Поиграем в ладушки?

Хотя, пыль на зеркале не мешало бы оставить. Какая же жестокая вещь – зеркало… Раньше (вроде бы совсем недавно!) она могла часами смотреть на свое отражение. Теперь не подходила к зеркалу днями, неделями. Обходила стороной, прятала от него глаза.

Нет, надо набраться смелости и взглянуть. Ох… Может быть, эта крашеная из поликлиники и права отчасти. Нет, конечно, она еще не старуха! Но роскошная шевелюра, которой она раньше так гордилась, теперь скручена в кургузую серо-седую фигу на макушке. И спина совсем сутулая. Надо выпрямиться. И еще – надеть на прогулку нарядную блузку. Пусть все видят, что она совсем еще не старуха!

Где же эта светло-зеленая блузка с кружевным воротничком? Та, в которой она была на золотой свадьбе? Тогда тоже приезжала Лариса. Или нет, Ларисы уже не было? Ага! Вот и блузка. По совести говоря, ее не мешало бы постирать и выгладить. Впрочем, кто на темных аллеях будет разглядывать слегка засаленные манжеты и мятые кружева?

Еще нужно расчесаться и прибрать волосы. Или даже сделать прическу. Когда приедет Лариса, обязательно нужно сделать прическу!

– Да тише вы!

Это собаки устроили возню. Они уже были на улице? Или еще нет? Но как тут все удержать в памяти?! Ведь она занята. У нее множество дел! Вот хотя бы сборы на вечернюю прогулку. Это не такое простое дело, как может показаться легкомысленным молодым девицам! Каждая мелочь важна!

Например, надо обязательно надушиться. Где она видела духи? Те, что подарила Лариса. Правда, их дарила не совсем Лариса – духи покупала она сама, еще лет пять назад. Но от имени Ларисы…

Чертовы собаки! Никакого с вами сладу! Всех соседей на ноги поднимут своим лаем! И так уж эти соседи ходят без конца. Положим, Петр, который живет напротив, приходит с делом – он приносит мясные обрезки собакам. Петр раньше бегал к ним делать уроки и дружил с Ларисой. Теперь он работает где-то в торговых рядах… А остальных она бы с радостью выселила куда-нибудь за пределы дома или даже города. Они все время жалуются, жалуются! То им громко, то им запах, то им вода с потолка. По совести говоря, почему ее должно это волновать? Какие хозяева, такой и потолок. Вот у нее, например, никогда не течет вода с потолка. А запах… Кажется Ричард втихаря иногда забегает на кухню и мочит какой-то угол. Или это Рэмми? Даже, скорее она. Надо проследить за негодницей и наказать. И вымыть полы со стиральным порошком. В конце концов, ведь дочь Лариса собирается приехать вместе с внуками. А тут такое! Внуки, конечно, любят собак. И гулять с ними будут теперь тоже они – ей не придется утруждать себя. Хотя, нет. Она обязательно будет гулять вместе с внуками. Это полезно для сердца и сосудов.

Ну что же она сидит! Надо же так замечтаться… Говорят «старуха», а она все витает в облаках, как несмышленая девица!

В прихожей перегорела лампочка. Давно. Кажется, еще зимой. Но она привыкла собираться в потемках. Туфли. Плащ. Плащ будет очень кстати – под ним не видно мятой блузки.

Кажется, все-таки забыла расчесаться. И надушиться… Вернуться? Но для этого придется разуваться. Ладно. В следующий раз. Сегодня хватит и нарядной блузки.

Какие ужасно крутые ступени! Странно, раньше она этого не замечала. И не думала, что идти по лестнице вниз может быть тяжело. Наверное, это из-за колена. Хорошо, что у нее только второй этаж. Ричард и Рэмми уже лают на улице. Что они там нашли?!

