Красная пыль

– Я лучше проверю, – негромко отрезал Лео и кивнул в сторону выхода. – Вперед, экскурсоводы! Высокородному пиздюку приглянулся этот тур. Изволит еще.

* * *

Северная окраина Дока выходила к огромному плоскому плато с лениво накатывающимися на него океанскими волнами.

Лео вылетел на подножку зависшего на небольшой высоте Красного и пригляделся, раздраженно шепча: «Нихрена не видно, нихрена…» – сверхбыстрый опустился ниже. Иллеон снова пригляделся и застыл.

Откуда-то из глубины плато на него смотрел огромный блестящий глаз. Он был утоплен в падающую вертикально вниз круглую шахту, довольно глубокую. Ее края обросли растрепанными пучками травы, словно густыми ресницами. Зрачок гигантского циклопа был белоснежным, выпуклым, переливчатым от множества сегментов-ламп, окаймленных зеркалами и серебристыми вставками.

Такхо аккуратно высунулся наружу, глянул вниз и пробурчал:

– Ну, все, насмотрелся? – он заметил светлеющую линию горизонта и занервничал. – Пора валить! Рассвет!

– Тш-ш-ш, – Лео завертел головой. – Вы слышите?

Где-то неподалеку играла странная тихая музыка. Уна показала нос из шлюза, крепко вцепившись в скобу, выглянула у Техника из-за плеча, и щекотно задышала ему в висок. Обернулась к брату, она вопросительно приподняла брови. Такхо кивнул, подтверждая ее молчаливую догадку, и зашептал Экгеру:

– Угу, старик. Опять на палубе сидит, воздухом дышит.

– Кто? – переспросил Лео.

– Смотритель, – объяснил неразумному Такхо. – Искусственное солнце оно, как маяк, только… наоборот, как бы. У каждого маяка есть свой смотритель. У этого гиганта – старик Оз. Следит за оком, включает его, а стрекоз еще на подлете чует. Говорят, что он их слышит, хотя… не знаю.

– Садимся, – немедленно велел воодушевленный Экгер, не обращая никакого внимания на вздохи и нытье за спиной.

Красный негромко заклекотал, быстро сканируя окрестности, и двинулся к побережью.

* * *

Лео зачем-то рассмотрел отпечаток своего ботинка на мокром песке и еще немного потоптался на месте, разглядывая окрестности и прислушиваясь. Странная музыка уже затихла. Светлая полоска на горизонте слегка расширилась, раскрываясь серо-розовой дымкой. Океан благосклонно сменил цвет наряда на темно-синий. Док звонко подолбил чем-то и угомонился, затихая. На сером песке понуро лежали две старые рыбацкие лодки, прислонившись друг к другу пробитыми бортами. Иллеон хотел подойти ближе к ним, но Уна тронула его за плечо, указывая своей палкой нужное направление – над еще темной водной гладью вдалеке, на фоне восхода, виднелся черный силуэт еще одного, наполовину зарывшегося в песок судна. От берега к нему протянулся длинный узкий мосток с веревочными перильцами.

Лео, не раздумывая, шагнул на его толстые доски, чуть покачался, проверяя надежность, и уверенно двинулся к уснувшему на отмели кораблю. Тихушники одинаково брезгливо уставились на воду и одинаково наморщились, но Уна все же отважно двинулась за Экгером. Такхо потребовалось немного больше времени, чтобы перебороть себя и ступить на мосток, но и он постарался не отставать, цепляясь за крепкие веревки.

Красный со снисходительным видом обогнал их всех, завис, отсканировал волны, наполовину погруженный в воду корпус судна, деревянную палубу и, наконец, сидящего на ней в кресле глубокого старика. Тот не обратил на огромного зверя никакого внимания, и сверхбыстрый, обиженно засопев, рванулся к светлеющему небу, а после резко спикировал вниз, ныряя, оставив за собой лишь широкие круги на воде.

Иллеон поднялся на борт и учтиво кивнул, рассматривая острый профиль Смотрителя. Старик не повернул к нему головы от уже пламенеющего восходом неба, лишь повел косматой седой бровью и чуть тронул лежащую на подлокотнике кресла темную резную пластину.

В воздух взметнулись тонкие сизые искры.

Музыка негромко, но очень резво шагнула к Лео, пробежалась вокруг него на цыпочках, мелькая тонкими щиколотками, длинными юбками и высоким подъемом красивой ножки. Затем она покружилась и снова метнулась, торопливо выбрасывая все новые и новые порции звуков, зазвучав вдруг смутно знакомым мотивом.

Лео нахмурился, вспоминая: «Как губная гармошка, которую часто таскает с собой Джуно, но… какой-то более сильный, крупный инструмент».

