Жнец и слеза Смерти

Новость настолько поразила Рона, что он перестал корчится от боли, и начал смотреть то на меня, то на Филиппа с видом голодной собаки, которой только, что бросили долгожданную кость. Его едва не расперло от злорадства и восторга.

Оскар изменился в лице, он как-то сник, даже перестал задумчиво гладить свою бородку большим пальцем руки, точно узнал весть о гибели друга, и присел за стол.

Короткую паузу разрушил Рон, который не мог больше себя сдерживать:

– Как же это иронично, не находишь, Фил? Самая худшая печать и она досталась твоему напарнику! Удивительно, что тебя это не беспокоит, учитывая судьбу…

– Рон, прекратил немедленно, – резко перебил напарника Оскар, красные, огненные искры с гневом вылетели у него из глаз.

– Я бы на месте Филиппа сжег его свиток, сразу как узнал, – огрызнулся Рон, не обращая внимания на слова напарника.

– Очень плохо, что на тебе эта печать. Жаль потерять тебя. Ты был хорошим жнецом и всегда верно служил Смерти, – начал Оскар, точно решил похоронить меня, говоря он смотрел на меня, как люди смотрят на убогих нищих, выпрашивающих милостыню, с жалостью, смешанной с отвращением, – Как давно ты связан со смертной?

– Дольше, чем ты можешь предположить, – сверкнув глазами, ответил я с вызовом, – Мы с тобой уже пересекались на севере и не один раз, за последние десять лет и ни разу моя печать не мешала нам.

– Но не сейчас, – ус Оскара грустно дернулся, он дотронулся до виска несколькими пальцами, как бы поддерживая голову, – Я прекрасно слышал разговор Бакла и теперь понимаю, что тебя волнует больше, чем мертвые в замке. Ты боишься за жизнь смертной, – он пристально посмотрел на меня.

– Значит ты прекрасно понимаешь, что будет если с ней что-то случится, – ответил я, выдерживая его взгляд.

– Я так же понимаю, что случится со всем миром, если король создаст армию неупокоенных. Я понимаю, что в подвале нас ожидает около сотни мертвецов, а по замку ходят сторонники короля, которые не будут рады, если мы начнем уничтожать неупокоенных, – Оскар возмущенно разжал пальцы руки в воздухе, которой недавно держал голову, – Но кому я это объясняю? Жнецу, который, принял чувства другого человека за свои и ценит жизнь одной смертной выше тысячи жизней.

– Я спрячу Кристину и вернусь. Король начинает войну не завтра, – возразил я, – Мне нужно чуть меньше дня…

– А если уже поздно? – Оскар пронзил меня своим цепким взглядом.

– Если уже поздно, я лично убью короля или того, кто это сделал, но для начала я помогу тебе, – ответил я и вышел вон даже не потрудившись закрыть дверь.

Уходя, я расслышал противный голос Рона:

– К чему ты вел этот разговор? Думал, он выберет иной путь? С ним все ясно он и Рита одного поля ягоды.

– Филипп, ты куда? – удивленно спросил Оскар, игнорируя напарника.

Я остановился, чтобы дослушать.

– Я с ним. Я конечно понимаю, что это чувства, навязанные мне смертным, но в комнате, где осталась Кристина, мои сладости, боюсь, как бы с ними ничего случилось. Я бы хотел спрятать их понадежнее.

– Я тебя понял, – с досадой сказал Оскар, не оценив сарказм напарника. – смотри не повтори судьбу…

Фил не дослушал, он вышел ко мне и закрыл дверь.

– Ну, что? Идем в город, – расплываясь в дружеской улыбке и широко расставив руки сказал мой напарник.

Я не сказал ему, но был рад тому, что мой напарник не оставил меня. Если с Кристиной что-то случилось, он, наверное, единственный, кто сможет вразумить меня, хотя бы на время.

Стоило нам выйти во двор замка, как нас окликнул мальчишка-конюх и помахал нам, чтобы мы подошли к нему. Это было странно, обычно люди опасаются жнецов, но выяснять причину, по которой какой-то мальчишка хотел с нами поговорить, у меня не было. Я сделал вид, что не заметил его и одернул Филиппа за рукав, чтобы тот шел дальше.

