Последнее и единственное

– Позвал я тебя, собственно, вот для чего, – кивком головы отослав посыльного, начал Губи. Он говорил, по обыкновению растягивая слова и артистично поигрывая левой бровью. – Ты, должно быть, заметил, не мог не заметить, поскольку являешься юношей наблюдательным, что власть на острове с некоторых пор принадлежит не тебе. Да-да. Мне доставляет определенное удовольствие сообщить, что власть эта отныне моя. Говорю прямо, как договаривались, а чтобы ты перестал удивляться… перестал разыгрывать удивление, я расскажу тебе, как к этой власти пришел. Подробно расскажу, если ты не очень спешишь. Ты не очень спешишь?

Велес молча покачал головой. Пока еще можно было молчать и отрешенно смотреть, как говорит Губи, как набирает воздух для длинного монолога, как двигаются его губы, пропуская слова, округляясь, вытягиваясь, чаще всего в пределах одной и той же самодовольной гримасы; то замирают, то вновь вспархивают, безразличные к произносимым ими словам. Страшным словам.

-… вышли из строя не без моей помощи. Когда-то в юные годы я баловался химией. Забавно, знаешь ли, изобретать из горстки исходных кирпичиков менделеевского пасьянса всё новые и новые вещества. Ощущаешь себя коллегой Творца, в каком-то смысле. Так вот, знания эти мне пригодились, когда пришло время. Химическую формулу фермента, запускающего механизмы «оберега» и «био-бластера», я раздобыл задолго до моей ссылки на остров. Несмотря на всю огромадную её засекреченность! Каким образом мне это удалось – не спрашивай. Изобрести и синтезировать вещество, блокирующее работу этой мудреной штучки, было делом двух месяцев. Как-никак, она неплохо варит, эта кастрюлька! – Губи ласково побарабанил пальцами по макушке. – Что смотришь? Не верится, что я это сумел? Не очень-то моя веселая рожа смахивает на физиономию гения? Привыкай, друг мой Велес: и не такие невероятные штуки бывают на свете. На свете может быть всё. Всё, на что хватит фантазии Творца, а ты ведь не откажешь ему в ее избытке, не так ли? Плюс – усилия его добровольных помощников, творцов рангом пониже, но не менее изобретательных. Но я отвлекся! Итак, сюда, на остров, я прибыл не с пустыми руками. Пришлось немного поломать голову над тем, чтобы мое драгоценное открытие не отобрали при обыске. Как шмонали нас перед тем, как заслать сюда, не тебе мне рассказывать! Пришлось прибегнуть к помощи знакомого дантиста, – Губи открыл рот и постучал ногтем по коренному зубу. – Весьма удобный маленький тайничок под съемной пломбой, на месте умершего давным-давно нерва… Зато, чтобы заразить вас, всех поочередно, моим гениальным изобретением, усилий не потребовалось практически никаких!

Губи помолчал. По мечтательно усмехавшейся физиономии пробежала рябь теней.

– Следующим шагом было – удостовериться, сработало ли оно, мое бесценное вещество, выпестованное бессонными ночами, вскормленное мощью уникального интеллекта. (Прости за велеречивость, Велес, но это простительная слабость: погладить по шерстке себя самого, если никто другой не догадывается это сделать.) Без проверки нельзя, верно? Однажды утром я напросился прогуляться с Будром. Всю дорогу рассказывал анекдоты, чтобы ему не было со мной скучно. Старик веселился как дитя. Говорил, что сто лет уже так не смеялся. Да… Симпатягу завхоза жаль, конечно. Тихий такой, не напряжный… Но если уж проверять, то до конца, верно? Он легко умер. Мне бы такую смерть! Когда я увидел выражение блаженного покоя, разлившееся по его лицу, я ему позавидовал, честное слово. У мертвых бывают очень выразительные лица, ты не находишь?

Он повернулся к Велесу, будто и впрямь ожидая ответа на свой вопрос.

Велес машинально кивнул.