Боже мой! На улице слякоть. Ведь ночью была гроза. Наверное, нужно вернуться и переобуться в полусапожки. Впрочем, для этого придется снова подниматься наверх, отмыкать дверь. А у полусапожек, кажется, отрываются подметки. Ладно. Она пойдет в туфлях, просто будет осторожной.

Как изменился двор! Раньше, когда Ларочка была маленькой, во дворе стояли качели и металическая горка. Муж, Григорий, проводил с дочерью во дворе по нескольку часов – они всегда находили какое-то занятие. А вот она так не могла. Она – натура творческая. Сидеть на одном месте несколько часов кряду – это не для нее. Она не очень любила сидеть во дворе с Ларочкой (правда, ни за что в этом не созналась бы). Гораздо больше ей нравилось водить ее в парк.

А теперь во дворе одни машины. От качелей осталась одна погнутая ржавая труба. Эти чертовы машины нужно обходить. А по ночам они страшно воют сигнализациями. Надо обязательно сходить в домоуправление и потребовать, чтобы с машин сняли эти чертовы сигнализации!

Они с Григорием очень любили городской парк. На фронте Григорий командовал артиллерийской батареей, а после войны стал главным инженером на заводе тяжелых механических прессов. Она так и не поняла до конца, зачем стране нужны эти тяжелые механические прессы. В ее воображении работа мужа выглядела как огромный цех – настолько высокий, что не видно потолка – полный жутких, лязгающих механизмов, послушных лишь ее Григорию. Как фронтовику, ценному специалисту и передовику производства, Григорию дали двухкомнатную квартиру в центре – возле городского парка.

После работы они вдвоем шли на прогулку через университетскую площадь. Возле полуразрушенного здания университета день и ночь трудились башенные краны, суетились рабочие. На площади засыпали бомбовые воронки и укладывали новую брусчатку.

Часть парка выгорела, но вековые дубы устояли. На танцплощадке по выходным играл духовой оркестр. Григорий, хоть и был гораздо старше ее, очень хорошо вальсировал… Там, где они раньше кружили под мелодию «На сопках Маньчжурии», теперь зачем-то установили колонну с тремя фигурами наверху. Зачем? Все равно разглядеть, кто там стоит, нет никакой возможности! И потанцевать теперь негде.

Ричард и Рэмми опять возятся на газоне. И почему они каждый раз тащат ее на бывшую танцплощадку? Глупые собаки! Одни хлопоты с ними. С тех пор, как шесть лет назад умер Григорий, заботы и вовсе стали невозможными: то выгуливай их, то корми… Ох! Ведь их надо кормить. Она совсем забыла. Петр, кажется, не заходил уже несколько дней. И крупа закончилась третьего дня. Что собаки ели вчера? Надо обязательно зайти в магазин за пшенкой и потом сварить им каши. Они ее любят.

А вот Ларочка пшенную кашу не любила. Отказывалась есть категорически. И даже отец не мог уговорить. Интересно, а внуки любят? У нее ведь два паренька. Мальчишкам нужно хорошо есть, чтобы расти сильными… Или нет. Пускай у нее лучше будут две девочки. Девочкам можно заплетать косы и подарить все свои шикарные наборы черепаховых гребней, заколок и шпилек с полудрагоценными камнями. Сейчас таких не делают… Или еще лучше: пусть у Ларочки будут мальчик и девочка. Мальчика можно будет кормить пшенной кашей, а девочке делать прически. Только пусть внуки обязательно будут вежливыми и умеют прилично одеваться. А не то, что эти современные выскочки! Девушки ходят в штанах и стригутся наголо. Мальчишки отращивают волосы и прокалывают уши. Страшно подумать.

Нет, ее внучка будет опрятной и вежливой. Вот такой, как эта глазастая девочка, которая бежит навстречу и улыбается. Эту улыбчивую девочку, как и ее внучку, должны звать Светланой… Да, непременно Светланой. Интересно, Светлана заметила ее нарядную кофточку? Хотя, как она заметит – под плащом-то? На обратном пути надо расстегнуть пуговицы и не сутулиться. Вдруг Светлана повстречается еще раз?

