Жнец и слеза Смерти

– Я не об этом, – отмахнулся напарник, – Ты слышал, что он восхвалял костлявую? Ты когда в последний раз встречал смертного, который говорил такое?

Эдзард нас услышал и ответил на вопрос Филиппа.

– Наш молодой король очень озабочен проблемами с мертвецами, наше королевство ближе всех находится к землям вечной зимы и за последний год вымерло три пограничные деревни из-за мертвячки. Одна, могу заметить, с золотым рудником. Ее нам удалось восстановить, но если живые и дальше продолжал прятать неупокоенных в своих домах, то в скором времени не останется живых людей. По этой причине наш юный король решил обратится к созийскому культу поклонению смерти, не самому популярному на мой взгляд в наше время, но весьма эффективному в случае с болезнью мертвых.

– Удивительно, первый здравомыслящий смертный, – усмехнулся Филипп, – Только вот король Райнтеля думает совсем иначе, странно, что ваш король другого мнения? Разве он не мертв?

– Мой король живее всех живых, к счастью, – ответил Эдзард.

– Мы уже встречали мертвецов, которые похожи на живых, – возразил Филипп, – Костлявая послала нас за Леонхардом Лампрехтом. Она велела спасти его.

Эдзард остановился и обернулся, осветив свое лицо с единственным глазом фонарем, который он зажег перед входом в туннель.

– Значит вы действительно пришли на его зов? – спросил Эдзард, словно не мог поверить словам Филиппа.

– Да! Костлявая прислала нас сюда, чтобы мы спасли Леонхарда Лампрехта.

– Значит эта девушка… Она… Она настоящая смерть? Она действительно явилась спасти короля?

Фанатичный восторг и божественный страх овладели нашим проводником, он ждал ответа от нас и было видно, как он боится его, поскольку он мог пошатнуть его веру.

– Нас действительно послала смерть, – ответил я, стараясь не давать ответа про Кристину, и задал ответный вопрос, чтобы сменить направление разговора

– И все же почему король Готпрехта не согласен с мнением короля Райнталя?

Эдзард быстро собрался и стер с лица всю набожность, которая несколько секунд назад поразила его.

– О-о-о, тут довольно интересная история, – начал он, продолжая вести нас по туннелю, – Король Райнтеля пусть и является троюродным дядькой по матери нашему королю, но общего у них мало. Наш король считает, что чем больше мертвецов, тем хуже для экономики. Живой человек приносит гораздо больше, он замотивирован в хорошем урожае, ему интересно приготовить вкусную еду, ему интересно зарабатывать золото. Мертвецу все это не интересно, да он может работать без отдыха, его труд дешевле, чем труд живого человека. В конечном итоге мертвецы оставят без работы много живых людей, которым придется умереть, чтобы существовать для горстки господ. Так же могут упасть цены на уголь, золото и прочие металлы, которым торгует наше королевство. Можно, конечно ограничить добычу, но рано или поздно это все приведет к кризису. Мертвецы станут не нужны в том количестве в котором они будут. И что тогда? Они восстанут против живых. Как вы думаете, будет ли шанс выжить у господ, даже под защитой заколдованных жнецов? Наш король считает, что нет. Кроме того, Нихель III хочет отобрать у нашего короля его земли.

– Вы так хорошо осведомлены о жизни чужого королевства, – заметил я.

Эдзард усмехнулся уголком рта, словно в моих словах было что-то смешное.

– Мне приходится быть осведомленным ради безопасности своего короля, – добавил он уклончиво, остановившись возле дыры в туннеле, – Нам сюда. Эта стена обвалилась три года назад во время землетрясения. На наше счастье о ее существовании знаю только я и мой юный король.

Мы вышли прямо к густым зарослям шиповника, благодаря которому брешь в стене не была обнаружена. Тут же рядом лежала перевернутая лодка. На ней мы перебрались на другой берег.

– Теперь куда? – спросил я нашего проводника после переправы.

– Теперь в трущобы, ваша госпожа ждет вас там вместе с нашим королем.

Городские трущобы находились на краю города. Под городской стеной стояли маленькие, покосившиеся или развалившиеся, грязные от копоти деревянные дома с соломенными крышами, местами без окон с одной лишь дверью. Вместо каменной дороги на земле кое-где лежал деревянный настил, в местах, где он отсутствовал находилась замерзшая грязь. Это все освещали маленькие глиняные горшочки, вынесенные жителями трущоб на улицу, чтобы хоть как-то осветить улицу.