Мелодия тем временем раззадорилась, яростно и азартно пытаясь сбить громилу Техника с ног и с толку, и выдавала временами совершенно разобщенные ритмы, идеально соблюдая при этом общую гармонию – сильную, даже слегка злую, но явно любовную тему…

Пластина утихла в одно мгновение, видимо, разочаровавшись в стоящем столбом Технике. Иллеон вздохнул и оглянулся, обнаружив за одним плечом замершую Уну, а за другим – печального Такхо.

Старик улыбнулся, но поворачиваться к уже заинтриговавшей его троице анфас пока не спешил. Лео приблизился к нему, чувствуя как в груди подрагивает нетерпеливая жилка, и заговорил первым:

– Эта пластина у вас… она ведь старая? Никогда не слышал ничего подобного.

Старик хмыкнул и низко пророкотал:

– Сочу-у-увствую тебе, мальчик, – он снова, уже более активно пошевелил бровями и насмешливо протянул. – Ду-у-умаю, твоим друзьям повезло больше. Они-то, в отличии от тебя, родились здесь, на Серой, не так ли?

Такхо и Уна синхронно выдали послушное: «Угу», – и снова смущенно притихли. Лео недоуменно оглядел обычно очень бойких сводных и продолжил:

– Я хочу предложить вам сделку. Пластина и нужная мне информация в обмен на…

Старик шумно вздохнул, легко перехватывая у Экгера нить разговора:

– Как красиво ты выговариваешь некоторые звуки, превосходная артикуляция. Чистая. Чистый мальчик. В окружении сильных Светом местных. Будь осторожен. Они еще молоды, неопытны и могут быть опасны для…

– Я не боюсь, – раздраженно перебил его Иллеон, услышав расстроенное сопение Уны за спиной.

Старик на это лишь мягко улыбнулся и почти зашептал:

– Не боишься? О-о-о, помню, раньше люди были не столь категоричны. И, знаешь, мне очень приятно это слышать. Сильные эмоции, конечно, полезны, но пусть это будет не страх. Только не он. Я рад, что не он.

– Не страх, говорите? – Лео присел у кресла на корточки и продолжив занимательную беседу. – Ваши черные стрекозы напрягают наш Патруль и Экспертную Контору. А когда Контора напрягается… может быть, вам пора снова начинать бояться?

Смотритель прикрыл глаза и замурлыкал:

– Напорист и самонадеян. Наверняка -гер, несомненно. о-то я слышу – голос такой знакомый, интонации с тонким ледком… Экгер, молодой Экгер…

Уна с Такхо продолжали молоться у входа.

Лео подумал, почесал маковку и хмуро проворчал:

– Это вы меня посылаете так, да? Отказываетесь от моего предложения?

– Отчего же, мальчик, – старик нахмурил косматые брови и снова глянул вдаль. Рассветное солнце скользнуло лучом по его руке, и Смотритель подставил ему сухую узкую ладонь: – Я даже взбодрился как-то от нашего с тобой торга. Хочешь пластину с музыкой? Увы. Она не продается. Только дарится. Один танец для меня, и она ваша.

– Что? – удивленный Лео растерянно оглянулся на Тихушников и протянул. – Но-о-о… я понятия не имею, как… как танцевать под… под…

Такхо не выдержал такого невежества и воскликнул, укоряя:

– Лошара! Как можно не знать?! – он взмахнул руками и взял сестру под локоть, отбирая у нее палку. – Это же Танго Свободы с дальних южных островов! Не нужно уметь его танцевать, только вести подругу и чувствовать музыку…

Уна испуганно пролепетала ему что-то про: «Я уже не помню… ты учил, но давно. Я не помню, не смогу…» – но Такхо лишь закатил глаза и заворчал, крепко прихватывая ее под лопатки и за руку…

Старик быстро обвел пластину пальцами и заинтересованно повернулся к молодежи. При первых же звуках мелодии Лео сел прямо на толстые доски палубы и во все глаза уставился на плавно шагнувшую под музыку парочку. Обычно сводные смотрелись вместе довольно комично, но теперь в них не было ничего забавного или смешного, только нечто красивое, нежное и явно родственное – в походке, повороте головы, упрямо приподнятом подбородке.

Такхо вел сестру очень легко, кружил, поддерживал, направлял, очень прямо держа спину, словно превратившись в одну из низких нот этой музыки. Он не считал шаги, не продумывал их. Он и вовсе ни о чем не думал. Знал, как будет танцевать под эти звуки, едва заслышав их – они были такие знакомые, насыщенные, поднимающие в голове ворох воспоминаний…

Ослепительная улыбка на смуглом лице, сияющие черные глаза – мама: «Танцуй, мой дорогой, молодец! «Такхо» на нашем островном диалекте означает «танго», о-о-о, ты не знал? Да-да, танцуй. Шаг, еще один, рывок, снова шаг…»

Музыка утихла.