Собаки улеглись на газоне. Вот, лентяи! Надо спешить домой. Предстоит столько дел! Что она собиралась сделать? Сходить в магазин? Нет, что-то еще. Ох, столько забот – голова кругом! Где уж тут все упомнить! Лариса приезжает, а тут еще эти собаки…

По пути надо купить что-нибудь вкусненькое для гостей. И для собак! Нужно зайти в гастроном на углу. Простите, а где же… Ах, да! Там, где раньше был гастроном, теперь красуется вывеска «Гипермаркет «Плеяда». Буквы такие большие, что даже она их видит. В народе его почему-то называют «Ваксой»…

Столько лет прошло с той поры, как гастроном снесли, а на его место влепили гигантскую офисную «свечку» и этот торговый центр! А она все скучает по гастроному. В гастрономе все было понятно: продавец, прилавок, покупатель. Здесь же – бесконечные полки, тележки, кассы, охрана, свет, реклама, музыка! К тому же, с собаками не пускают. Вот ведь навязались эти собаки на ее голову! Хорошо, рядом с домом есть продуктовый киоск.

Киоск, хоть и по пути, но все равно далеко. Запыхалась… Что? Шоколад? Почему ей предлагают шоколад? Потому что она всегда только его и покупает? Определенно, ее с кем-то путают! С чего бы это она стала каждый день покупать шоколад? Нет, так дальше не пойдет! Не успела подойти, а уже навязывают какие-то дурацкие сладости! Нужно будет при случае непременно пожаловаться директору этого киоска…

Впрочем, мысль недурна. Да, пожалуй, она съела бы кусочек-другой шоколаду. И дети любят шоколад…

Да, да. Она будет покупать. Да, снова четыре небольшие плитки – для себя, Ларисы и внуков. Интересно, откуда продавец узнала о том, что к ней приезжает дочь с внуками? Неверное, она сама вчера проболталась на радостях, а сегодня продавщица решила над ней пошутить.

Нужно внимательно пересчитать сдачу. Пусть глаза не видят, какие цифры выбиты на медяках. Зато продавец увидит, что ее так просто вокруг пальца не обвести. Ах, эти деньги! Как быстро они меняются! Не успеваешь привыкнуть к одним ценам и купюрам – уже другие!

Шоколад надо положить в правый карман плаща. В левом – дырка, которую она обязательно зашьет, как только дойдут руки.

Что? «Добрый вечер»? Кто это поздоровался с нею? Какая-то незнакомая женщина средних лет… Наверное, кто-то из бывших учениц. Их столько было! Всех не упомнить. Но разве сейчас вечер, и люди уже спешат домой, а не на работу?! Чудеса! Наверное, ученица шутит. Над нею часто подшучивали ученики – на то и детство, чтобы смеяться. Правда, никогда не шутили зло… Нет, эта школьница не желала ей зла. Бог с нею!

Темный подъезд старого дома с лепными карнизами. Грязные ступени, ржавые почтовые ящики. Писем снова нет. Одна лишь газета, пестрая, как попугай.

Господи, как же болит колено! Как только кончатся эти чертовы ступени, и она доберется до квартиры, надо будет немного отдохнуть. Конечно, впереди много дел, но усталость – плохой помощник.

Вот и дом! Как же хорошо дома! Не зря Лариса любит приезжать в гости. И внуки любят. Она садится на кровать. Почему постель не убрана? Так закрутилась с утра, что даже забыла убрать за собой постель. Ну а что вы хотели? Приезжает единственная дочь с внуками. Вот она, Лариса, улыбается со стены с выгоревшей фотографии. Такая молодая!

Ларочке суждено всегда быть молодой. Какие добрые лучистые глаза, располагающая улыбка, пышные кудри! Глаза у нее темные – Григория. А вот улыбку и роскошные волосы Ларисе подарила она. Хорошая фотография. Когда спросили, какой портрет выгравировать на мраморной плите, они с мужем ни секунды не колебались – отдали это фото.