Смрад этого места оказался особенно противен. Он сочетал в себе запах сточных вод и конского навоза.

Я и Филипп прикрыли нос рукавом. Эдзард завязал половину лица платком и довел нас до старенького деревянного дома с забитыми досками окнами.

Я замер, ощутив, как забилось мое сердце. На пороге этого дома сидела Кристина…

С ней все было все хорошо, я видел это своими глазами и был счастлив. Забыв обо всем, я бросился к ней и неожиданно для нее самой подхватил на руки и закружил, радуясь, как дитя.

Кристина засмеялась и крепко обняла меня за шею, положив голову на плечо.

– Как ты? – спросил я, опуская ее на землю.

Кристина поправила прядь черных выбившихся волос и с улыбкой на лице, очень тихо прошептала.

– Все хорошо, они решили, что я смерть, и не одни они. Меня искала городская стража.

Проклятый Бакл. Кристина снова оказалась в опасности, все из-за меня. Мне было стыдно за это. Я недостаточно хорошо ее оберегал.

– Как же тебе удалось спастись?!

– Я нашел ее раньше, – на улицу вышел немного пухлый юноша, четырнадцати лет от роду, в обычной льняной рубахе и мешковатых штанах на шнурках. Мальчишку звали Леонхард Лампрехт – это и был юный правитель королевства Готпрехт.

– Я не мог оставить Смерть без защиты, – Леонхард повернулся к Кристине, – Правда забавно, помощи просил я, а она понадобилась Вам. Глупо было отпускать всю свиту во вражеский стан.

Филипп подавился смехом, я быстро шикнул на него. Юный Леонхард недоуменно посмотрел на моего напарника, на детском лице было видно возмущение.

– Над чем он смеется? – Леонхард нахмурил брови, голос у него только начинал ломаться и звучал то детский звонкий голосок, то подростковый крепкий и сильный.

– Милорд, давайте пройдем в дом, улица не место для разговоров, – вежливо предложил Эдзард.

– Ты прав, пройдемте. Позвольте вашу руку, миледи, – Леонхард подал руку Кристине, она не без улыбки сделала небольшой поклон и подала руку. Они выглядели довольно забавно, Леонхард был ниже Кристины на две головы.

С нашим появлением в доме стало заметно тесно. Помимо нас тут было еще трое человек, одетых как обычные люди, но на поясе каждого висели ножны с коротким мечем. Двое по приказу Эдзарда встали у двери, третий разместился у заколоченного окна и наблюдал за улицей в большую щель. На нас они не обращали внимания и вели себя так, словно мы с Филиппом были незримыми призраками, общались только между собой.

На столе и возле окон стояли свечи, тускло освещая одну единственную комнату, которая служила прежним хозяевам кухней, спальней и гостиной, в углу стояла маленькая печь, пол застелен свежей соломой. В доме было всего два окна и те заколочены на зиму, у одного сидел один из охранников Леонхарда, у второго окна стояли длинный стол, и скамейка с тюфяком еще два тюфяка лежали возле печки.

– Миледи, присядьте, – Леонхард усадил Кристину за стол, – Может ваша свита голодна?

– Нет, милорд, слуги смерти не испытывают голода, – возразила ему Кристина.

Фил дернул меня и жестом предложил отойти в сторону и очень тихо спросил.

– Это же тот сопляк, которого просила спасти Костлявая? Я прав?

– Держи подобные выражения при себе, – предупредил я напарника, – Это король Готпрехта.

– Я вижу! Но он не мал для короны? – Филипп сказал это громче, чем хотел.

– Вас что-то удивляет? – к нам подошел Эдзард, – Ваш спутник прав, не позволяйте себе подобных вольностей. Не будь вы жнецом, я смело отрезал бы вам язык и отправил под суд за оскорбление короля.

– Как мне повезло, – Фил скривил губу, – Он точно живой?

– Вам нужны доказательства? – вопросом на вопрос ответил возмущенный бестактностью моего напарника Эдзард.

Филипп хотел было вступить в перепалку, но я его оставил. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что этот юноша живой. За тот месяц истребления неупокоенных графини Витори я научился отличать поддельных живых от настоящих. В юном короле Готпрехта жизнь била ключом, он не мог быть неупокоенным и, главное, его имени не было в списке.