– На другой день ваши тусклые и озабоченные физиономии, слишком тусклые, чтобы объяснить это скорбью об одном успокоившемся навеки пожилом мечтателе, поведали мне, что "оберег" отказал у всех. Вау! Сработало! Да иначе и быть не могло: ведь механизм химической реакции у всех одинаков. Я дал вам денек отсрочки, чтобы посмотреть, что вы будете делать. Забавно, ей-богу, наблюдать, со стороны и чуть сверху – все равно как опыт интересный проводишь. Только не с маленькими кроликами и белыми крысками, а с большими… Вы кинулись дружно к вертолету и сняли с него защиту. Чудненько. Правда, тут у меня возникла заминка: не очень понял, каким способом вы сумели это провернуть. Наверное, как-то всей толпой напряглись, навалились. Но вот зачем вы сделали это заранее, а не перед самым отлетом? Какие глубокомысленные мотивы руководили вашей сплоченной группой в тот момент, осталось для меня загадкой и по сию пору. Как бы то ни было, летучая машина, лишенная защиты, за ночь несколько изменила свой вид и сделалась менее пригодной для исполнения своих функций. К чести твоей надо сказать, что ты не пал духом, а даже наоборот – подружился с неким молодым человеком по имени Гатынь. Кстати, он жив, – Губи повернулся к Велесу, напрягшемуся при звуках этого имени. – Жив, жив, – повторил он, улыбаясь, словно радуясь, что может сообщить эту новость. – И ты с ним скоро увидишься.

– Спасибо, – выдохнул Велес. Он благодарил искренне. Радость родила в нем раскованность, разжала внутренние тиски. – Это хорошо, Губи, что Гатынь жив. Спасибо тебе.

– На здоровье. – Погасив усмешку, Губи посерьезнел. – А теперь, закончив пространное вступление, перейдем к основной теме. Видишь ли, Велес, я не помню, чтобы ты, пользуясь полномочиями, данными тебе властью, причинял когда-либо вред мне или моим друзьям. Поэтому к тебе как к бывшему начальнику претензий у меня нет. И у ребятишек моих нет. Но! Здесь есть одно «но», – Губи понизил голос до шепота и стал медленно его наращивать, театрально сверкая бесовским глазом, чей зрачок так расширился, что от радужной оболочки осталось лишь узкое серое колечко. – Я почему-то в высшей степени не желаю, чтобы хоть одна тварь унесла ноги с этого острова, в то время как я должен гнить здесь до скончания века. Не желаю! – Он перевел дыхание, и голос снова зажурчал усмешливо и спокойно: – Поэтому ты не уедешь отсюда, Велес. Не улетишь, не уплывешь, не убежишь по волнам. И никто не убежит.

Велес огляделся кругом, словно прикидывая, стоит ли это место того, чтобы остаться здесь насовсем.

Ручей захлебывался лепетом, перепрыгивая через камни под их ногами. На одной ноте, занудливо-удивленной, свистела какая-то птица. Шумели запутавшимся в макушках ветром высоченные кедры.

– А что мы будем здесь делать?

– Всё, что угодно. Нужно только первое время походить под нашим надзором, а когда вас хватятся на большой земле и пришлют поисковую группу – думаю, раскачаются не раньше, чем через полтора-два месяца, – посидеть тихонько в отведенном вам месте. И ничего больше. Можете заниматься, чем вам заблагорассудится. Кстати, у меня пустует должность лагерного палача. Танауги предлагал, а он, чудак, отказался. Ты, часом, не хочешь? Не-ет, ты не захочешь, ты откажешься. Предрассудками опутан по уши, хоть и производишь впечатление раскованного человека…

Губи замолчал и откинулся назад, выгнув туловище. Кошачье лицо стало расслабленным, а взгляд – плавающим в истоме.

Велес понял, что наступила его очередь. Надо говорить. Надо сломать существующее, непререкаемое и дикое, и построить что-то свое. Надо делать. Он вздохнул, отгоняя апатию и блаженную пассивность, поднял валявшуюся у ног сосновую ветку, с хрустом переломил ее и отбросил прочь.

– Видишь ли, Губи, всё, что ты говорил мне сейчас, было очень содержательно и интересно. И актуально. Но ты не учел одного обстоятельства. Обстоятельство небольшое, но кое-что оно способно изменить в нынешней ситуации, так мне кажется. Дело в том, что вышла из строя защита, но не оружие. Они различны по своей химико-биологической природе: одна задействует ядра клеток, другая – митохондрии, или что-то в этом роде. Та зараза, которую сотворил твой гений и которая вывела из строя фермент, ведающий «оберегом», «био-бластера» не коснулась. Видимо, и гениальные мозги могут дать промашку. Я не пускаю в ход оружие только потому, что не хочу, чтобы в отместку произошла какая-нибудь неприятность с моими друзьями, которые действительно беззащитны. Этот факт что-нибудь меняет?

Губи взглянул на него с веселой симпатией.

– Блефуешь, начальник? Н-ну, молодец! За это люблю.

