Княжич в неволе. Книга 3

– Да постой ты! – раздражённо оборвал тасильдара хозяин. Задумчиво произнёс: – Такой маленький, а седой… Спроси у него, что хочет?

– Отвечай! – приказал Ар-Тарак, яростно вращая зрачками.

Олешка от волнения потерял дар речи. Выученных слов не хватало. Да и те предательски застряли в горле. Варок, помоги! Как же объяснить этому надутому индюку, что он не обычный пленник?

Зеноб! Зеноб ему поможет. Он хорошо знает по-синдски.

Олешка оглянулся. Рамей понял, что хочет от него мальчик, но потупил взор. Чуть заметно покачал головой – мол, выкручивайся сам, малец. Трус!!!

– Говори! – нетерпеливо зарычал Ар-Тарак.

Кольцо!

Его выручит кольцо! Без всяких слов. Везир должен признать княжий знак.

Олешка трясущимися пальцами сорвал тряпицу и выметнул вперёд связанные руки. Так, что Абу Синг даже отпрянул назад от неожиданности.

– Да как ты!.. – взвился Ар-Тарак.

Княжич ещё не видел его таким разъярённым. Среди холмов и песков Дулгалаха караванщик пребывал в вечной полудрёме, а тут как с цепи сорвался. Перед хозяином выслуживается, что ли?

Свистнула плётка, тело отозвалось невыносимо жгучей болью – где-то рядом с шеей. В очах потемнело. Росс как подкошенный повалился на песок.

– Не порть товар, Тарак! – услышал он. – Лучше подай мне это… Что там у него на пальце?

Княжича крепко ухватили за запястья, сорвали перстень. Стойте! Не надо! Олешка с трудом поднялся, зажимая ладонями ушибленную ключицу. На рубахе проступила красная полоска – до крови уделал, гад! Но сейчас это было неважно.

Абу Синг с любопытством разглядывал колечко.

– Решил купить себе свободу за эту безделушку?

Безделушка?! Неужели он не узнал перстень?!

А может? Может, он не так мудр, как про него говорят, этот Абу Синг?

Олешка обречённо всхлипнул.

О, Варок! Почему не разверзлись небеса?

Или среди чужих богов ты не властен, Князь мой Варок?

– Отвечай! – Ар-Тарак вновь подскочил к мальчику, схватил его за волосы. – Ты, твои руки, твои ноги, твоя голова – всё, всё принадлежит хозяину. Понял?! Десять плетей за то, что утаил кольцо!

– От кого утаил? От тебя? – захохотал Абу Синг, жирные щёки затряслись как студень. – Да ты б сам его и присвоил, хитрюга! Мне ли не знать тебя, Тарак?

– Как возможно, повелитель? – оскорбился тасильдар. – У меня и в мыслях не было ничего подобного!

– Ладно, прощаю. Обоих! Тебя, Тарак, за то, что добыл мальчишку, – везир расплылся в довольной улыбке. – Ни у кого в Шакке нет беловолосого зинджи[20 - раб]. А тебя, – он обернулся к Олешке. – Э-э-э, какой красавчик! Я буду звать тебя Баль-Чадни, понял?.. Тебя прощаю за честность.

Абу Синг попытался надеть кольцо на мизинец. Но даже он оказался слишком толстым. Везир разочарованно скривился:

– Никудышка! Продать старьёвщику!

Худощавый синд с обвислыми усами тут же подбежал к хозяину.

Голос вернулся к россу.

– Нет!!! – в отчаянии завопил Олешка. Кинулся к толстяку, но крепкая верёвка, связывавшая княжича с другими невольниками, отбросила назад.

Абу Синг с недоумением уставился на взъерошенного мальчишку и равнодушно распорядился:

– Сандер, доложишь об исполнении прежде, чем я отправлюсь почивать, – швырнул перстень, усач ловко поймал его и поспешил прочь, в какую-то боковую дверь.

Переменившись в лице, везир сурово приказал:

– Всех в подвал! На цепи!.. Кемаль, – хозяин кликнул ещё одного слугу, рябого старика, – отмой Баль-Чадни, чтоб не вонял, и переодень. Обучишь его – будет прислуживать юному господину.

Налево. Направо. Прямо. Длинный переход. Снова налево.

Суровая бечева стягивала Олешке горло. Он задыхался.

Вверх. Ещё один длинный переход. Вниз.

Куда старик ведёт его? Тусклый свет от пламенника в руке слуги метался из стороны в сторону. В этой части дома стены были завешаны роскошными синдскими коврами или исписаны пёстрыми рисунками. Но княжич не всматривался в замысловатые узоры и фигуры.

Опять прямо. Опять вниз.

Всё кончено. Как глупо. Осталась одна усталость. Ни страха, ни отчаяния. Упасть бы где-нибудь. И забыться.

Может, это всё-таки сон? Дурацкий страшный сон, после которого просыпаешься весь в поту. Но отчего так саднят истёртые запястья, отчего ноет ключица? Разве во сне бывает больно?

Поводырь остановился перед маленькой дверкой. Завозился с замком.

Зря, зря он послушался Санко! Надо было уговорить его остаться с Арборисом. Учитель, хоть и строг, но добр. Он бы поломался, но в конце концов наверняка согласился бы, не бросил бы славона одного в лесу. Да и дружок подулся бы, да умерил гордыню. Не для того ж Олешку догонял, чтобы сразу с ним расстаться!

Варок! А про Санко-то он совсем забыл!

– Что стоишь как мёртвый? Заходи! – княжича пихнули в плечо. Росс охнул: ключицу пронзила острая боль и осталась ноющей ломотой. Ах, чтоб тебя!

Слуга заметил гримасу и угрюмо добавил:

– Будешь артачиться – ещё получишь. Заходи, кому говорю! – махнул пламенником в темноту дверного проёма.

Каморка оказалась совсем маленькой, с низким потолком и каменным полом, устланным соломой. Вдоль стены тянулась широкая лавка. В углу стояла большая деревянная кадь. Всё.

– Будешь звать меня Кемаль-ака, – сообщил рябой, втыкая пламенник в кольцо на стене. – Понял?

Олешка промолчал, тупо уставившись на дырявые носки истёртых лаптей. Подумал ни с того ни с сего: в чём ходить-то теперь? Тут и лыка небось не сыщешь…