Что это в руках? Ах, да, газета! Мелкий шрифт не разобрать, но заголовки она прочесть в состоянии. «Организация покупает…», «Требуются…», «Вакансии», «Ремонт и отделка», «Лом цветных металлов», «Высокооплачиваемая работа для…» Что это?! Восемь страниц рекламы и ни одной статьи? А где передовица? Где отчет о текущем положении дел в стране? Где очерки, фельетоны, репортажи? Нет! Так дальше не пойдет! Надо обязательно позвонить в газету и отказаться от подписки. Она не намерена тратить свои деньги впустую. Она вообще не любит газеты. С тех самых пор, как они стали писать эти гадости про Ларису…

Рука нащупала шоколад в кармане плаща. Кажется, она забыла снять плащ в прихожей. Ну, пусть пока повисит на спинке кровати. Пальцы разрывают обертку, шуршат фольгой. «Известная молодая актриса…» – писали газеты, – «Подающая большие надежды…». Шоколад тает на языке. А он вкусный, этот шоколад! Надо только постараться, чтобы сладкое не попало на левую сторону, иначе опять разноется зуб. «Народная любимица» – трубили газеты, – «погибла при пожаре на гастролях».

Какие страшные слова… нет, они не могут быть правдой. Газеты врут. Газеты всегда врут! Кормят подписчиков за их же деньги восьмью страницами рекламы. Лариса смотрит с фотографии и улыбается. Она скоро приедет. И с нею приедут внуки. Красавице-внучке Светлане она подарит свои лучшие черепаховые гребни. Просто сейчас Лариса немного занята.

А шоколад все-таки попал на больной зуб. Надо сходить к стоматологу и поставить пломбу. Завтра. Обязательно!

Руки сминают шоколадную обертку и кладут комок бумаги и фольги на тумбочку у кровати. Обертка падает на пол, скатившись с горки таких же мятых фантиков. На полу у тумбочки их тоже изрядная куча.

Нужно убраться. Скоро приезжает Лариса. Но работа – это потом, чуть позже. Сейчас она устала. Очень устала. Она немного соберется с силами и уберет. Потом. Потом…

Вечер Старика-часы

Старик неспешно брел по парковой аллее и размышлял. Он привык бродить и привык размышлять. На ходу он достал блокнот, открыл его на заложенной странице и перечел:

«Как страшно чувствовать, что течение времени уносит все, чем ты обладал. Блез Паскаль».

Старик, соглашаясь, кивнул.

– Вправе ли я обижаться на время за то, что оно отбирает у меня все, что само подарило? – спрашивал себя он. – Молодость и амбиции, привычки и привязанности… Что оставило оно мне, кроме скрипящей оболочки, в которой трепещет лишь одна мысль: мысль о том, что жизнь была дана мне не то в насмешку, не то в назидание?

Не я ли просыпаюсь каждый день с думой о том, что зажился на этой земле излишне долго? Какая длинная, но какая короткая жизнь…

Во мне до сей поры живет эхо той звенящей радости, которая наполняло мое существо в детстве, и прямо сейчас я отчетливо чувствую пятками горячий песок, по которому бегу в одних штанишках, пытаясь перегнать свою тень.

Будто рядом – руку протянуть – слышу я мамин голос, и ощущаю тот особый, лишь одному месту на земле присущий запах. Это пахнет темнота внутри фамильного шифоньера, где я от нее спрятался…

Старик прикрыл глаза и глубоко вздохнул…

– Я помню стонущий визг бомб – он был куда страшнее грохота взрывов, помню запах гари и серы. Помню вкус блокадного хлеба. Даже не вкус, а то, как сводило скулы, и рот наполнялся жадной кислой слюной, а нёбо, казалось, готово лопнуть от предвкушения этой скудной и неказистой на вид, но самой вкусной в мире пищи.