– Стойте, подождите! – крикнул мальчик, догоняя нас, и преграждая нам дорогу, – Прошу выслушайте меня! – сказал он запыхавшись.

– Чего тебе? – как можно грубее спросил я, сурово смотря на краснощекого от мороза мальчишку, чье имя я даже решил не читать.

– Один человек просил вас найти, – вытирая замерший нос рукавом, сказал мальчишка, стараясь не смотреть нам в глаза.

– Передай этому человеку, что нам некогда тратить время на смертных, – говоря, я сделал особое ударение, на противное мне слово «смертных», – У нас особое поручение. Уйди с дороги.

– Но он сказал, что это связано с Лампрехтом, он кто-то очень важный.

Я задумчиво остановился, вспоминая дело, которая поручила костлявая. Она просила спасти Леонхарда Лампрехта.

– Прошу, идем те со мной, – мальчишка начал копаться в кармане, пытаясь найти что-то в нем, – Возьмите еще это, – он дрожащими пальцами, покрасневшими от мороза, протянул мне кусок синей шелковой ленты, которую Кристина вплетала в косу.

– Откуда это у тебя? – я вырвал у него вещь Кристины, – Это тебе дал тот человек?

Мой голос прозвучал грубее, чем я хотел, мальчишка испуганно вжал голову в плечи и закрыл голову руками, думая, что я его стукну.

– Да, – пискнул он, – Он просил передать это, если вы не захотите идти и передать, что она под надежной защитой.

Я крепко сжал кусок ленты и сквозь зубы приказал мальчишке вести нас. Мальчишка отвел нас на конюшню. Тут никого не было, кроме лошадей. Я даже подумал, что это ловушка. На всякий случай снял косу с плеча.

Мальчик выпучил глаза и замер на несколько секунд в страхе смотря на меня. Филипп слегка толкнул мальчишку в спину и привел его в чувство, напомнив, ему про человека, который искал нас.

– Они пришли, – громко прокричал мальчик, нервно сминая рукава куртки, которая, ему была еще велика.

Неожиданно из неприметного стога сена вылез человек по имени Эдзард. Ему было двадцать три, но внешне я бы дал ему тридцать, его старила густая черная щетина, здоровый, рассекающий напополам щеку шрам и кожаная повязка на правом глазу. Он стряхнул сено с густых черных волос и кафтана.

– Хвала Смерти, вы пришли, – сказал он с акцентом на шипящие и глухие буквы, отдавая мальчишке небольшой мешок с деньгами, – И помни, никому не слова.

Мальчишка кивнул и весело выбежал из конюшни. Мы проводили его взглядом и только, после того, как дверь на конюшню закрылась, я подошел к человеку и схватил его за грудки, прежде, чем он что-то сказал мне.

– Где Кристина? – спросил я его, чувствуя, как горящие глаза выплевывают языки пламени.

– Леонхард Лампрехт спрятал ее от короля. Прошу опустите меня, уверяю она жива и здорова, – краснея от резкой нехватки воздуха, ответил Эдзард. Он вцепился руками в мои руки и попытался вырваться, но у него ничего не вышло.

– Если вы сейчас меня не задушите, мы обязательно пойдем к ней, – заверил он меня, задыхаясь.

Я отпустил его и приказал вести меня к Кристине. Человек отдышался и повел нас. Он вывел нас с другой стороны конюшни, подвел к сточной канаве и прыгнул в нее. Я последовал за ним, морщась от вони. Филипп помедлил, но все же спрыгнул, забрызгав нас с Эдзардом содержимым канавы.

– А другого пути нет? – простонал мой напарник.

– Чтобы незаметно выйти из замка, нет, – ответил Эдзард, вытирая себя платком, – Но слава Смерти, пусть дорога не приятная, но простая. Сточный туннель большой и ведет прямо ко рву, там лодка. Идем.

Мы вошли в туннель, следуя за Эдзардом.

– Тебя не удивляет как он говорит? – спросил меня Фил шепотом.

– Ты про акцент? – уточнил я, глядя в спину нашему проводнику, – Он родом из королевства Готпрехт.

Я сразу это понял, как услышал его.