Велес внутренне подобрался. Он не собирался сдаваться и продолжал идти по туго натянутой проволоке блефа. Только глаза вырывались, жили двумя желтыми, напряженными до блеска огнями. Он прикрыл веки.

Главное в этой игре – не сфальшивить. Не пустить петуха. Не задрожать сухожилием под коленкой. А игра эта прекрасна, как всякая игра, где пронзает насквозь холодное жгучее ожидание краха.

Губи задумчиво посмотрел на свою левую руку.

– Никогда не видел «бластер» в действии. Должно быть, красивое зрелище. Будь добр, продемонстрируй, как он работает, – он протянул ладонь Велесу. – Испепели ее или преврати в газообразное состояние. На выбор. Я серьезно прошу, пожалуйста. Право, эта кисть давно меня раздражает. К тому же будет хоть какая-то симметрия, – он смешно подергал бровью над пустой впадиной, прикрытой веком, на месте правого глаза.

Велес взял руку и рассеянно повертел, рассматривая. Зачем-то провел пальцем по линиям ладони, удивляясь их странному рисунку.

– Да, хиромантия еще та, – кивнул Губи. – Без полбанки не разберешься.

– Бластер не разрушает живое. Только парализует на какое-то время.

– Жаль. Я представлял его работу иначе.

– Неужели? А как же познания в химии?

– Вру. Конечно, я знаю, как это устроено. Я пошутил, Велес. Парализуй, очень тебя прошу!

– Демонстрировать его действие я не буду. И вообще, я отказываюсь вести с тобой какие-либо переговоры до тех пор, пока Гатынь не окажется на свободе.

– Гатынь… Маленький испуганный фантазер. Сердце зайчонка, способное, однако, к безрассудным порывам, – пробормотал Губи мечтательно.

Он убрал ладонь и спрятал ее за спину.

– Хотя «бластер» и не уничтожает живое, но пораженный им полностью беззащитен. – Если ты не одумаешься, не переиграешь сию же минуту, ты… будешь убит. И твои приближенные тоже. Я ничем не рискую, так как это будет расценено как мера необходимой самозащиты.

Губи помолчал, словно опечалившись.

– Может быть, ты догадываешься, Велес, почему мне не хочется, чтобы ты уезжал, – произнес он после паузы. – Подними голову, оглянись вокруг. Тупость, зверство, тление… Не лица, а морды. Не женщины, а суки. Словом перемолвиться не с кем, вот что страшно. Я с тоски тут умру без тебя, Велес…

Губи говорил тихо и жалобно и вдруг, резко поднявшись и выпрямившись, свистнул. Спустя пять секунд из зарослей позади них выросла фигура посыльного, за ним еще двое.

– Возьмите, – коротко бросил Губи.

Велес рванулся было, но получил удар в подбородок. Сильные и грубые руки скрутили его так, что хрустнули сухожилия.

– А ты, сынок, хотел со мной блефовать, – укоризненно протянул Губи, высясь перед ним и покачиваясь с носка на пятку. – Со мно-ой, ты хоть понимаешь, на кого замахнулся?.. Впрочем, за это не сержусь. Любые потуги духа вызывают во мне уважение.

Он смотрел в лицо бывшему начальнику грустно и пристально.

– Зажги свечу, если хочешь.

Велесу в лицо сверху бросили коробок спичек. Он зажег огарок, валявшийся на толстом спиле дерева, заменявшем стол, и огляделся вокруг.

Тесная землянка. Запах перегноя и сырости. Ни выпрямиться во весь рост, ни развести широко руки. Не то лавки, не то нары вдоль стен. На одной из них лежит что-то, напоминающее ворох старой одежды.

«Вот и тюрьма моя. Мое жилье. Последнее жилье?..»

Велес подался к вырубленной в земле лестнице из пяти ступеней и поднял голову. У края квадратного отверстия маячила фигура охранника, с любопытством заглядывавшего вниз.

– Сиди, сиди, – дружелюбно покивал он. – Раз попался! А на меня не смотри, мне запрещено с тобой разговаривать.

– Меня тоже не особенно тянет к беседам, – пробормотал Велес. – Но все-таки хотелось бы знать, к чему столько труда?

– Какого труда? – не понял парень.

– Вырыть могилу было бы в несколько раз быстрее, чем эти хоромы.

– Кстати, насчет рытья! – Плечи и голова охранника на миг исчезли, а когда появились снова, в руке он сжимал лопату. – Держи!