкая. Опять же с огромными раскосыми глазищами. В мальчишечьей рубашке и портках, плотно облегающих стройные узкие бёдра. Короткие тёмные волосы забраны в хвостик и стянуты широкой повязкой.

Сначала пацанка просто ходила взад-вперёд, изгибаясь как кошка – под барабанный бой и хриплые выкрики горбуна: «Ай-я-а! Ай-я-а!»

Потом один из парней швырнул ей обруч. Вертячка поймала стальное кольцо предплечьем и принялась крутить, не переставая извиваться – то ногу задерёт выше головы, то поклонится в пояс, то спину назад выгнет, опершись на ладошки. В обители подобное упражнение называли мостиком. Олешка тоже так умел, но у девицы выходило куда изящнее. Обруч при этом вращался без остановки – всё быстрее и быстрее. На коленях, на поясе, на груди, на шее.

Во, даёт!

Захваченный стремительным действом, росс не заметил, как на помосте снова появились братцы-прыгуны. На плечах они вынесли длинный и толстый шест.

Девочка отбросила обруч и одним скачком очутилась на пряслине[14 - шест].

И началось нечто вовсе неописуемое.

Парни взялись мотать шест, словно пытаясь сбросить с него нахалку. Не тут-то было! Та бабочкой порхала над ненадёжной опорой, легко взмывая вверх и так же легко возвращаясь.

Зрители ахали и охали, глядя на её проделки. Олешка аж рот раззявил от удивления и восторга. Вот это да! Вот мастачка! Но пальцы на всякий случай скрестил, чтоб девчонка – не дай, Варок! – не сорвалась.

Уж больно она ему понравилась.

– Хороша циркачка, а? – неожиданно воскликнул за спиной Зеноб.

Олешка густо покраснел.

Циркачка?.. Точно! Рамеи так прозывают своих скоморохов.

Но что Зеноб имел в виду? То, что она искусница? Или… что красавица?

Незримый барабанщик резко оборвал дробь.

Над площадью повисла гнетущая тишина.

У Олешки ёкнуло сердце: что ещё придумали лицедеи?

Кто-то нетерпеливо засвистел. Со всех сторон возмущённо зашикали.

Горбун вынес на свет малыша. Тощенького. Большеглазого. Лет трёх от роду. В одной тонкой распашонке. Поднял над собой и торжественно передал девочке, замершей на шесте.

Кроха намертво вцепился в попрыгунью, обхватив её руками и ногами, и смешно завертел русой головкой. Точно не понимая, чего это вдруг на него уставилось такое множество народа.

– Сальто мортале! – зычно объявил на всю площадь горбун.

Олешка заметил, как малыш что-то шепнул девочке на ухо и зажмурился.

Косоглазые братья неожиданно рванули шест вверх.

Циркачка упруго взмыла ввысь…

Толпа тревожно вздохнула в едином порыве.

В отсвете пламенников мелькнули голые пятки, растрёпанная детская макушка… Комок из сплётшихся тел, сделав полный оборот, камнем рухнул вниз.

Пряслина зашлась ходуном в крепких ручищах парней.

Но не сбросила отважную циркачку.

Ф-фух!

Всё?!

Площадь взвыла и взорвалась рукоплесканиями. Олешка чуть не отбил себе ладоши.

Юная искусница, ослепительно улыбаясь, раздавала поклоны направо и налево. Княжич никак не мог оторвать от неё взгляд. Ещё немного, ещё несколько мгновений, и он уже больше никогда не увидит очаровательную незнакомку. Хоть бы узнать, как звать её!..

Что-о-о!!!